— Профессионализм — великое дело. О! А вот и первый киноляп.

И мы снова переключили всё внимание на сюжет фильма.

Отставив пустую тарелку на кофейный стол перед диваном, Дэн в пол-оборота повернулся ко мне и внимательно на меня посмотрел, скрестив руки на груди. Под пристальным взглядом я внутренне поёжилась, но, стараясь держаться непринуждённо, продолжала всматриваться в сюжет фильма, хотя сконцентрироваться на происходящем не могла. Внутри сразу же всё сжалось, сердце пустилось выбивать чечётку о рёбра. Его взгляд лизал кожу языками обжигающего пламени. Будоражил. До тла сжигал. Дэн определённо о чём-то думал, и мне больше всего сейчас хотелось узнать, о чём именно. Залезть к нему в голову и прочесть все мысли, которые его одолевают. Жалеет ли он, что наши отношения остались в прошлом, или с моим исчезновением он стал счастливее? Скучал ли, думал обо мне всё это время, как думала о нём я, или же его сердце давно занято другой женщиной? Если так, что же он тогда делает здесь, рядом со мной? Может, я для него просто сестра лучшего друга, и он посчитал, что портить отношения с ним из-за неприязни ко мне глупо, и теперь пытается вести себя, словно мы всё те же Денис и Кристина, которыми были в детстве… Слышал ли он хоть что-то о случае изнасилования на Окружной, произошедшем летом 2017 года?..

И тут грудь сдавил тревожный спазм. Почему-то я никогда не задумывалась о том, что он может знать. Думала, если я уехала, если заставила молчать своих родных, то правда никогда не выплывет наружу, но… я совсем выпустила из виду других людей, которые оказались в то время, и в том месте. Человек, проезжавший мимо, и вовремя заметивший меня на обочине еле живую, бригада скорой помощи, полицейский патруль. С одной стороны, они должны соблюдать конфиденциальность, что меня всегда и успокаивало, но с другой — с правосудием у нас явные проблемы, и некоторые специалисты не придерживаются этого правила. Однажды в поликлинике, при прохождении медосмотра перед учебным годом, я сама стала невольным свидетелем того, как врач-гинеколог, женщина преклонных лет, среди коридора обсуждала со своей знакомой какую-то несовершеннолетнюю беременную пациентку, упоминая при этом имя девчонки и некоторые подробности, которые должны были сохраняться исключительно в её медицинской карточке. Это было ужасно не профессионально, и она должна была быть притянута к уголовной ответственности, лишившись при этом врачебной практики. Но увы. Она продолжает работать по сей день.

Мне стало до невыносимости тревожно и, резко выдохнув, я не удержалась от вопроса:

— Почему ты так смотришь на меня?

— Как? — тихо произнес Дэн.

Я неуверенно пожала плечами.

— Не знаю. Как-то подозрительно.

— Пытаюсь понять, что в тебе изменилось, — без обиняков ответил он.

Значит, заметил. Дэн уже давал понять мне это в ту субботу, когда я умудрилась поссориться с братом на его глазах, но я пыталась убедить себя, что он всё-таки сказал свои слова в сердцах.

Знаю, что та далёкая ночь изменила меня во многом, но продолжала надеяться, что кроме мамы и Паши никто этого не замечает. Но ведь Денис знал меня не хуже.

Я улыбнулась:

— Сменила причёску.

— Я не о внешности, Крис, — серьёзно заметил мужчина.

Медленно поднявшись с дивана, я собрала посуду, стараясь унять предательскую дрожь в руках, и направилась на кухню. На выходе из комнаты остановилась и ответила:

— Наверное, я просто повзрослела.

Открыв кран с горячей водой, я тщательно, до скрипа, намывала тарелки. Чтобы унять зашкалившие эмоции мне необходимо было занять себя монотонной работой, она меня всегда успокаивала. Но сзади, слишком близко, я почувствовала на своей коже тёплое дыхание, и через секунду на плечо легла крепкая мужская ладонь, пробуждая новую лавину смешанных умопомрачительных чувств.

— Я обещал помыть посуду, — по шее пролегло тепло его дыхания.

— Я помою сама, не волнуйся, — ответила я, отодвигаясь ближе к мойке. — Лучше свари, пожалуйста, кофе. Турка в верхнем правом шкафчике.

