Всё же чудеса на белом свете порой случаются. Ивановский позвонил в Москву и застал Мартинсона, у которого заканчивались съёмки в «Свадьбе». Сергей Александрович согласился сыграть в «Сильве» шалопая Бони.

У режиссёра от сердца отлегло. Что бы ни получилось в итоге, всё равно в картине будет как минимум одна такая актёрская работа, на которую зрители и критики обратят внимание, которая запомнится надолго. Если играет Мартинсон, в этом можно не сомневаться. Значит, время и силы будут потрачены не напрасно.

Ивановский достойно преодолел все трудности. Пересматривая сейчас эту «сладкую жизнь», трудно представить, что она снималась во время жестокой войны. Созданные в далёком Свердловске интерьеры и костюмы выглядят очень пристойно. Трудно предъявить какие-либо претензии к оркестру и певцам, всё сделано на «чистом сливочном масле». Главное же — игра артистов. Все хороши, хотя хороши и по-разному. Ныне глядя на них, поневоле задумаешься о наших творческих богатствах и нашей расточительности. Почему актёры, снимавшиеся в «Сильве», в большинстве остались актёрами одной роли? Почему их больше не снимали, не приглашали? Ведь они оставили след в искусстве. Судя по доносящимся и сейчас отзвукам Интернета, зрителям очень понравилась исполнительница заглавной роли Зоя Смирнова-Немирович. (Зоя Александровна — жена сына одного из основателей МХАТа.) Не меньшее впечатление произвела игравшая Стасси Маргарита Сакалис, в то время она была студенткой ГИТИСа. Эта артистка тоже больше не снималась. Очень жаль. После одного лишь дуэта Стасси и Бони она должна была бы быть нарасхват.

При высокой оценки игры всех исполнителей следует признать, что «Сильва» стала бенефисом блистающего в ней Мартинсона. Он бурлит, всё взрывает, подстёгивает персонажей, поддерживает быстрый темп. Вот он появляется — в смокинге, с белой «бабочкой», с пышной белой хризантемой в петлице, чёрном цилиндре. Другим персонажам рядом с ним невозможно стоять без дела или быть медлительными. Своей энергией он заражает — скатывается по перилам, залихватски перепрыгивает через барьер, оказывается в гуще кордебалета, танцует, поёт:

Но вот обстоятельства изменились, и этот легкомысленный повеса всячески помогает страдающей от разбитой любви Сильве. Теперь зрители видят совсем другого Мартинсона — внимательного, заботливого. Трогательного, когда на Козьем болоте приходится играть с грудным ребёнком. Его постоянный на протяжении всего фильма рефрен: «Хочешь конфетку?» — каждый раз произносится с другой интонацией. Однако дело движется к финалу, и вот новый поворот. Соединив влюблённых Сильву и Эдвина, пожелав им пафосно: «Будьте вы трижды… счастливы», Бони, теперь уже Бонифаций, решает заняться собой, поскольку тоже влюблён. Он сияет, он без конца что-то придумывает. Разве сможет устоять девушка перед таким напором?! Заключительный дуэт Стасси и Бони (с крутящимися креслами) приводит зрителей в полный восторг. Не случайно этот эпизод фильма стал поистине хрестоматийным…

Картина была принята очень хорошо, её показывали и за границей, в частности в Венгрии. Тамошние поклонники оперетты написали о ней автору музыки, Имре Кальману, проживавшему в США. В ответ композитор прислал благодарственное письмо.

14 апреля 1944 года был подписан указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями работников кинематографии, создателей фильмов о героической борьбе нашего народа в годы Великой Отечественной войны.

Было награждено около пятисот человек. Больше всего удостоились ордена «Знак Почёта» — 181 человек. Под номером 102 в этом списке фигурировал С. А. Мартинсон — киноактёр киностудии «Союздетфильм». Это была его первая награда.

Через год завершилась Великая Отечественная война. Эта была награда для всего народа. Правда, в стране накопился ворох острых проблем — бытовых, социальных, политических. Не у всех складывалась жизнь, как хотелось бы. Для Сергея Александровича послевоенный период начался хуже некуда — в ноябре 1945 года была арестована его вторая жена — Лола, Елена Сергеевна Добржанская.

