(Нелишне добавить, что в 1990 году на студии «Лентеле-фильм» была сделана ещё одна экранизация повести «Подпоручик Киже» — фильм «Шаги императора». В отличие от первой авторы стремились сделать свой вариант более соответствующим тыняновскому тексту — поэтому здесь сохранена линия поручика Синюхаева: живой объявлен умершим. Что касается концепции «Шагов императора», то все уродливые явления во многом объясняются причудами императора, а не действиями безмозглого бюрократического механизма. Поступки Павла I — а этот исторический фильм, по сути дела, бенефис играющего главную роль талантливого Александра Филиппенко — являются малооригинальными, скучноваты и другие эпизоды, комедии здесь явно не получилось. Для сохранения текста литературной основы использован самый что ни на есть простейший приём — его читает назойливый закадровый голос, иной раз рассказчик появляется и в кадре. Скажет несколько слов, после чего показываются живые картины, иллюстрирующие тот либо иной тезис. За полвека кинотехника ушла далеко вперёд, улучшилось качество плёнки, появился цвет, а вот режиссёрской дерзости в фильме 1934 года гораздо больше, поэтому он выглядит современнее «Шагов императора».)

«Адъютант — Э. Гарин, арт. театра им. Мейерхольда», — написано в титрах.

1933 год выдался для Гарина очень напряжённым. Он одновременно снимался в двух картинах («Поручик Киже» и «Большевик»), часто играл в спектаклях Театра Мейерхольда, который гастролировал в Ленинграде, и ставил в Первом рабочем театре Ленинградского пролеткульта пьесу Погодина «Поэма о топоре». Однако всё тогда давалось ему легко, всё было интересно. Разве что здоровье иной раз подводило — беспокоило зрение. После съёмок среди ярких прожекторов и софитов начинались рези в глазах. Приходилось на ночь делать примочки из спитого чая, пользоваться глазными каплями.

На съёмках «Поручика Киже» Гарин всерьёз увлёкся режиссурой. Наблюдая за работой Александра Файнциммера, он интересовался не только своей локальной задачей как актёра, но и общими задачами постановки. По окончании съёмок в «Поручике Киже» Эраст Павлович понял, что глобальные задачи постановки его волнуют в той же мере, что и актёрская деятельность.

Тут его и сбил с панталыку знакомый режиссёр и художник Михаил Михайлович Цехановский, известный к тому времени как автор оригинальной кинокартины «Пасифик» по одноимённой симфонической поэме Артюра Онеггера и мультфильма «Почта» по Самуилу Маршаку. Цехановский видел рабочие материалы «Путешествия по СССР» и предложил делать совместно «Женитьбу» Гоголя. Особого влечения к этой пьесе у Гарина не было, но Цехановский заразил его и Локшину своим энтузиазмом. Короче, супруги согласились. Над сценарием они работали в Москве. К работе отнеслись со всей горячностью. А когда через несколько месяцев встретились с Цехановским в Ленинграде, оказалось, что тот о «Женитьбе» и думать забыл — у него других дел хватало.

Зато Локшина и Гарин уже загорелись этой идеей, делали кое-какие намётки. Супругам хотелось удовлетворить режиссёрские амбиции. Со своими заготовками они попали в коллектив мастерской Юткевича.

В августе 1934 года в печати появилось сообщение о том, что на Ленинградской фабрике «Союзфильм» (вскоре, после выхода на экраны «Чапаева», она получит название «Ленфильм») организована 1-я Опытная художественно-производственная мастерская под художественным руководством Сергея Юткевича.

Смысл объединения заключался в том, чтобы режиссёры показывали друг другу фрагменты снимаемых фильмов, интересовались мнением коллег, участвовали в творческих дискуссиях. То есть шёл постоянный обмен опытом. Ведь работа в коллективе полезна, особенно для неоперившейся молодёжи, которой сложно действовать в одиночку. Через год Сергей Юткевич, выступая на творческой конференции, говорил: «Из всей практики нашей работы мы поняли, что нам легче работать вместе, что все разговоры о том, что картина делается гениальными способностями одного человека, — есть бред. Хорошая картина делается при настоящем творческом участии нескольких творческих работников…

Мы рассуждали так: если отбросить вопрос самолюбия, которое у кинематографистов несколько гипертрофировано, то нет препятствий для работы в творческом коллективе. Я считаю, что можно работать в таких организационных формах и при таких взаимоотношениях, когда самолюбие людей не будет страдать»^{77}.

