– Отвяжись. Езжай, куда ты там собирался. В этот свой Сургут.

Дёргаюсь, но он не отпускает.

– Сюда иди, бешеная, – тянет на себя.

– Не хочу.

– Я сказал сюда иди. Косячишь, а потом включаешь бычку.

– Вечно я виновата! А твоя мать ни при чём!

– Она тоже не права. Хватит, Арин. Не дёргайся, не вынуждай делать тебе больно.

– Чего? – фыркаю я, предполагая, что мне послышалось.

– Ко мне иди, – звучит приказным тоном.

– Обойдёшься.

– Сука, я сказал иди сюда!

Между нами завязывается неравная борьба. Учитывая тот факт, что он – мужик, а у меня простреленное плечо, силы наши не равны.

Рывком тянет на себя, и в итоге я оказываюсь сверху.

– Успокоилась! – орёт, удерживая мои запястья своей лапищей, но я ещё какое-то время отчаянно борюсь.

– Игнат, я поверить не могу. Ты серьезно, что ли, насчёт сигарет и… детей? – начинаю смеяться.

Молчит. Давит тяжёлым взглядом и не позволяет освободиться от плена его рук.

В какой-то момент мне всё же приходится сдаться. Уж очень агрессивно он настроен…

– Тсс, тише ты, плечо, – морщусь от боли, когда он срывает с меня пиджак. – Как дикарь, честное слово!

– Заткнись уже. Или я сам найду, чем заткнуть твой рот, – угрожает, сжимая пальцами мою шею.

– Как страшно, – нараспев тяну я. – Ты что там удумал в своей головоньке, а? Я ведь и кольцо могу вернуть с таким раскладом. Мне моя свобода дороже, ты же знаешь.

– Дрянь строптивая, всё равно будет по-моему, – мрачно обещает он.

– А если нет, задушишь и закопаешь в лесу? – вскидываю бровь.

– Да, если понадобится, – кивает он, нетерпеливо расстёгивая мою блузку.

– Осторожнее, это версаче, – недовольно комментирую его действия.

– Да мне по херу кто.

– Твоя мать, кстати, заценила мой костюм. Ты бы свозил их с Рамидой на столичный шопинг. А то сидят, плюются ядом лишь оттого, что я ни капли на них не похожа.

– Хватит, Арина, заткнись, – сжимает пальцами мои скулы.

Не шутит. Предупреждает, что я хожу по тонкому льду.

– Отпусти, больно! – дёргаю головой, но он только сильнее надавливает на щёки пальцами.

– Больно, Игнат, – повторяю громче и пытаюсь оторвать от себя его руку. – Отпусти меня. Я ничего не хочу!

– Да ну ладно. Не строй из себя неженку. Ты же любишь пожёстче, – с нажимом проводит большим пальцем по моим губам. – Трахаешься как чёртова шлюха. Всегда и везде готова, а теперь вдруг «не хочу». До хера о себе возомнила?

Раньше я нормально воспринимала его грубость в постели. Может, потому что до сегодняшнего дня он знал меру? Но то, что происходит сейчас, мне определённо не нравится. Это же ни черта не игра.

Смотрим друг на друга. В его глазах смесь ярости и возбуждения, в моих – раздражение и протест.

Расстёгивает молнию на брюках и одним движением рывком подтягивает мою юбку наверх.

– Спятил? – интересуюсь зло, когда слышу, как жалобно трещит дорогая ткань. – Сказала же, что не хочу!

На этот раз смеётся он. Сдёргивает с шеи галстук и заталкивает мне в рот, не позволяя увернуться. Я ведь сижу на нём, и руки зафиксированы его мёртвой хваткой.

– Научись уже молчать!

Приподнимает мои бёдра, а затем резко опускает вниз. На прелюдию не настроен, это я уже поняла, да и согласие моё ему, похоже, не требуется.

– Ммм…

Задыхаюсь. Изловчившись, выплёвываю ненавистный галстук.

– Ты… сегодня… чересчур груб, – не выдерживаю его напора. – Полегче, пожалуйста.

Больно стискивает грудь, сжимает бедро, остервенело толкаясь глубже. Жадно целует шею и не обращает никакого внимания на мои протесты.

Каждое его движение открыто демонстрирует тот факт, что процессом всецело руководит он.

– Игнат… – толкаю его, чтобы хоть немного сбавил обороты, но Ахметов в ответ левой рукой тянет меня за волосы. Так сильно, что слёзы собираются в уголках глаз.

– Прекрати, мне это не нравится! – вынужденно прогибаюсь в спине.

