Фильм задумывался как бенефис суперпопулярного тогда тенора Лемешева. Нельзя сказать, что перед камерой певец чувствует себя как рыба в воде. Берёт лишь голосом. Зато прекрасно держится Гарин, который из дурацкой роли таксиста-мещанина сделал маленький шедевр. Тому способствовало и то обстоятельство, что все удачные репризы, позже разошедшиеся на цитаты, в основном принадлежат его персонажу.

«Согласно теории сохранения личности, одеколон — не роскошь, а предмет ширпотреба и культурной жизни».

«Один интересный шатен исключительно влюблён в одну интересную девушку… Интересная девушка — это вы, а шатен… пожелал остаться неизвестным. И ещё — шатен мечтает, чтобы вы с ним расписались».

«— А что передать шатену?

— А шатену передайте, что я люблю блондинов.

— Я знаю этих блондинов! Эти блондины — Петька Говорков».

«Шатен предлагает вам отдельную комнату… в малонаселённой квартире, личный телефон… в коридоре, центральное отопление, ванну, где можно… бельё стирать…»

«Изверг рода человеческого… Петлюра…»

«Я ежедневно работаю над собой: от пяти до шести я обедаю, от шести до восьми я работаю над собой, а потом я свободен и культурно развлекаюсь».

Фильм был благожелательно принят критикой. Не говоря уже о зрителях. Через семь лет после выхода на экран тогдашний министр кинематографии Иван Григорьевич Большаков сказал Ивановскому, что по статистическим данным его посмотрели сто миллионов человек. Стойкие поклонники этой комедии встречаются и в наши дни. Картина сделана со спокойной интонацией, без излишней лакировки. Показан советский быт 1930-х. Жители Северной столицы с удовольствием смотрят на виды предвоенного, доблокадного Ленинграда. Для историков интересны некоторые мелкие детали. Например, слово на счётчике такси написано в старой русской орфографии — с «ять». Ведь такси в России появились ещё до революции, и изготовленными тогда счётчиками машины оборудовались до середины 1930-х.

В 1941 году за «Музыкальную историю» Сергею Лемешеву, Зое Фёдоровой и Эрасту Гарину была присуждена Сталинская премия. Такой же наградой был отмечен режиссёр Александр Ивановский. А вот его напарника Герберта Раппапорта проигнорировали. Но это, как говорится в одной телепередаче, совсем другая история.

В 1924 году, во время подготовки мейерхольдовского «Мандата», где Гарин играл главную роль, принёсшую ему известность и признание, артист познакомился с автором пьесы, замечательным драматургом Николаем Робертовичем Эрдманом. Взаимная симпатия привела к тому, что постепенно ровесники стали закадычными друзьями. Утверждают, будто свои неповторимые, так хорошо известные ныне зрителям интонации артист выработал, подражая разговорной манере слегка заикающегося Эрдмана. Когда же драматург находился в сибирской ссылке, в Енисейске, Гарин был одним из тех, кто навестил друга. Легенда гласит, якобы Эраст Павлович две недели добирался до Енисейска (а потом столько же выбирался оттуда) и всё это для того, чтобы пару часов поговорить с товарищем.

На самом деле всё было несколько прозаичнее. С театром Мейерхольда Гарин находился на гастролях в Новосибирске и случайно узнал, что знакомый лётчик ненадолго отправляется на гидросамолёте как раз в Енисейск: утром улетает, к вечеру вернётся. Он напросился полететь с ним. Прилетел. Нужно ли добавлять, что радости ссыльного писателя не было предела. Часок-другой друзья поговорили. Затем артист вынужден был возвращаться в Новосибирск.

Через несколько лет Николай Робертович спросил:

— Почему вы так быстро уехали?

— Я боялся помешать вам. Вижу, на столе бумага, карандаши. Ну, думаю, пишет человек, занят. Вот и уехал.

Если так и говорилось, то полушутя — оба не любили пафоса.

После «Мандата» творческие дорожки Эрдмана и Гарина в следующий раз пересеклись на «Весёлых ребятах». У Эраста Павловича была там маленькая, буквально три эпизода, роль председателя колхоза «Прозрачные ключи», в котором работал пастух Костя.

