— Почему?

— Ты слишком хороша для него, — ответил он. Его глаза сверкнули в темноте необъяснимым выражением. Слишком глубоко что ли. Многозначительно. — Вообще-то я считаю, что никто не достоин тебя… кроме одного.

Набежавшие слёзы заслонили все перед собой размытой пеленой. Что он делает? Зачем это говорит?

Отвернувшись к окну, всматривалась в мелькающие огоньки фонарей и пыталась унять эмоциональную дрожь.

— Кого же ты имеешь в виду?

— А как ты думаешь?

Он накрыл своей ладонью мою и переплел наши пальцы, крепко сжимая. Словно теперь выпускать не собирался. Я невольно провела большим пальцем по грубоватой тёплой коже и прикрыла веки от тянущей боли в груди. Наши чувства не ушли, нет. Они все те же. И это не могло не причинять страданий. По нашим отношениям. По прежним нам… По годам, пролетевших в дали друг от друга.

Денис напряженно сглотнул, и кадык на его шее дернулся.

Включив правый поворот, он вывернул руль и, прижавшись к обочине, остановился. Весь мир перестал существовать, когда мужчина потянулся ко мне и остановился в миллиметре от моих губ. Аромат его одеколона и тёплое дыхание на моей коже обволакивали пеленой интимности момента. Его губы медленно накрыли мои, и из груди вырвался протяжный стон. С ним я отпускала всю тяжесть и боль, живущую в моей душе, и с каждым последующим поцелуем, с каждым касанием, с каждой лаской, я постепенно наполнялась светом счастья и любви. Его ладонь легла на мою щеку и нежно провела тонкую дорожку к шее. Тяжело дыша, я оторвалась от него, крепче сжала большую ладонь и прислонилась лбом к его лбу, тихо произнесла:

— Ты должен был меня ненавидеть…

— Я пытался, — так же шепнул он. — Но у меня не получилось, Крис.

Нужно было держаться от него подальше, — с укором прошипел мне здравый смысл, но я бесцеремонно проигнорировала его голос. Поздно. Я уже упала в сладкую бездну, и чем быстрее летела, тем больше мне это нравилось. Впервые в жизни мне казалось, что всё плохое, что произошло в моей жизни, — неважно. Оно осталось позади и оглядываться на него не было больше ни малейшего желания.

Многочисленные компании людей собрались в центре города у новогодней ёлки, украшенной множеством разноцветных шаров и ярких, мерцающих огоньков. Влюблённые парочки, родители с детьми, пожилые люди, — все непременно хотели заиметь фото с зимней тридцатиметровой красавицей, предвестницей самого чудесного праздника в году. Волшебство парило в воздухе, от чего душу не покидало ощущение сказки.

Новогодние мелодии играли из колонок, установленных по периметру залитого катка. Держась за руки, мы с Дэном разрезали ледяную гладь острыми лезвиями коньков. Это было так необычно — снова ощущать его теплую кожу ладони, нежно окутавшей длинными пальцами мою ладонь. Внутри все ликовало. Казалось моторчик в груди замер в трепетном предвкушении чего-то несбыточного, что должно было вот-вот произойти. Время от времени он бросал в мою сторону короткие взгляды, от чего по коже тут же вздымалась волна мурашек.

Словно и не было предательства с моей стороны (а свой отъезд, за которым не последовало ни единого объяснения, я определённо считала предательством), не было разлуки, и не было двух с половиной лет одиночества и затяжной депрессии. Он был рядом, и я понимала, как нуждалась в нём всё то время, что прожила вдали от дома. Он был моим кислородом, и дышать я могла только с ним.

Когда музыка притихла, а потом заново влилась в жизнь с новой силой, превозмогая звуки порыва холодного ветра, неожиданно Дэн обнял меня за талию и, подхватив, закружил. Огни ночного города невероятной скоростью завертелись перед глазами, я вцепилась пальцами в сильные плечи и засмеялась. Вдруг весь мир покачнулся и, потеряв равновесие мы вдвоём рухнули на лед. Лёжа на твёрдой морозной поверхности, мужская грудь затряслась от сдерживаемого смеха. Люди вокруг, кажется и не замечали, каким особенным был для нас этот вечер, то и дело рассекая вокруг нас, и что во время падения, когда я оказалась лёжа верхом на веселящемся от души парне, весь воздух вокруг нас был наэлектризован нежностью, желанием, взаимным влечением и невероятным волнением. Перекатившись на бок, я сползла на леденистый покров и устремила взгляд на звёздное небо, всё ещё тихонько посмеиваясь.

