Казнил себя за то, что оставил беременную Любу, бомбардировал её нежными письмами:

«Дорогая Любочка!

Получил твоё письмо. Начало, даже четверть его прелестны, но последняя четверть наполнена грустностью и психологизмом, правда, половинка его зачёркнута. Не обижайся, будь веселей. Сегодня… отдаю распоряжение снабдить тебя немножко деньгой, Танька (сестра Эраста Павловича. — А. X.) тебе принесёт… Приеду дня на три в Москву. Очень прошу тебя быть оптимистичной и родить так, как будто грызёшь семечки.

Очень целую.

Эрга».

В следующем послании:

«Дорогая Любочка!

Очень волнуюсь все последние дни, прошу написать, как дела с хозяйством, ибо, если быт заедает, предприму меры… Тебя же очень прошу веселиться и хохотать. Говорят, это очень хорошо для будущего.

Очень целую»^{86}.

Проживая в разных городах, они изредка общались, оборвать все нити нельзя — всё-таки подрастала дочь, Оленька. Эраст Павлович звонил Любови Саввишне, писал; когда театр гастролировал в Москве, обязательно приглашал на спектакли, заходил в Музей Маяковского, где она работала после войны. Позже, получив гонорар за «Доктора Калюжного», купил кооперативную квартиру в Москве. Но былая страсть постепенно уходила в небытие.

С начала войны до 1943 года Любовь Саввишна работала в Новосибирске ректором Ленинградской государственной филармонии по вопросам литературы. С 1943 по 1944 год — на 4-м Украинском фронте и Черноморском флоте, участвовала в освобождении Крыма и Севастополя. В качестве лектора Главного политуправления ВМФ находилась на действующих кораблях Северного флота, в бригаде траления Дунайской военной флотилии.

Она выбрала себе литературный псевдоним Руднева и под этой фамилией выпустила порядка пятнадцати книг, опубликовала много статей о выдающихся людях, с которыми её сталкивала судьба. Она часто выступала с рассказами о поэзии и поэтах: Александре Блоке, Велимире Хлебникове, Сергее Есенине и, безусловно, Владимире Маяковском, творчеству которого посвящено много её исследований. Любовь Саввишна была прекрасным чтецом, выступления писательницы собирали большое количество зрителей. Для сборника воспоминаний о Гарине она написала очерк, посвящённый в основном роли Хлестакова, фильму «Женитьба», подготовке съёмок начатого, но не завершённого купринского «Поединка»…

На этом мы и расстанемся здесь с этой незаурядной женщиной, сыгравшей значительную роль в жизни Гарина.

Покинув ГосТиМ, Эраст Павлович продолжал ревниво следить за его новостями — всё-таки родной театр. Его очень покоробила статья артиста Михаила Царёва «Почему я ушёл из театра им. Мейерхольда», опубликованная 23 мая 1937 года в газете «Советское искусство».

Правда, в начале Царёв благодарит Мастера за четыре совместные работы («Дон Жуан» Мольера в бывшем Александрийском театре, «Дама с камелиями», «Каменный гость» на радио и «Горе от ума», так написал, стервец, хотя прекрасно знал, что в ГосТиМе грибоедовская комедия шла под другим названием). Поблагодарив, принялся излагать причины своего недовольства:

«В ГОСТИМ давно уже отсутствует принципиальная репертуарная линия. Репертуарный план обычно сводится к перечню пьес, намеченных к постановке в текущем сезоне. Продуманного художественного, творческого плана, рассчитанного на значительный период, раскрывающего творческие перспективы перед труппой театра, его актёрами и режиссёрами, в ГОСТИМ нет. Отсюда и чрезвычайно замедленные производственные темпы театра, постоянная незагруженность актёров работой и (что самое ужасное) тяжёлая обстановка в театре — результат непрекрашающегося творческого безделья».