Придя в эту мастерскую, Гарин быстро понял, что всех людей тут объединяет общность вкусов. Причём их вкусы совпадают с его и с Хесиными. Это объяснимо — Локшина, Гарин и Юткевич в одно время учились в ГВЫРМ, начинали творческий путь под руководством Мейерхольда, которого считали гениальным режиссёром. Эраста Павловича устраивало, что в мастерской делается упор на работу с актёрами. У них с Локшиной уже был готов сценарий «Женитьбы». Гарин намеревался стать там и режиссёром, и сценаристом, и исполнителем главной роли — Подколёсина. Гоголь был первым классиком, произведение которого привлекалось для работы в мастерской. А картина — второй, запущенной в производство. Первой была «Подруги» Льва Арнштама.

Объединение хорошо тем, что давало актёру возможность попробовать создать экранный образ ещё до того, как начнутся съёмки. Это не просто репетиции на съёмочной площадке, а тщательная подготовка роли на сцене. Тут Гарин и Локшина стали пионерами — они прорепетировали «Женитьбу» за два месяца. Получилось нечто вроде фильма в концертном исполнении. Показы, как правило, шли по ночам, на них собиралось по 50–60 человек.

Когда кончался репетиционный период «Женитьбы», на обслуживание спектакля были вызваны все работники «киноколхоза» (так в шутку на «Ленфильме» называли мастерскую Юткевича). Худруку хотелось уничтожить в творческой обстановке мешающую делу иерархичность. Некоторые, правда, сначала скептически отнеслись к подобной новации, делали техническую работу без всякого энтузиазма. Однако затем втянулись и позже, при сдаче фильма, волновались, как при сдаче собственных картин.

Репетиционная заготовка будущей картины была показана на шестом этаже здания близ кинофабрики. Видимо, когда-то здесь была мастерская художника или скульптора — помещение отличалось огромными окнами. Во время спектакля окна затянули шторами. Игровая площадка была разбита на «пятачки» натянутыми проволоками, на которых висели холстины тёмно-жёлтого цвета. Они передвигались, обозначая те либо иные фрагменты сцены, где в данный момент происходило действие. В финале, когда после предсвадебной суеты невеста в подвенечном платье оставалась одна, электрическое освещение выключалось, шторы отодвигались и помещение освещалось лишь естественным светом июньской белой ночи. В сочетании с удачной музыкой это производило большой эффект.

Методы работы с артистами были у Гарина и Локшиной неординарными. В глаза бросалась школа Мейерхольда. Иногда они тоже действовали по принципу «всё наоборот», имелся в арсенале Мастера наряду с прочими и такой подход. Например, мастерскую Юткевича посещал актёр Степан Каюков. Чувствовалось, что потенциал его творческих возможностей используется недостаточно, привлекаются преимущественно его типажные данные. И вот Гарин и Локшина предложили добродушному «вахлаку» Каюкову сыграть лощёного Кочкарёва. Стали с ним работать — заставляли его дома вслух читать Блока, ходить с тросточкой, в старомодной шляпе. Такая методика принесла свои плоды — в фильме он сыграл очень удачно.

Многотиражная газета «Кадр» — «орган парткома и фабкома Лен. Кинокомбината» — извещала о всех новостях студии. Любопытное сообщение опубликовано в номере от 28 мая 1935 года: «Картина «Женитьба» — реж. Гарри и Пакшиной. Работа идёт полным ходом. С 5 по 15 июня сдача дирекции актёрским спектаклем». (Жирным шрифтом выделено в газете. — А. X.) Ошибка тем более странная, что раньше в этой же газете их фамилии писали правильно.