Эта красивая, эффектная женщина танцевала в Московском мюзик-холле. Она вела светский образ жизни, не чуралась весёлых компаний, часто ходила на всякого рода приёмы, в том числе и в зарубежные посольства. Сам Мартинсон подобных мероприятий не посещал — спектакли, съёмки и эстрадные выступления оставляли мало свободного времени.

Красавица Лола с её страстью к пьянкам-гулянкам создавала мужу много проблем. Даже после рождения сына Саши, это было в 1939 году, не могла угомониться. Отвезёт сынишку к сестре, сама же едет куда-нибудь веселиться. Однако приструнить её у Сергея Александровича не хватало сил, тут он проявлял излишнюю мягкотелость. Лишь один раз поставил жену на место.

В 1943 году его первая жена и дочка вернулись после эвакуации в Москву. У Екатерины Ильиничны возникли трудности с жильём, и она захотела, чтобы Аня пожила у отца. Тот, безусловно, согласился. Сам по-прежнему часто находился в разъездах. А Добржанская не собиралась менять свой образ жизни: постоянные выпивки, сплошные романы. Всё это на глазах у пятнадцатилетней девушки, которая своим присутствием раздражала её. В конце концов Елена Сергеевна спровадила падчерицу на дачу в Переделкино.

Когда в перерыве между съёмками «Сильвы» из Свердловска приехал Мартинсон и узнал, что девушка живёт за городом одна, он устроил страшный скандал. Поехал за Аней и вернул её домой.

И вот теперь арест.

После года допросов на Лубянке Елену Сергеевну отправили в Воркуту. Там она стала работать в местном театре, официальное название которого «Музыкально-драматический театр комбината «Воркутауголь» МВД СССР». Её осудили на семь лет, однако на севере она вскоре заболела и умерла.

Поэт, переводчик, исполнительница старинных романсов Татьяна Лещенко-Сухомлина, отбывавшая срок в том же театре, вспоминала:

«Ярко выделялась среди нас талантливая московская балерина Лола Добржанская, косоглазая и прелестная, жена актёра Мартинсона. Лола до ареста жила в своё удовольствие, но на беду влюбилась в красивого иностранца, к тому же ещё из голландского посольства! Умница, острая на язык и обаятельная, она хотела умереть и постоянно об этом говорила. Умирая от полярной желтухи, она поручила мне, если я уцелею, повидать в Москве её сына Сашу, передать ему привет от матери… что я позднее и исполнила, когда уже освободилась… Блатные обожали Лолу, и все в театре её любили. Она была лихой гусар, бесстрашно одним прыжком прыгала вниз с большой высоты на сцену, и на лету её подхватывал тоже один из заключённых — москвич танцовщик Ванечка Богданов. Это было в «Холопке» Стрельникова: гусары кутили, а Лола плясала цыганскую пляску.

Хоронили Лолу, жёлтую как шафран, в гробу, обитом серебряной бумагой, который сделали для неё в театре. За гробом, как надлежало, не шёл никто, кроме одного конвойного…»^{167}

Сергею Александровичу с его образом жизни — постоянно в разъездах — трудно воспитывать сына. Поэтому Сашу взяли к себе родственники Елены Сергеевны. Мрачные обстоятельства на некоторое время выбили артиста из колеи. Потом он поступил в Театр-студию киноактёра, потихоньку начал репетировать в спектакле «Остров мира». В кино не рвался, лишь в 1947 году согласился на предложение Киевской студии сыграть в фильме «Подвиг разведчика».

Творческая копилка Мартинсона постоянно обогащалась, опыт не пропадал втуне. Нацистский поэт Гутветтер из «Семьи Оппенгейм» стал предтечей фюрера, сыгранного им в военных фильмах. Сюда же следует добавить фашистского захватчика и садиста, которого артист репетировал у Мейерхольда в спектакле «Одна жизнь», по роману «Как закалялась сталь». Он создал образ зверя в офицерском мундире. В свою очередь, роли, сыгранные Мартинсоном в первых двух фильмах его «гитлериады», послужили своеобразным разогревом перед созданием ещё одного сатирического образа фашистского вояки — Вилли Поммера в «Подвиге разведчика».