Сначала, когда Костя, играя на своей дудочке, возглавляет шествие животных и проходит мимо едущего верхом на лошади председателя, тот кричит ему:

— Ты играй, играй, но не забывай, что ты пастух.

В следующий раз они встречаются, когда приглашённый Еленой Костя собрался к ней на дачу. Учитель музыки Карл Иванович (его, кстати, играет отец Эрдмана Роберт Карлович) дал не имеющему приличного наряда пастуху свой старинный костюм: глухой жилет, длинный плащ, широкополую шляпу, чёрный сюртук («В этом сюртуке я дебютировал в 1893 году в Штутгарте»). Когда в таком виде Костя шёл по улице и случайно повстречался с председателем, тот его не узнал. Принял за интуриста, хотел подсказать, как пройти к гостинице. А когда узнал…

«Председатель. Костя, ты чего это вырядился? Ты что, с ума сошёл? Я тебя ищу, ищу. Ты сегодня дежуришь.

Костя. Как дежурю? Я выходной. Я сегодня играю.

Председатель. Ты, я вижу, совсем обалдел. Ты же сам с Митькой переменился. Сейчас же отправляйся в стадо и забудь, пожалуйста, раз и навсегда, что ты музыкант.

Костя. Не пойду я к стаду.

Председатель (протягивает Косте пастушеский кнут). Ну, Константин, поступай, как хочешь, но и мы поступим, как полагается с прогульщиками»^{89}.

Как помнят зрители фильма, Костя и стадо не покинул, и дачу Елены посетил. И вот на следующее утро после вечеринки, где всё стадо изрядно покуролесило, председатель созвал экстренное собрание и устроил «разбор полётов». Читая сценарий, видишь, сколь колоритна была эта роль, и можно представить неповторимые гаринские интонации. Здесь трудно удержаться от цитирования текста эпизода, названного авторами «Суд»:

«Под небольшим навесом, за длинным столом стоит Председатель колхоза… Напротив, слушая речь Председателя, расположилась большая толпа колхозников и колхозниц.

Председатель. Товарищи, мы столкнулись с печальным фактом: наш лучший производитель, племенной бык Чемберлен, явился сегодня на утреннюю зарядку в нетрезвом виде, с атрибутом на голове.

Возгласы. Позор! Неправда! Не может быть! Председатель. Вот, товарищи, полюбуйтесь.

Он показывает собранию на лужайку, где в это время несколько девушек-доярок проводят шатающегося быка, с тростью в зубах и с продранным канотье на роге. Бык упирается, и его с трудом сдерживают.

Председатель. Товарищи, но это ещё не всё. Две наших иностранных специалистки, швейцарская корова Зоя и голландка Эсфирь Ваклонген не ночевали дома и явились на пастбище со следами губной помады на вымени и с напудренной мордой.

Возгласы. Безобразие! Тише! Мещанство! Слушайте, слушайте!

Доярки проводят по лужайке намазанных пудрой и губной помадой коров с увядшими цветами на рогах.

Председатель. Товарищи, употребление подобной косметики, я считаю, противно даже женщине, а на корове это просто невыносимо. Но пойдём, товарищи, дальше. Годовалый баран нашего стада Фомка явился на пастбище замашкараденный тигром.

Возгласы. Вот сукин сын!»^{90}

Далее выступают другие колхозники, Председатель лишь время от времени вставляет реплики: «Товарищи, такие эксцессы срывают нам производственный план и портят удой». Или: «Товарищи, не будем замазывать: если корова виновата, с неё взыщем, но, товарищи, за такие эксцессы должно отвечать руководство. Главный пастух, товарищ Потехин, отвечайте на критику». После того как Костя Потехин, «оправдываясь», сыграл на скрипке, собравшиеся проголосовали за то, чтобы он ехал в Москву — учиться. Подводя итоги собрания, Председатель сказал: «Но, понятно, товарищи, с тем, чтобы его музыка не отрывалась от нас и всячески помогала разведению скота нашей республики».

Очень выигрышная для комика роль, и остаётся лишь сожалеть, что эпизоды с участием Эраста Павловича в фильм не вошли.