Я ответил:

— Можешь не волноваться, Тин, у меня нет сестры.

Она подняла вверх большой палец.

— Да ладно, Паш, не гони, — сказал Валик. — Они же взрослые люди.

Вздохнув, друг толкнул меня плечом.

— Дать бы тебе по шее, что руки распускаешь.

Я засмеялся и закинул руку другу на плечо.

— Братан, я своё уже отгрёб, — намекнул я на ту потасовку в моей квартире пару недель назад, и Пашка заржал в ответ. Посмотрел в сторону лестницы, когда там мелькнула женская фигурка, и увидел, как Крис в приподнятом настроении сбегает вниз.

— Всем доброе утро.

Юлька с Ленкой улыбнулись и помахали, Дина ответила:

— Привет.

— Твой чай, принцесса, — подал я девушке чашку. Она благодарно чмокнула меня в подбородок, и втиснулась между нами с Павлом, опираясь о столешницу.

— Паш, подвинься, — толкнула она брата. Я усмехнулся — кто-то сегодня в ударе. Толя с Валиком насмешливо переглянулись, Паша резко ткнул пальцем Крис между рёбер, отчего та подпрыгнула и пролила чай. Я подал девушке салфетки, и она вытерла капельку жидкости с руки.

— Детский сад трусы на лямках, — фыркнул Толик. Тоже мне, обозвался тот, кто полчаса назад прибежал дурачиться в нашу комнату.

— А где твой сноуборд? — Крис взглянула на выставленные у двери снаряжения.

— Там же, где и твои санки, — пошутил я, и она ехидно улыбнулась, заценив сарказм. — В машине, — уже серьёзно ответил я.

— Не хочу кататься на санках, — сморщила она носик. А я-то и знаю почему. Санки ей с детства не поддаются, чаще всего она тормозила о ближайшее дерево. — Научишь на сноуборде?

Паша закашлялся, подавившись кофе, после чего засмеялся. Мы с Крис в унисон сверкнули в него недовольными взглядами, но он только молча развёл руками, пытаясь сдержать улыбку.

Остальные девочки обернулись и удивлённо посмотрели в нашу сторону, а Дина, оторвавшись от телефона, встала и подошла к нам, качая головой.

— Ну всё, поехали уже, — сказала она, отбирая чашку у своего суженого. — А то стемнеет, пока вы тут чаи гоняете.

Все дружно мы направились к выходу. Надевая куртки, столпились у двери, и, когда народ начал постепенно вываливать на улицу, я нагнулся к своей девушке и заговорщицки шепнул:

— Если пообещаешь внимательно слушать, что я говорю, будешь кататься на борде, сколько твоя душа пожелает.

У Крис, между прочим, неплохо получалось маневрировать на сноуборде. Гораздо лучше, чем на санках, к всеобщему удивлению. Первые несколько раз она спускалась с горы, крепко ухватившись за мою руку, но вот уже решилась съехать сама, и я не видел причин, чтоб ей отказать: она прекрасно держала равновесие, стоя на ногах, да и горка не крутая. Толик с Юлькой заядлые лыжники, раз за разом спускались вниз наперегонки, Валик катал Ленку на санках, а Паша с Диной съезжали на надувной таблетке. Веселье полным ходом.

Во время передышки мы пили горячий чай из термоса, разговаривали о всяких мелочах и, в шутку чокаясь кулаками, снова поздравляли друг друга с Новым годом. Это был крутой отдых — лес, свежий воздух, лёгкий мороз и активное времяпровождение, и главное — искренне веселящаяся девушка, которой понравилось кататься на сноуборде.

Куплю и ей такой же.

И вообще, Кристину, видимо, последнее время привлекают экстремальные виды спорта. Она подарила мне парный прыжок с парашютом. Я усмехнулся: когда-то давно я упоминал, что хотел бы прыгнуть, и она, видимо, запомнила. Подарок улётный, честно, но я всегда рассматривал прыжок с парашютом, как что-то абстрактное, чего я никогда не сделаю, но очень хотел бы попробовать. И вот теперь мне предстоит спрыгнуть с самолёта на высоте чёрт-его-знает-сколько-тысяч-метров. Аж мурашки ползут по коже, как представлю, что на бешенной скорости лечу вниз. Но там будет она, и, наверное, это будет интересный опыт. И инструктор. Он нам тоже пригодится.

В общем итоге, я съехал с горы от силы три раза, на всё остальное время мой борд перешёл в пользование Крис. Я лишь иногда напоминал ей, как держать равновесие, как поворачивать и как тормозить, хотя, судя по всему, ей мои поучения, были уже не нужны; и ещё иногда помогал ей съехать, поддерживая под руку, но и тут она преувеличивала, когда говорила, что у неё что-то не получается, просто ей хотелось быть предельно близко ко мне, а я был обеими руками «за».

На этой весёлой ноте мы с друзьями и отправились обратно на турбазу, чтобы собрать свои вещи и к вечеру вернуться домой.

Загнав машину на парковку, мы вышли на январский морозный воздух. В машине уже успели угреться, поэтому, как только подул пронзающий ветер, в тело, словно тысячу иголок вонзили. Обогнув капот, я догнал Кристину, обнял её за плечи, и мы медленно в обнимку поплелись к нашему домику. Шагающий сзади Толик вдруг обозвался:

— О, народ, вон как раз хозяин турбазы идёт. Нужно ему денег доплатить и ключи отдать.

Что-то неуловимо знакомое мне показалось в приближающемся мужчине, то ли силуэт, то ли походка кого-то напоминала. Дело в том, что на дворе были уже густые сумерки, и под светом фонарей было недостаточно хорошо видно. Крис немного замедлила шаг, с изумлением вглядываясь в того же человека. Когда тот приблизился к нам и заговорил с Толей, я дар речи потерял. Это же вылитый Паша лет так через двадцать. Крис с волнением взглянула на меня. Хоть она и была маленькой, когда отец их бросил, всё же возраст был уже довольно сознательный, и конечно же она смогла его узнать сейчас. Мужчина сузил глаза, посмотрев на нас с Кристиной. Вряд ли он её не узнал, но можно предположить, что она привлекла его внимание тем, что напомнила бывшую жену, а вот когда заметил Пашу, тут же осёкся и снова внимательно посмотрел на свою дочь. Понимание мелькнуло в его взгляде, но Крис лишь сильнее вцепилась в мой рукав и ускорила шаг. Павел, окинув тяжёлым взглядом отца, вместе с Диной последовали за нами.

Неожиданная встреча с этим человеком могла добавить ложку дёгтя в медовое послевкусие последних двух дней, но, когда мы вошли в дом, и Кристина, и Паша были совершенно спокойными. Мне было странно видеть, что, встретившись с отцом спустя тринадцать лет, никто из них даже не подумал с ним заговорить, и никто не грустит из-за того, что он сам не сделал первый шаг. Но дело в том, что Назар Анатольевич бросил их, когда они были ещё детьми. Особенно Крис. По сути, он ей чужой человек. Он накосячил, и теперь пожинает плоды своих действий — его дети его не признают, точно так же, как он не признавал их все эти годы.

Когда мы собирали вещи, находясь в нашей комнате, я всё же заметил, что Крис слишком вдумчивая. Легонько потянул её за руку, усаживая на кровать рядом с собой, и сказал:

— Рассказывай, что беспокоит.

Она вздохнула.

— Я бы не сказала, что меня это беспокоит, — пожала она плечами. — Просто очень странно видеть папу спустя такое количество времени и не чувствовать… ничего. Вот смотрю на него, и умом понимаю, что это наш с Пашей отец, он почти не изменился внешне, но в душе не чувствую ни любви, ни обиды, ничего. Как к чужому человеку.

Слава богу, она хоть не расстроилась, что отец никак толком не отреагировал на их с Пашей появление. Но, как оказалось, это был довольно поспешный вывод. Когда мы вчетвером попрощались с ребятами и вышли из домика, направляясь в сторону машины, нас ждал сюрприз в виде одинокой фигуры, маячившей возле парковки.

Поравнявшись с Назаром, мы все вместе остановились, выстраиваясь в одну линию. Крис с Диной по центру, а мы с Пашей по левую и правую стороны от них соответственно. И вот стоит этот мужчина, больше десятка лет назад просравший семью, и молчит, не зная, что сказать, переминается с ноги на ногу. И мне, вроде как, даже жаль его. А с другой стороны, сам виноват. Напряжённую тишину прервал Павел:

— Привет.

Постаревшая копия друга натянуто улыбнулась.

— Привет, дети, — он снова скользнул взглядом по непонимающему лицу Дины и замер при виде равнодушного выражения своей дочери. — Доченька…