Далее Царёв пишет о том, что следовало бы расширить режиссёрские штаты, в том числе за счёт актёров театра:

«Это тем более казалось нам реальным, что некоторые наши актёры, как Эраст Гарин, Боголюбов, неоднократно обнаруживали несомненные режиссёрские склонности».

В той статье Эраст Павлович упоминался ещё раз:

«Театр им. Мейерхольда, который когда-то был самым окрылённым театром, на который возлагались самые большие надежды на советской сцене, в течение последних лет всё более и более оскудевает. Уже давно из театра уходят талантливые актёры. Первой актрисой, воспитанной и взлелеянной ГОСТИМ, но вынужденной оставить его, была Бабанова. Затем от нас ушли выросшие в ГОСТИМ «органические мейерхольдовцы» Игорь Ильинский, Эраст Гарин. Оставил театр Геннадий Мичурин и др. Писательские кадры Мейерхольд, бывший когда-то самым смелым, решительным борцом за советский репертуар, тоже растерял.

Сейчас ГОСТИМ начинает мало-помалу терять своего зрителя».

Под занавес Царёв снова рассыпался в благодарностях:

«Сейчас, уходя от Всеволода Эмильевича Мейерхольда, я говорю ему:

— Вы крупнейший мастер советского театра, Всеволод Эмильевич! То, что сделано вами, вошло «в плоть и кровь» всех театров нашей страны. Нет в СССР театрального деятеля, художника и мыслителя, который пользовался бы (наряду со Станиславским и Немировичем-Данченко) таким авторитетом у актёров и режиссёров, как вы. Оживите своим творческим духом свой театр. Тогда снова начнётся процесс возвращения к вам всех ваших творческих друзей — драматургов, актёров, художников. Это будет расцвет вашего театра».

Эрасту Павловичу было неприятно упоминание о нём в таком контексте. Как ни крути, здесь попахивает доносом. Сейчас же каждым неосторожным словом можно подвести человека. Вокруг творятся странные вещи. Летом 1937 года Гарин был потрясён случаем, произошедшим с кинодраматургом Катериной Виноградской, — в гостиничном номере, где она остановилась, прямо при ней застрелился ожидавший ареста её любовник, руководитель крупного завода.

Мистический характер этому случаю придаёт то обстоятельство, что Виноградская была сценаристкой вышедшего годом ранее фильма «Партийный билет». В картине рассказывалась история об убийце и шпионе Павле, разоблачённом его женой — работницей номерного завода Анной. Она даже пыталась застрелить мужа.

В середине 1930-х социально-психологическая атмосфера общества была далека от здоровой. Помимо охоты за вредителями, саботажниками и прочими «врагами народа», в стране обострился рецидив шпиономании. Призрак шпионажа маячил перед советским обществом вообще и искусством в частности. Приключенческий жанр имел массу поклонников. На фильмы про шпионов народ валом валил. Достойное место в этом жанре заняла ленфильмовская картина режиссёра Александра Иванова «На границе».

Вот тут пора уже сказать похвальное слово Интернету. Ну, где, сами посудите, можно было бы иначе смотреть фильмы многолетней давности?! Даже наиболее прославленные увидишь случайно. Что уж говорить о проходных, заурядных, вроде вышедшей в 1937 году шпионской картины «На границе». А вот благодаря Интернету её можно посмотреть в любой момент.

После набора уничижительных оценок «Женитьбы» на особо интересную работу в кино постановщикам Локшиной и Гарину рассчитывать не приходилось. Зато как актёр Эраст Павлович был по-прежнему востребован. Хотя новых комических ролей, подобных тем, какие у него бывали в театре, не подворачивалось. В дневниках Виктора Славкина описывается случай, как однажды Михаил Булгаков и поэт Семён Липкин зашли куда-то перекусить. «Когда они ели, мимо проходил Гарин, перекинулся парой слов. Когда мейерхольдовец отошёл, Михаил Афанасьевич сказал про него Липкину: