Не сомневаюсь. В этом вся Марго.

– Ну вот и зачем ты взял её с собой? – недовольно прищёлкиваю языком.

– А кто меня спрашивал? – хмыкает он.

– Блин, так не хотелось, чтобы вся эта история получила огласку.

– А как иначе? Вы там таких дел наворотили с этими горе-следаками! – моментально закипает отец.

– Кто ж знал, чем кончится, – тяжело вздыхаю я.

– Тупорогие! Убил бы! И где их только берут таких!

– Саша и Паша неплохие ребята. Они же не виноваты в том, что мы вмешались.

– Уж конечно! У них там косяк на косяке. Виноваты в первую очередь! – басит отец сурово.

И судя по гневному взгляду, спорить с ним бессмысленно. Не объяснишь ведь, что парни просто хотели нам помочь. По-дружески.

– Сегодня тебя менты хоть не дёргали? – заботливо поправляет одеяло у моих ног, и в груди от этого жеста начинает как-то странно ныть. Вспоминается детство и наши с ним посиделки.

– Да сколько можно! Они три дня подряд отсюда не вылезают. Уже итак рассказала полиции всё и не единожды. Отец Самойловой, кстати, приходил. Вылил на меня ушат дерьма, – принимаю сидячую позу.

– По какому поводу распинался? – сводит брови к переносице.

– Говорит мол как ты могла скрыть от меня такое!

Прямо даже не хочется вспоминать тот неприятный, душный разговор с товарищем депутатом. Всегда думала, что мы с семьёй Самойловых в достаточно тёплых отношениях, оказалось, что всё совсем иначе.

– Но скрывать и правда не следовало! Похищение. Групповое изнасилование. Шантаж, вымогательство. Чего вы ждали? Почему столько молчали?

– Не хотели, чтобы вся эта грязь всплыла, – отвечаю я.

– Она бы всплыла в любом случае. На что вы рассчитывали вообще не пойму! – продолжает песочить меня он. – И что Самойлов? Зачем явился?

– Обвинить меня во всех смертных грехах. Типа хороша подруга, не уследила.

Так уж у нас с детства повелось, что за Ксюшу мы с Захаром несём некую ответственность. Поскольку старше по возрасту.

– Старая ублюдина, – не стесняется в выражениях отец. – Вот тебе и благодарность за всё хорошее. Носились с этой Ксюшей как с писаной торбой и чем в итоге кончилось!

– Может ты и прав, сами виноваты, разбаловали– в кои-то веки соглашаюсь я.

– Орал? Хамил тебе? Ты мне только скажи, я его поеду подрихтую. Совсем уже оборзел законотворец долбаный! Хрена-с два я пойду на свадьбу его драгоценной дочери!

– Па, да успокойся, – осторожно касаюсь его плеча.

– Я так-то тоже в гневе, Арина! Из-за его безмозглой сыкухи пострадали трое! И сдерживаюсь я лишь по той простой причине, что чуть не потерял тебя…

В его глазах мелькают отблески самого настоящего страха, и мне внезапно становится очень стыдно. Я ведь и правда совсем не подумала на тему того, что с ним будет если я…

– Никогда больше не смей рисковать собой, Арина.

– А ты бы поступил иначе? – вопросительно вскидываю бровь. – На Захара был направлен пистолет. Понимаешь?

– Понимаю, – кивает и хмурится.

– Ну тогда не осуждай. Ты ведь и сам бы сделал ровно также.

Отец какое-то время молчит. Смотрит в окно. Там на улице погода разыгралась ни на шутку.

– Ещё и тебя потерять я не могу, Арин…

Отрываю ноющее тело от подушки и придвигаюсь к нему. Обнимаю здоровой рукой, утыкаюсь носом в ворот рубашки и вдыхаю запах, знакомый с детства.

Так и сидим тихонько рядышком.

– Пап… прости. Так получилось.

– Арин, любая проблема решаема. Но решать её должен я, а не ты.

– Мы уже об этом говорили. Сколько можно опекать меня. Ты всю жизнь только этим и занимаешься. Кстати, забыла тебе сказать, у нас на даче гости, – пытаюсь незаметно перевести тему.

– Что ещё за гости?

– Я туда Громова временно поселила. Ему надо заниматься полноценной реабилитацией после проведённого остеосинтеза. А у нас там как раз и бассейн, и спортзал. Все условия.

– И что? Он вот так сразу взял и согласился? – недоверчиво интересуется отец.

– Мы там схитрили немного. Неважно в общем. Просто знай, что он там живёт. Софья Пална так встрепенулась, звонила мне радостная. Ты ж не против, па? Уж извини, что заранее не спросила, но ты же всё равно там не бываешь.

– Не против. Мне нравится, что ты воодушевилась идеей поднять этого парня на ноги.

– Мне давно пора научиться отвечать за свои поступки. Считаю, что моя помощь вполне закономерна. Это ведь по моей вине произошло…

До сих пор не могу выкинуть из памяти тот ужасный день.

– Ну и как, с чего начала?

– Наняла физиотерапевта-реабилитолога, купила в спортзал остеотренажёр. Ты не переживай, на свои деньги, не на твои. Раз уж быть самостоятельной так во всём, – улыбаюсь и подмигиваю ему.

– Самостоятельность – это, конечно, похвально, но вот таких ситуаций, – показывает на моё перемотанное плечо,  – возникать не должно! Додуматься только! Связаться с бандитами! Умом двинулись на пару с Захаром?

Начинается новая волна возмущений. Никак не успокоится.

– Только не надо Троицкого отчитывать, пожалуйста. Он итак уже сполна наслушался от Самойлова, да ещё и с Ренатой такое горе…

Тут же сникаю. Сердце начинает болеть, а глаза помимо воли наполняются слезами.

– Вот лучше б он на Ренату своё время тратил, а не на дуру Самойлову! – ни с того, ни с сего выдаёт отец.

– Завтра поеду к ней. Не могу уже тут находится, – красочно изображаю рвотный рефлекс.

– Не вздумай! Куда собралась?!

– Пап, – отлипаю от него и хмурю брови. – Повторную хирургическую обработку провели. Антибиотики прокололи, первичные швы наложили. Всё в норме, на черта мне тут лежать?

Демонстрирую широкую улыбку. Плечо по-прежнему болит, но знать ему об этом вовсе необязательно.

Ничего, заживёт.

– Я к Игнату домой поеду на выходные. Он меня завтра заберёт.

Применяю так сказать тяжёлую артиллерию. Ахметову отец доверяет меня безоговорочно. Надо этим воспользоваться. Свинтить отсюда как можно скорее – моё единственное желание.

Утро сегодня унылое, пасмурное и серое. Под стать моему настроению. Сижу на заднем сиденье такси бизнес-класса и наблюдаю за каплями дождя, ручейками стекающими по стеклу.

– Приехали, – вырывает меня из тяжких раздумий голос водителя.

Он открывает мне дверь, и я выбираюсь на улицу. А тут между прочим, льёт как из ведра.

Отказываюсь от предложенного водителем зонтика и торопливо переставляю ноги. Белоснежные кеды моментально тонут в лужах, но я, не обращая на это никакого внимания, иду в сторону частной клиники. Уже вижу отсюда Захара. Стоит около своего мотоцикла, ждёт меня.

– Привет, Ариш, – аккуратно заключает меня в свои объятия. – Ты как?

Только сейчас понимаю, почему Громова так бесит этот вопрос. Реально раздражает, когда его без конца тебе задают.

– Нормально. Задолбалась уже лежать на больничной койке. Идём? – киваю в сторону входа. – Ты весь мокрый уже. Как чувствуешь себя кстати?

Теперь моя очередь интересоваться его здоровьем. Да мы с ним прям пара года – два инвалида-урода.

– Мигрень доконала, – признаётся он.

– Ну а какого чёрта ты на мотоцикле? Совсем рехнулся?

– Да плевать, тут совсем рядом… – неопределённо ведёт плечом.

Дело в том, что во время драки с тем головорезом Захар получил довольно серьёзные травмы. Спасибо, что хоть шальные пули его не задели. Пистолет во время борьбы выстрелил несколько раз, но к счастью, моему другу удалось избежать ранений. За что я очень благодарна его ангелу-хранителю.

Заходим в фойе, надеваем бахилы и голубые халаты, а после короткой беседы с девушкой на ресепшн, поднимаемся на третий этаж. По мере приближения к нужной палате на сердце становится всё тяжелее и тяжелее.

– Дозвонилась до Евгении Константиновны?

– К счастью, да. Родители Ренаты уже в самолёте, – говорю я тихо.

– Подожди пока здесь, Ариш. Сейчас найду врача.

Присаживаюсь и потираю друг о друга ладони. Так хочется поскорее увидеть Ренату… Тот момент в лесу меня очень напугал. Увидеть её тело, лежащее на земле… Даже вспоминать не хочу.