Женщина. Поразительно!

Холмс. Рассказывайте, Мария Иннокентьевна, я вас слушаю.

Женщина. А!.. Откуда вы знаете моё имя?

Холмс. Всё тот же метод. Конферансье, объявляя пьесу, сказал: «Женщина в шляпке цвета бордо по имени Мария Иннокентьевна Базильева».

Женщина. Невероятно!..

Холмс. Выпейте газированной воды без сиропа, успокойтесь. Вот так. Теперь рассказывайте, что произошло с вашим мужем.

Женщина (вскакивает). Боже мой! Откуда вы…

Холмс (успокаивая ее). Оттуда. Я слушаю. (Закуривает.)

Женщина. Перед вам несчастная девушка, товарищ Холмский…

Холмс. Холмс…

Женщина. Извините… товарищ Холмс.

Холмс. Пожалуйста.

Женщина. Три года тому назад, будучи на вечере джазовой музыки в клубе медико-фармацевтического отделения зубной поликлиники имени Льва Толстого, я познакомилась с молодым человеком по имени…

Холмс. Иван Сидорович Базильев. Не удивляйтесь и продолжайте.

Женщина. Я больше ничему не удивляюсь. У него были чёрные, как угли, глаза, тонкие чувственные губы. Он посмотрел на меня, улыбнулся, и я поняла, что лично для меня всё кончено. А когда он взял меня за руку и спросил, люблю ли я романс «Давай пожмём друг другу руки», я поняла, что завтра мы пойдём в загс. Вы знаете, так и случилось. И вот уже три года…

Холмс. Как вы муж и жена.

Женщина (волнуясь). Боже мой! Откуда вы знаете? Холмс. Догадался.

Женщина. Если бы вы знали, как мы жили! (Грустно.) Я сама — такая весёлая, такая жизнерадостная, улыбчивая, что просто невозможно. И он был такой весёлый, так улыбался всегда— Мы с ним всегда, всегда смеялись… И вдруг он потерял смех. Ходит мрачный, какой-то совсем не такой и ни разу не улыбнётся. Я не могу жить с таким мужем. Поймите, мне грустно на него смотреть — у меня сердце разрывается. Я так не могу. Где он мог потерять смех? Как его найти? Я вас умоляю. Я знаю — вы всё можете… Помогите мне. Я с вами рассчитаюсь… Хотите деньгами, хотите, я могу пол-литрами, могу единицами — как хотите… Только помогите…

Холмс. Так. Одну минуточку… Когда, вы говорите, он начал терять смех?

Женщина. Ровно три дня назад.

Холмс. Так. А вы не помните… Минуточку… три дня назад он не читал «Крокодил»?

Женщина. Читал. А что?

Холмс. Кажется, я напал на след. Вы можете сказать точно, в котором часу имело место это событие и потом час за часом, что он делал?

Женщина. Могу. Это было в три часа дня. Он читал «Крокодил» и пил чай, без сахара, потом он пошёл в наш районный загс насчёт справки.

Холмс. Насчёт какой справки?

Женщина. О сыне. У нас сын. Петя. Он внесён в мой паспорт, а с мужа вычитают военный налог. Вот он и ходит за справкой.

Холмс. Получил?

Женщина. Нет.

Холмс. Понятно. Потом?

Женщина. Потом, это было на следующий день — в воскресенье, мы с ним были на концерте: на вечере сатиры и юмора, в театре эстрады.

Холмс. Ясно. У меня в руках важнейшие нити. Послезавтра в 10 часов 11 минут я жду вас. Успокойтесь. Возьмите себя в руки. Мы распутаем это дело.

Женщина. Я просто не знаю, как мне вас благодарить.

Холмс. Это тоже узнаю»^{100}.

Далее великий сыщик отправляется туда, где человек терял врождённую способность смеяться: в загс, в эстрадный театр. Про скучный «Крокодил» он понял заранее. (Представляете, каково это писать мне, который работал в «Крокодиле». Правда, полвека спустя, в последний год его существования. — А. X.)

В истории советского кино за периодом 1943–1953 годов прочно закрепился несколько пренебрежительный термин «малокартинье».

Причин уменьшения производства художественных фильмов несколько. В первую очередь кинопроцесс в стране был нарушен из-за наложившей на всё трагический отпечаток Великой Отечественной войны. Строгая цензура тоже мало способствовала расцвету творческой деятельности. Ко всему прочему в стране началась борьба с космополитизмом в искусстве.

