Пашка же, слившись с многочисленной тусовкой, смог запечатлеть момент покупки мной дозы кокаина. На фото хорошо видно лицо дамочки, которая толкнула мне эту дурь. А на следующих нескольких фото изображён Карпов с этой же дамой, и момент передачи денег. Моих денег — ему. Из этого следует вывод: Карпов не просто пристрастился к кокаину. Он его толкает. Именно в тот момент Пашку и заметили.

Двое амбалов отделились из толпы и обступили друга. Сидя у бара, я чертыхнулся. Так глупо спалиться в наши планы не входило, и эта оплошность могла стоить нам больших проблем. Вышибалы засекли, как Белецкий делал фото, и они однозначно поняли, что именно попало в кадр. А если не поняли, то обязательно увидят. Такая перспектива не сулила Пашке ничего доброго. Пашу увели как под конвоем, а я медленно встал со стула и отошел в дальний угол, где музыка орала не так громко.

— Слушаю, — раздалось в телефоне.

— Олег Тимофеевич, у нас накладка произошла. Павла увела охрана.

— Твою ж!.. — Щеголев не ругнулся. Замолчал, мгновение что-то обдумывая. — Убирайся оттуда, Денис. Сейчас же. Я что-нибудь придумаю.

— Я не могу оставить Белецкого здесь.

— Никто его и не оставляет. Я за ним иду. А ты возвращайся в машину. Мы с Павлом будем ровно через пять минут.

На то, чтобы разрулить ситуацию с охраной у Щеголева ушло конечно гораздо больше пяти минут. Мое бездействие меня буквально убивало, но любой шаг у нас делался только строго с разрешения Тимофеевича. Такой был уговор. Поэтому мне оставалось только ждать. Шагающими по парковке к машине я их заметил почти через час.

— Как все прошло?

Двери захлопнулись почти одновременно, и я тут же завел двигатель, выезжая на дорогу.

— Все решили, — ответил Щеголев. — Провели ему допрос с пристрастиями конечно. Могло быть все хуже.

— Думаю, если бы не Тимофеевич, мне бы стали ломать по пальцу до тех пор, пока не скажу, зачем фоткал Карпова с той девкой.

Щеголев принял удар на себя, помахав перед лицом одного из вышибал удостоверением журналиста и навешав на уши лапши, что журнал “Кингс Мегезин” пишет статью о топовых заведениях города. Пашку представил, как одного из корреспондентов, после чего пообещал удалить все компрометирующие фото. Снимки стерли с пленки в ту же секунду под пылким взглядом одного из амбалов.

— То есть компромата, кроме вот этого пакета, — я передал купленный сверток кокса Тимофеевичу, — у нас нет?

— Обижаешь, — усмехнулся Пашка. — Я успел еще и на телефон наснимать. С него правда тоже пришлось удалить все, но фотки автоматом сохранились в облаке.

С утра следующего дня первым делом мы с Пашей отправились в участок. Щеголев ждал нас в своем кабинете.

— Судя по всему, наш объект является дилером, а это уже серьёзная статья. Знать бы, один он барыжит или в доле со своим отцом, — сжав губы в тонкую нить, он постучал пальцами по столу, после чего резко поднялся с кресла. — Ладно. Эту версию мы проверим. Кстати, пакетик, который ты вчера приобрёл у, — он заглянул в свои записи, — Ланы, ещё с утра отправился на экспертизу.

— А что пронюхал Лысаков? — спросил я, откинувшись на спинку стула.

— Ничего, к сожалению, особенного. К нему пока присматриваются. Он человек новый, и в доверие к Карпову ещё не вошёл. Никаких значимых разговоров, никаких особенных нарушений, — Щёголев подошёл к окну и приоткрыл жалюзи, пропуская дневной свет в просторы мрачно-делового кабинета. — Единственное: раззнакомился со всем составом «карповской» тусовки. Мои люди уже начали проверять информацию о каждом, но заинтересовала их пока одна личность больше других. Алина Карпова, — произнеся это имя, он сделал многозначительную паузу, словно упоминание об этой девушке могло нам с Пашей что-то сказать.

— Родственница? — предположил я.

