– Потому что захотел вернуться в Москву.

– Насовсем? – явно не верит.

– Насовсем.

– Аа. Да неужели? – насмешливо вскидывает бровь. – Давно пора, между прочим.

– Я пришёл поговорить о нас с тобой. Ещё раз. Только давай спокойно, – сразу перехожу к сути.

Смысл тянуть? Дотянули уже…

Смотрим друг другу прямо в глаза. И наверное, то, что она там видит, ей не нравится.

– Не нужны нам никакие паузы, Оль. Всё, что происходит в последнее время, тому лишь подтверждение.

Понуро опускает подбородок. Трясущимися руками расправляет складки на плиссированной юбке.

– Это… это просто кризис трёх лет, – шепчет едва слышно. – Книга об этом даже есть.

– Нет, Оль. Это не кризис, это точка. Не начинай опять, пожалуйста, – качаю головой. – Наши отношения… изжили себя. Ты ведь тоже чувствуешь это, верно?

– Почему ты так категоричен? Мы были вместе столько лет! – переходит на крик.

– Были. И я благодарен тебе за эти годы.

Часто-часто моргает. Складывает ладони в замок. Заламывает руки.

– Что за навязчивая идея расстаться со мной?

– Это здравый смысл. Так будет правильно. Нам давно следовало это сделать.

Обдумывает мои слова, а потом склоняется чуть влево, выражая некий протест.

– Нет… Никакая это не точка, я не согласна!

Вскакивает с резной деревянной лавочки и начинает расхаживать по плитке туда-сюда.

– Говорю тебе, это кризис. Многие с ним сталкиваются. Мы… переживём это, проведём работу над ошибками, сходим к психологу, если потребуется и…

– Этой ночью я был не один.

Ну вот и всё…

Замирает наконец. Словно в замедленной съёмке поднимает на меня недоумённый взгляд.

– Не один? То есть ты... Даже так… – прищуривается, прикрывает веки, а потом вдруг начинает смеяться. Истерично и зло. – А ты меня переплюнул, Громов! Куда уж моим свиданиям с Федей до ТАКОГО!

С Федей.

Свиданиям.

Зашибись мы приехали…

– Переспал с ней... Какой срам, Максим! – презрительно кривит губы. – Самому-то не противно? Не стыдно, м? Боже! Кто этот человек?

Молчу. Пусть говорит что хочет. Имеет право.

– И вот сидишь сейчас передо мной и даже не раскаиваешься! – громко возмущается, привлекая внимание снующих мимо прохожих. – Я-то… я-то просто хотела почувствовать, что нужна кому-то! А ты! Ты!

Бросается на меня. Остервенело лупит руками. По лицу, груди, плечам...

Сжимает пальцы в кулаки от гнева.

Задыхается.

Обессиленно падает на лавку и закрывает раскрасневшееся лицо дрожащими ладонями.

– Это всё она виновата! Она! – всхлипывает, рыдая. – Из-за неё наши отношения испортились!

– Нет, Оль, ты не права. Не из-за неё.

– Из-за неё! – кричит, резко дёрнувшись. – Ты после ДТП вообще отдалился и чужим стал! Впал в депрессию, зациклился на этой своей мнимой трагедии, а на меня… на меня тебе вообще стало наплевать!

«Зациклился на своей мнимой трагедии»

– Ты права, Оль. Зациклился, так и есть, – сжимаю челюсти.

– Смотреть на тебя не могу! – плачет, растирая по щекам слёзы. – Мама была права. Ты неблагодарный эгоист. Ещё и предателем оказался! Как это низко, Максим! Как подло!

– Прости, Оль. Но так вышло, – тоже повышаю голос.

Взгляды-стрелы…

Судорожно втягивает воздух носом и потрясённо качает головой.

– Прощай, Оль, – встаю.

– Максим… Не надо. Не уходи. Я… Мы… – поднимается с лавочки и хватает меня за руку. – Давай попробуем ещё раз. Заново.

– Оль…

– Я же тебя люблю!

– Ты просто ко мне привыкла, это пройдёт, – настойчиво отодвигаю её от себя. – Всё будет хорошо. У тебя всё наладится.

– Ты с ней теперь, да? – шипит змеёй, мрачно глядя на меня исподлобья.

– Нет.

– Врёшь, – дёргается в сторону. – Ничего у вас не выйдет. Спустись на землю, где она и где ты! Параллельные вселенные. Думаешь, эта ваша одноразовая интрижка всерьёз?

