— Это всё из-за весеннего авитаминоза. У нас когда-то давно была собака, Шайла, помнишь? Она жила в вольере за домом.
Я кивнул.
— Припоминаю. Рыжая дворняга, да?
— Точно. Так вот, она постоянно делала подкоп под сеткой, но не сбегала. Просовывала голову наружу и хватала пастью длинные листья травы, — Крис усмехнулась детским воспоминаниям. — Мама даже покупала специальные витамины для собак, но всё равно Шайла продолжала делать то же самое. Папа шутил, что нужно почаще выпускать её побегать по двору, и тогда ему не придётся так часто стричь газон.
— А у меня не было собаки. Хотя я очень хотел. Но мне подарили этого проклятого попугая, — я поморщился, на что Крис тихо рассмеялась.
— Да, он был противный.
В этот момент мой телефон зазвонил. Внутри меня сразу всё напряглось, словно я ожидал чего-то весомого и знал, что сейчас это услышу. Вытащив гаджет из кармана куртки, увидел на экране имя Щёголева, и тут же пробормотав что-то по поводу работы, встал и отошёл на безопасное расстояние, чтобы Крис не слышала нашего разговора.
Щёголев был немногословен. Сообщил о пропаже Алины, и сказал, что Лысаков лично хочет пообщаться со мной и Павлом. Дескать, ему есть, что рассказать.
Кристина
Хоть с момента тех ночных похождений Дэна и Паши и прошло чуть больше двух недель, и парни, вроде, вполне реабилитировались в наших с Диной глазах за счёт романтического ужина на Чёртовом колесе, меня всё никак не покидала толика тревоги, время от времени терзающая душу. Казалось бы, я должна была успокоиться. Денис больше никуда не уезжал посреди ночи, не шушукался с Пашей с видом человека, затеявшего глобальный захват Марса. В общем, вёл себя, как обычно. Но при каждом неожиданном звонке в двери квартиры, или телефонной трели, в районе груди что-то невольно вздрагивало.
Так было и в этот раз, но я усердно пыталась себя убедить в том, что это всё выдумки моей фантазии. Заставив себя отвернуться, я перевела внимание на своего щенка и охнула. Подняв с земли какую-то сверкающую обёртку сомнительного происхождения, он размахивал головой и наматывал круги вокруг чёрной клумбы. На солнце она ярко блестела, и при каждом взмахе пса головой, отбрасывала блики солнечных зайчиков на стволы деревьев. Видимо, это и понравилось Лорику, поэтому он вцепился в этот клочок фольги своими острыми зубами и ни в какую не соглашался её выбросить.
— Лорик, фу! Выплюнь гадость! — крепко взявшись за ошейник, я присела на корточки и попыталась изъять у щенка кусок мусора. Он, упрямо на меня посмотрев, порычал, словно возмущаясь моим требованиям, но всё-таки подчинился.
Я выбросила обёртку в ближайшую урну, подозвала щенка и сомкнула на ошейнике карабин от поводка.
— Идём лучше прогуляемся, — сказала я и, бросив очередной беглый взгляд в сторону любимого, повела питомца вдоль мощённой серой продолговатой плиткой дорожки.
Договорив, Дэн догнал нас. К слову, не так уж и далеко мы успели уйти, всего-навсего миновали две круглые клумбы, усаженные по периметру какими-то невысокими вечнозелёными растениями, три лужи от окончательно растаявшего снега и одну каменную скамейку.
— Милая, мне нужно уехать, — Дэн положил большую ладонь мне на спину, то ли поддерживая, то ли поглаживая, и, остановившись, развернул к себе.
— Что-то срочное? — спросила я, словно между прочим.
— Сейчас в офис подъедет один человек, нужно оформить документы и внести его квартиру в базу. Позже не сможет. У него там какие-то дела.
Удовлетворившись правдоподобным ответом, я пожелала любимому удачной сделки, и мы с Лориком продолжили исследовать извилистые дорожки небольшого парка, время от времени поглядывая вслед удаляющейся фигуре главы нашего скромного семейства.