Дэн

Необъяснимая волна раздражения меня накрыла, когда, сидя в машине, я увидел, как Крис выходит из школы с этим мужиком. Хоть она и вела себя вполне нейтрально, пыталась улыбаться, — именно пыталась, ведь я знаю, как выглядит её искренняя улыбка, — но вот этот белобрысый чёрт явно пытался произвести на неё впечатление. Сквозь пелену неприятных ощущений из-за открывшейся взору картины я тут же почувствовал укол ревности. Губительный. Разрушающий всю стену равнодушия, что возвел за два с лишним года. Ничего и не успел осознать, как открыл дверцу, вышел из автомобиля и уверенным шагом направился к этим двоим. Понятия не имел, что собираюсь сделать, поэтому действовал чисто интуитивно. И вот спустя пару минут я уже увожу Кристину в другую сторону от этого «начальника», и через несколько минут паркую пикап около супермаркета, не посвящая девушку в подробности моего плана, возникшего, как только она села в мою машину, и я ощутил её сносящий крышу аромат. Стоило только родному запаху коснуться рецепторов, как тут же слетели тормоза.

Она раздражала меня изначально. Из себя выводила своей наигранной робостью, неуверенностью, пляшущим в глазах чувством вины. Я думал, она играет показуху только при виде меня, но что-то в глубине меня пыталось крикнуть: «Это не так. Что-то не так». Убедился я в этом в тот момент, когда Крис ушла из кафе от разговора с братом в слезах. И вроде бы он не сказал ничего обидного, почему же тогда она так бурно отреагировала? Боялась, что он взболтнёт лишнего при посторонних? Было похоже на то, но я мог и ошибаться. Когда догнал её у дороги, последней своей фразой она меня чуть ли не молила отвязаться от неё, я увидел в огромных голубых глазах отчаяние. Дабы не усугублять ситуацию, отпустил. Но в душе что-то словно надломилось. Моя ненависть к ней начала рассыпаться, а здравый смысл всё подкидывал фразы: «Ты же знаешь её. Разве бы она поступила так с тобой по собственной воле?» За эти мысли самому себе хотелось врезать. Что за бред? Она ведь так и поступила! По собственной воле! Её никто не заставлял уходить от меня, ещё и без объяснений! Она знала, что я готов ради неё на всё, знала, как много значила для меня. Я никогда не скрывал этого. Уйти — было её решением.

Но в душе уже протачивал дыру сомнения пронырливый червячок…

Паша со своей просьбой «присмотреть за Кристиной» ни капли не помог, только подкрепив мои подозрения, и чтобы выбить из своей головы весь этот мусор, я переспал с Инной. Придурок! Ничем это не помогло. Наоборот, теперь я чувствовал себя конченным мудаком, предателем, особенно, глядя в волшебно-голубые глаза девушки с именем, что до сих под снилось мне ночами. Совесть так и вторила: «Говнюк! Мудак! Подонок!» Не мог понять, почему мне было так стыдно смотреть Крис в глаза. Я ведь ничего ей не должен. Я даже не был уверен, что она чувствует ко мне. Но теперь знал точно, что моё к ней влечение за эти два с лишним года ни на толику не ослабело.

И вот я решил пойти ва-банк и напроситься к Крис в гости. Будь что будет. Отошьёт меня, — так тому и быть, заброшу эти мысли и попытки её понять. Но она не отшила. Более того, поддержала мою шутку о похищении, подкалывая меня в ответ, улыбалась во все глаза, смеялась, и таки согласилась провести вечер вместе. В ту секунду, похоже, моё сердце окончательно оттаяло, затапливая душу давно забытыми приливами нежности и восхищения. Меня так тянуло прикоснуться к ней, ощутить тепло её бархатной кожи, почувствовать запах шёлковых волос, впиться губами в пухленькие розовые губы, раствориться в ней. Сдерживало одно — я был за рулём, а вместе убиться на дороге совершенно не хотелось.

Вечер проходил почти идеально. Мы разговаривали, словно между нами не было двух с лишним лет разрыва, обсуждали фильм и дёрнуло меня сказать эту фразу:

— Пытаюсь понять, что в тебе изменилось.