Пытаюсь встать с него, но ничего не получается. Чем больше я сопротивляюсь, тем хуже. Тем сильнее его это заводит. Вижу, по нездоровому блеску в глазах.

Зачем же так…

Прекращаю бороться. Бессмысленно совершенно… Зажмуриваюсь и терплю, всерьёз раздумывая на тему того, чтобы выцарапать ему глаза. За то, что обращается со мной подобным образом.

– Игнат! – снова цепляюсь за его руку, стискивающую моё горло совсем уж нелюбовно.

Да уж. Чего у нас только не было, но такого… никогда.

Обычно секс, пусть и не ванильный, приносит мне удовольствие, но конкретно в данный момент… ничего такого я не испытываю. По щекам льются слёзы обиды и унижения. Плечо горит огнём, и я думаю лишь о том, чтобы всё поскорее кончилось…

Если бы меня спросили, что я чувствую, то вряд ли в эту самую минуту нашёлся бы подходящий ответ...

Пустота, которую я ощущаю внутри, распирает грудную клетку и мешает дышать. Но я спокойна. А мои глаза – сухи.

Привстаю и поправляю юбку, механическим движением опуская её вниз. Кое-как запахиваю пострадавшую блузку, с оторванными на ней пуговицами, и застёгиваю пиджак. Всё это время не отрываю взгляда от дороги. Бездумно смотрю на проезжающие мимо автомобили, отчаянно желая, как можно быстрее оказаться в одном из них.

– Арина…

Морщусь. Мне даже голос его сейчас неприятен до крайней степени. Захмелевший, низкий и грубый. Режет по ушам, заставляет содрогнуться и внутренне сжаться.

– Слышишь меня? – звучит уже громче.

Молчу в ответ. Сжимаю челюсти едва ли не до хруста и по-прежнему на него не реагирую. Приглаживаю волосы, подбираю с пола сумку и телефон.

– Слышишь? – дотрагивается ладонью до моей шеи, но я резко дёргаюсь и сбрасываю его руку.

– Злишься значит…

Это не вопрос, нет. Сухая констатация факта. И самое ужасное, что я не улавливаю никакого раскаяния. Ни в тоне, которым он обращается ко мне, ни в его поведении. И по моим ощущениям, он вроде как даже раздражён.

Злюсь ли я?

Нет. Конкретно сейчас я вообще ничего не чувствую и точно совсем ничего не понимаю. Потому что в ступоре и всё ещё не могу принять ситуацию, которая произошла. Ведь если сделаю это – считай, распишусь в собственном унижении.

– Вернусь из Сургута через три недели. Тогда и поговорим, – равнодушно информирует меня Ахметов. – Остынешь к тому времени.

Преодолев себя, поворачиваю голову в его сторону.

«Остынешь к тому времени»

– Ты действительно считаешь, что я стану с тобой разговаривать? – холодно интересуюсь, прищуриваясь.

– Давай без драмы, Арин. Ты уже давно напрашиваешься на грубость, – невозмутимо заявляет он. – Иногда полезно знать своё место.

Ах вот оно что...

Я бы много чего сказала ему на этот счёт, но больше ни секунды не хочу оставаться в его машине. Мне противно здесь находиться. Противно до подкатывающей к горлу тошноты…

Открываю дверь и выбираюсь из автомобиля. Ухожу прочь, на автомате переставляя ноги, ставшие пленниками излюбленных дизайнерских туфлей. Идти вдоль трассы – не самая лучшая идея, учитывая, что я нахожусь далеко за пределами Москвы, а на часах уже почти одиннадцать. Но мне плевать. Я готова и в тёмном лесу спрятаться, лишь бы только не видеть его и не слышать…

Знаю, что сейчас он за мной не поедет, но всё равно ускоряю шаг и поднимаю руку, пытаясь голосовать, чтобы остановить хоть кого-нибудь из движущегося мне навстречу потока.

Никогда ещё в своей жизни так не радовалась шашечкам Яндекс-такси и дешёвому салону автомобиля марки хёндай, в котором оказываюсь уже спустя пару минут.

– Добрый вечер. Девушка, с вами всё в порядке? – обеспокоенно интересуется пожилой мужчина в очках.

– Нет, – зачем-то честно отвечаю я пересохшими от волнения губами.

– Куда вас отвезти? Может быть стоит обратиться в полицию?

Не сразу понимаю, что он имеет ввиду. Проследив за его взглядом, спешно поправляю на груди порванную блузку. Первая пуговица пиджака, как назло, находится слишком низко для того, чтобы прикрыть весь этот срам. А ещё я почему-то только сейчас замечаю, что и юбка моя тоже смотрится не лучшим образом. Измята. Сбоку разошлась по шву почти до бедра.