– Ты вернула Арине те деньги? – стараюсь игнорировать её выпады. Они сейчас абсолютно оправданы.

– Не вернула. И не собираюсь. Моральная компенсация мне будет, за несостоявшуюся свадьбу!

Оля Оля…

Ей сейчас однозначно нужно побыть одной.

– Убирайся! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! И тебя, и её ненавижу! Клянусь, лучше бы ты умер на той дороге!

Останавливаюсь.

Оборачиваюсь.

Оля сидит на земле, схватившись за голову. Люди поглядывают на нас, не скрывая праздного любопытства. Гром гремит. Но дождя по-прежнему нет.

Киваю.

Ещё какое-то время смотрю на человека, с которым провёл три года своей жизни.

А потом ухожу… Навсегда.

На парковке перед торговым центром чёртова тьма машин. Ни одного свободного места. Понаставили корыт, убогие… Берут кредиты и покупают себе вёдра, части из которых самое место на свалке.

Отсчитываю четвёртый ряд и сворачиваю налево.

Сука где?

Возвращаюсь взглядом к началу. Считаю заново.

Эта?

– Не поможете? – отвлекая, пищит кто-то справа.

Блондинка.

Мой равнодушный взор ощупывает бабу с ног до головы.

Неинтересно. Плоская. Старая. Хоть и косит под девочку.

– Пакеты бы донести… – натягивает на лицо улыбку.

А она еле натягивается. С уколами явно перебор.

– Я похож на швейцара?

– Нет. На мужчину, который способен помочь женщине, – явно недоумевает. Поиграть в слабый пол не вышло.

– Сегодня не тот день. Нет настроения на прелюдию.

Заприметив в дальнем углу серую хонду, изрядно потрёпанную жизнью, считываю номер. И сомнений не остаётся. Нашёл.

Иду туда. Терпеть не могу дождь и всё то, что он после себя оставляет: противный запах сырости, дразнящий ноздри, и препятствия в виде луж, пачкающих туфли.

Смотрю на них.

Бесят неимоверно.

Напоминают мне об Арине. Такие дорогие, кричаще идеальные, но… запачканные грязью...

Ни хера себе аллегория! Иногда сам себе диву даюсь. Что ни фраза, то цитата.

Дёргаю ручку двери седана на себя и занимаю переднее пассажирское сиденье. Поморщившись, достаю спрей для рук. Помойка, а не машина. Если бы не знал Ольховского лично, подумал бы, что человек в тачке – не спец, а обыкновенный нищий фуфлыжник, присланный с целью постебать меня.

Конспирация, мать её.

– Опаздываешь, – звучит недовольным тоном хриплый голос.

– Дела.

– Моё время тоже стоит дорого.

Пёс неумытый.

Прищуриваюсь, смерив оценивающим взглядом того, кто сидит за рулём.

– Ты сомневаешься? – в его глазах плещется вызов.

– Перестану сомневаться только после выполненной работы.

– А ты редкостный мудак, Игнат. Ольховский предупреждал на твой счёт.

– Да ну?!

– Я на маникюр опаздываю, – раздаётся за спиной. – Давайте уже обсудим детали.

– Так сильно жаждешь грохнуть своего мужа? – усмехаюсь, поворачиваясь назад.

– Сколько можно с этим тянуть?

– В этом ты права, сейчас идеальный момент, – киваю, в кои-то веки с ней соглашаясь.

Сейчас или никогда. Твоя любимая фраза, Ариш.

– Предоплата 30%. Только наличными. Остальное после того, как заказ будет выполнен, – обращается ко мне наёмник.

– Когда это случится?

Нетерпение Кристины реально забавляет.

– Понаблюдаю за объектом в течение недели.

– А это ещё зачем?

–  Принесла то, что просил? – игнорирует её вопрос.

– Да… Вот. Тут копия его планнера, – протягивает ему бумажки формата А4. – Здесь я расписала его занятость и указала что и в какие дни он посещает на постоянной основе.

– Отлично, – мужик убирает всё в бардачок. – Каким способом предпочитаете расправиться с жертвой?

– Снайперская винтовка. Пуля в голову, – достаю зажигалку из кармана.

– А Вите не будет больно?

Киллер вскидывает бровь и смотрит на неё. Как на дуру недалёкую, но так и есть.

– Бля, Крис, – мой хохот разносится по салону. – Это пиздец просто.