Какие же глупости только не взбредут мне в голову! Мысли роятся непонятные о заговорах вселенского масштаба, которые возглавляют Денис с Павликом, а ведь ясно, как белый день, что все мои сомнительные предчувствия не имеют под собой никакого основания. Именно в этом я себя убеждала каждый день на протяжение двух последних недель, и как обычно, это не давало никаких результатов. В течение дня я могла, конечно же, отвлечься от внутреннего беспокойства. Чаще всего это происходило на работе. В окружении моих любопытных творческих детишек, или во время общения с коллективом. Там бурлила своя жизнь, довольно нескучная. Элина Гордеевна и Анатолий Иванович, будучи весьма экстравагантной парой, конкурирующей между собой в творческой деятельности, оказались довольно приятными людьми по отношению к остальным членам нашего дружного художественного сообщества, готовыми в любой момент помочь советом или делом. Екатерина Ростиславовна, — она же моя добрая приятельница Катя — как стало известно, давно мечтала обратить на себя внимание нашего директора, Тимура Николаевича, который, кстати говоря, удостоился в моих глазах немалого уважения после того, как я поняла: получив от меня окончательное «нет» ещё тогда, три месяца назад, во время неприятного для нас обоих разговора в моём кабинете, он не стал настаивать на том, чтобы я изменила своё мнение. Он оказался человеком слова — пообещал не препятствовать нашему с Дэном счастью, так и поступил. И вот, наконец, Катя, похоже, добилась желаемого расположения давно любимого мужчины, и между ними назревает служебный роман, который, я надеюсь, будет иметь счастливое и логическое окончание.
Очень помогали не сойти сума от собственных душевных колебаний Дина с Мариной, с которыми мы болтали по телефону почти ежедневно. Если с Мариной мы общались, в основном, как давние подруги, болтая о каких-нибудь пустяках, то Дина стала мне сестрой, которой у меня никогда не было, но, которую мне всегда хотелось иметь. Они с Пашей жили вместе уже несколько месяцев, и я подозревала, что она знает, через что мне пришлось когда-то пройти, поэтому не строила от неё никаких особых тайн… Хотя и ничего лишнего не рассказывала. Просто я могла поделиться с ней теми переживаниями, о которых не могла поведать больше ни одной подруге, и она никогда не выглядела удивлённой каким-то новым фактом из моей жизни, которую я вела последние два с половиной года, и относилась ко всем моим причудам с пониманием.
Почувствовав, как по коже пробираются тысячи зябких мурашек, я свернула на тропинку, ведущую в сторону нашей многоэтажки. Лорик бежал трусцой впереди, смешно перебирая толстыми пушистыми лапами и виляя загнутым чёрным хвостом с серым пятнышком на кончике. Поводок всё время натягивался; стоило Лорику увидеть на своём пути кошку или что-то блестящее, — он тут же рвался вперёд. Но я не давала спуску, с невозмутимым лицом вальяжно вышагивая навстречу мягкому дивану, тёплому пледу и кружечке зелёного чая с лимоном.
Вдруг моё внимание привлекло какое-то движение справа. Обернувшись, я застыла от неожиданности, и сердце ухнуло вниз с такой силой, что казалось боль от его падения раздалась по всему телу, а потом оно принялось бешено колотиться, разгоняя горячую кровь по венам. Это был он. Это точно был он. Кирилл. Прямо там, на параллельно пролегающей дорожке, у пивного киоска. Стоял, прислонившись спиной к фонарному столбу и пил из жестяной банки что-то типа энергетика.
Сначала меня парализовал страх, ледяными клешнями вцепившийся в горло. Я смотрела на человека, втоптавшего меня в грязь, причинившего адскую боль, и перед глазами мелькали, как слайд-шоу, картинки-воспоминания той далёкой ночи. Он был зверем, терзавшим заживо свою добычу, а на месте добычи оказалась я. И я думала, что лучше бы он меня убил, чем после всего произошедшего выкинул из машины, как использованную тряпку.
Лорик тявкнул, призывая меня двигаться, и я опомнилась. Сделала медленный вдох: это было тогда. Больше я так не думаю. Моя жизнь, и то, как круто она поменялась за последние три месяца, — огромный дар, которым я дорожу больше всего в мире. Щенок потоптался на месте вокруг своей оси и сел, вглядываясь в моё лицо таким обеспокоенным взглядом, словно понимал, что я не шуточно напугана. Выдох, и снова вдох: он странно выглядит, — заметила я. Вид потрёпанный, куртка нараспашку, рубашка и джинсы помятые, взгляд какой-то неживой, будто стеклянный, и злобный, словно весь мир для него — дерьмо, которое он всеми фибрами души ненавидит. Тихонько заскулив, Лорик снова поднялся на свои четыре и потянул меня прочь. Ещё один выдох и вдох: он ведь может меня заметить. Господи, нужно быстрее делать отсюда ноги! По инерции накинув на голову капюшон, тем самым скрывая своё лицо, я пошла вперёд, бросая косые взгляды вправо.