— Всё нормально? Ты не ударилась?

— Всё хорошо, — с лучезарной улыбкой на лице ответила я. — У меня была мягкая посадка. Чего не скажешь о тебе.

— Пф. Да мне как с гуся вода!

— Точно?

— А то! Я живучий, Принцесса. И планирую таким оставаться ближайшие семьдесят лет.

Поднявшись на ноги, Дэн помог мне, и мы не спеша двинулись к воротам, за которыми находилась касса и камера хранения.

— Как самонадеянно…

— Ты что-то имеешь против?

— Что ты, ни капельки!.. Просто никто не знает, что произойдёт через секунду, — вдумчиво сказала я, — как тогда можно загадывать на несколько десятков лет вперёд?

Нахмурив брови, я сняла арендованные коньки и переобулась в свои ботинки. Закончив завязывать шнурки, выровнялась и встретилась с непроницаемым выражением лица мужчины, несколько секунд назад смеявшимся и отпускающим ребяческие шуточки. Он хотел казаться таким же беззаботным, каким был пару секунд назад, но серьёзный всматривающийся в меня взгляд выдал его озабоченность.

— Я не загадываю. Я просто настроен оптимистически. Знаешь, как могущественна сила мысли?

Я фыркнула.

Я всегда была оптимистом, беспрекословно верила в то, что моя спокойная, счастливая, можно сказать, идеальная жизнь будет оставаться таковой при любых обстоятельствах. Что бы ни случилось, улыбайся, — говорила я, — думай только о хорошем. А когда тяжёлая ситуация коснулась меня самой, сломалась, словно сухая тонкая ветка. И осталось от той жизнерадостной семнадцатилетней девчонки лишь жалкое подобие, безуспешно пытающееся улыбаться, когда сердце рвалось на части от боли, наносимой пытками злостного случая.

— Конечно знаю, — ответила я, подмигнув Дэну. — Я ведь главный оптимист нашего города!

Обогнув его, я прошла вперёд, скрывая истинные эмоции, которые, несомненно, предельно ясно выдавало лицо. Никогда не могла притворяться, не умела. Лицемерие — это не моё.

Заварив кашу с враньём, которое затянуло меня по уши в свою грязь, я не сознавала одного — когда-то придётся сказать правду, ибо близкие люди отчётливо видели, когда я вру, а когда честна. От постижения данной мысли все внутренности покрылись морозной корочкой. Правда была страшной и унизительной. Поведать её было для меня равно концу света. Или ещё страшнее.

Сбрасывая балласт тяжёлых мыслей с плеч, я тихонько вздохнула. Пусть всё идёт своим чередом, — подумала я. Мне совсем не хотелось омрачать такой волшебный вечер, на который я даже не смела надеяться, уже привычными гнетущими мыслями.

Сзади раздался звук тяжёлых мужских шагов, и спустя пару секунд Дэн догнал меня. Он держался на шаг сзади, от чего я чувствовала себя в уютной безопасности. Словно этот большой, крепкий мужчина был моим хранителем, стеной и опорой. Я всё ещё не могла поверить в то, что происходило между нами в этот вечер, боялась, что вот-вот проснусь, и чары сладкого сновидения развеются, словно ничего не происходило. Что он исчезнет, растворится. Но лёгкое касание его плеча, ощущение тепла, исходившее от него, давали понять, что всё происходит наяву, и тогда безграничное счастье затапливало пустоту, что образовалась во мне когда-то.

Склонившись ко мне, Денис шепнул на ухо:

— Куда твоя душа желает ещё податься?

— Не знаю. Уже довольно поздно.

— Устала и хочешь домой? — словно невзначай он скользнул рукой по моей спине, и сладкая патока тут же обволокла сердце.

— Устала. Но домой не хочу.

— Значит, нужно тебя покормить. И потом продолжим прогулку.

— Вообще-то я не особо голодна.

Дэн фыркнул и его бровь саркастически изогнулась:

— Мне ты можешь не рассказывать. Я-то знаю, как сильно ты любишь покушать. Это твоя страсть номер один.