Ряд партийных постановлений нацеливал авторов на создание образа положительного героя нового общества, строителя коммунизма, призывал всячески поддерживать ростки будущего, воспитывая советских зрителей в духе любви к родине.

Эти факторы привели к тому, что количество выпускаемых фильмов постепенно снижалось. Если до войны ежегодно делалось в среднем порядка пятидесяти фильмов, то с 1943 по 1953 год — раза в три меньше. В 1951-м на экраны вышло всего 9 (прописью — девять) полнометражных фильмов.

Подобная урожайность отразилась на судьбе всех кинематографистов, Гарин не стал исключением. Настроение было мрачное. Находишься в расцвете сил, а приложить эти силы некуда. О режиссуре приходилось только мечтать. Предложений сниматься было мало. Через два года после «Синегории» Гарин сыграл в военном фильме Григория Александрова «Встреча на Эльбе». Драматическую историю о победе над Германией Григорий Васильевич сдобрил изрядной порцией юмора. Комические функции выпали на долю Фаины Раневской, Владимира Владиславского и Эраста Павловича. Он играл адъютанта американского генерала, капитана Томми. Роль почти без слов, поскольку вояка вечно подшофе и говорить толком не в состоянии.

Через три года в экранизации «Ревизора» Эраст Павлович сыграл почтмейстера Шпекина. Ему, который в молодости прогремел ролью Хлестакова в мейерхольдовском шлягере, участие в реалистической киноверсии большой радости не принесло.

В том же 1952 году Гарин засветился в казахском фильме «Джамбул». (Том самом, что упомянут в устной эпиграмме про незадачливого кинокритика: «Не мог «Джамбула» от «Джульбарса», как мы ни бились, отличить».)

Это типичный советский байопик той поры, в высшей степени идеологически выдержанный. С очень забавными советскими реалиями, как правило, безобидными. Особенно хороша сценка, где Джамбула принимают в почётные пионеры. Однако смотреть фильм не грех и сегодня. Его даже можно назвать мюзиклом. Поскольку заглавный акын всё время поёт, да и некоторые другие персонажи не прочь блеснуть своими вокальными данными.

Фильм очень наивный. Сценарий, как выразился бы Зощенко, маловысокохудожественный. Между первой и второй половинами фильма провал примерно в полвека. Был Джамбул молодой — и вдруг сразу старик.

Гарин играет пьянчужку конвойного, который охраняет арестованного Джамбула. Как и все остальные конфликты фильма, отсидка акына завершается благополучно, то есть освобождением.

Все эти эпизодические роли были лишь полумерами, хотелось более заметной, более самостоятельной работы. Отчасти это желание заполнили короткометражные комедии «Синяя птичка» и «Фонтан».

В те годы многие сатирики почему-то работали попарно: Владлен Бахнов и Яков Костюковский, Владимир Масс и Михаил Червинский, Михаил Вольпин и Николай Эрдман. В середине 1950-х начинали Аркадий Арканов и Григорий Горин, Феликс Камов и Эдуард Успенский, чуть позже Александр Курляндский и Аркадий Хайт…

Очень сильная пара была Владимир Дыховичный и Морис Слободской, эти сатирики писали вместе с 1945 года. Тогда они сочинили водевиль «Факир на час». Потом были «Воскресенье в понедельник», «200 тысяч на мелкие расходы», «Женский монастырь» и другие популярные пьесы. Помимо этого в творческом активе соавторов имелись сатирические стихи, пародии, фельетоны, эстрадные программы. Многие их произведения по праву считаются классикой советской сатиры.

Хотя, следует признать, дозволенная степень остроты тогда была невелика. В первые послевоенные годы высмеивать разрешалось разве что медлительных официантов и грубых приёмщиц химчистки. После смерти Сталина началось, по выражению Бенедикта Сарнова, медленное таяние ледника, под тяжестью которого мы жили. Уже можно было замахнуться на бюрократов, взяточников, вороватых снабженцев. За это и взялись Дыховичный и Слободской — в июне 1953 года они принесли на «Мосфильм» творческую заявку на серию из восьми короткометражных кинокомедий с общим сатирическим героем «Похождения Петухова». Герой цикла — не шибко эрудированный бюрократ, руководящий работник маленького масштаба. Специальности толком у него нет, поэтому, по его словам, с неруководящей работой он не справится. Его перебрасывают с одной должности на другую, а Петухов идёт на всякие хитрости, лишь бы удержаться на командном посту.