— Сводная сестра, — ответил следователь. — Карпов старший женился во второй раз несколько лет назад на женщине с ребёнком. Ну, как с ребёнком… на тот момент девочке было почти шестнадцать. В школе её характеризовали, как преуспевающую ученицу, активистку, общительную, воспитанную и дружелюбную девочку, но в один миг, по словам учительницы, всё поменялось. Алина стала замкнутой и малообщительной, часто стала ссориться с учителями и одноклассниками, прогуливать уроки…

Павлик фыркнул:

— Скорее всего, подростку голову сдавила корона, вот она и стала вести себя высокомерно. Почувствовала деньги и вседозволенность.

— Возможно и так, — согласился Олег Тимофеевич. — Но у Лысакова другая версия. Он считает, что девочка живёт в страхе.

Я подался вперёд, терзаемый некой догадкой, но не стал её озвучивать. Только спросил:

— У вас есть версии, что может служить такому поведению?

Пока Щёголев пытался найти правильные слова для ответа, глядя на меня из-под тонкой оправы очков, Паша едва заметно кивнул, буровя взглядом одну точку перед собой.

— Насилие, — выпалил он, высказав тем самым и мою мысль.

— Да, — лишь произнёс Щёголев. — Теперь, когда мы знаем, что Карпов-младший имеет свойство прибегать к такого рода действиям, эта версия кажется не беспочвенной. Но не будем принимать поспешные домыслы за чистую монету. Подождём, пока мои люди соберут максимум достоверной информации.

Паша закатал рукава свитера и, склонившись вперёд, сложил руки в замок перед собой.

— С Карповыми всё понятно. А как насчёт адвоката?

— С ним сложнее. К нему не так просто подобраться. Дело в том, что у Ермоленко огромный опыт, он знает, где, как говориться, нужно соломки подложить.

— Так что же, он выйдет сухим из воды? — спросил я.

Следователь нахмурился.

— Думаю, это лишь дело времени. Да, к нему сложно подобраться. Но не невозможно. Ермоленко всего лишь человек, а людям свойственно совершать ошибки. Нужно только вовремя заметить оплошность, там уже и мы тут как тут.

— Будьте добры, Олег Тимофеевич, — сказал я, достав из внутреннего кармана куртки конверт, и подоткнув его под папку с делом на Карпова, — сделайте так, чтобы все, кто был причастен к нашему несчастью, были наказаны.

Подозрительно прищурив и без того узкие глаза, следователь сказал, глядя мне в лицо:

— Я взяток не беру.

— Это не взятка. Это искренняя благодарность за ваш труд.

Снова заняв своё место за столом, Щёголев вернул мне конверт.

— Меня пока не за что благодарить.

Пробираясь через забитую автомобилями парковку на другой стороне улицы, мы с Пашей обсуждали прошлую ночь и визит к следователю. Нас обоих интересовал вопрос: действительно ли Щёголев такой принципиальный, что не стал брать денег, или просто набивает себе цену? Стоит ли ему доверять? Но другого выхода, у нас не было. К тому же за него поручился Виктор Сергеевич, а этот человек, как мы смогли понять за время нашего сотрудничества, был человеком чести и слова, и, к тому же, большим спецом в сфере расследований.

По прошествии пары недель стало известно, что Алина Карпова сбежала из дому. Щёголев сообщил об этом прохладным весенним утром, когда на вновь прорастающих из-под земли травинках в парке, неподалёку от нашего дома, ещё просматривалась седая изморозь. Лорик, звонко тявкая, бегал меж не обросших свежей листвой деревьев. Останавливаясь, зарывался влажным носом в землю среди прошлогодней сухой травы, выискивая сочную зелёную, которую принимался тщательно пережёвывать. Крис всё пыталась заиграть щенка фрисби, но тот всем своим видом показывал, что в данную минуту заинтересован лишь поглощением зелени, а эта круглая пластиковая штука может подождать, поэтому то и дело тарелку приходилось доставать из-за кустов мне или Кристине. Через пять минут мы забросили это неблагодарное дело, и со спокойной душой уселись на скамейку, наблюдая за увлечённым странным делом Лориком.

— Странный чертяка, — я снял перчатки и сунул их в карман, так как из-за отсутствия ветра, солнце согревало теплее, нежели когда-либо в это время года. — Корм не доел, а траву жуёт.