— Что за наводка?

— Сегодня тут прячется наш общий знакомый, с которым следует очень серьезно поговорить по поводу недавних событий, и государственной измены. Считай, что это мое последнее дело, напарник. Настала пора прижать эту масляную падаль.

Шестнадцатый прошел немного вперед и резко остановился, преградив Двадцать Шестому путь. Красная комната немного отличалась от синей по убранству: барная стойка у правой стены будто скопирована из предыдущего помещения, даже робот-прислуга был идентичен своему коллеге; однако столики, за которые можно было присесть, отсутствовали, а по полу, живым ковром, расстелился розоватый, светящийся дымок — единственный, полноценный источник света. В центре же расположилось некое подобие клетки, до боли похожей на ту, что была в подпольном клубе Масляного. Вокруг нее роилась куча железного народа, оживленно ожидавшая некоего зрелища. Двадцать Шестой задумался на долю секунды, а не очередных ли мужчин представят зрителям? Но внутри «загона» не было никакой ямы и пахучего наполнителя, и этот вариант сразу же сошел на нет, плюс появление человека — невозможно. Тем не менее, комната подразумевала под собой «развлечение» — избиение, значит какое-то подобие боя тут произойдет.

Шестнадцатый указал напарнику коротким жестом на бар, и аккуратно пошел через зевак, которые не обращали на него никакого внимания.

— Все, кто находятся здесь, считай, что зомби. Их не волнует ничего, что не связанно с клеткой, — пояснил Шестнадцатый, грубо проталкиваясь вперед.

— А что в ней такого?

— Увидишь. Встреча барыги с клиентом, состоится над этой комнатой, в VIP-зале, из которого ведется наблюдение. Попасть туда иначе, как отсюда — невозможно, пропуск не сработает. Наша задача — проникнуть к ним, и задержать.

— Это все из наводки?

— Часть. Лидер сообщил о рандеву. Остальное — сугубо моя догадка. Из всех развлекаловок, что тут имеются, кроме красной комнаты, нет ничего, что заинтересовало бы Масляного. Давай подумаем, зачем ему танцы, или выпивка с электротиками? Сдается мне, что он выше этого, какой бы мразью ни был. Убийства? Тоже исключено. Ему их может хватать и в повседневности, как и избиений с издевательствами. Но! Вспоминаем бойцовский клуб в подвале. Понятно, что люди нужны были в целях бизнеса, и плана заманивания нас в ловушку, вот только устраивать бои? Зачем? В этом определенно есть нечто личное, его собственная прихоть, получение «удовольствия» от наблюдения за кровавым месивом двух существ, тем более мясных.

— Ты ведь понимаешь, что подобного состязания, как в его тайнике, не будет? — с появившимся сомнением, спросил Двадцать Шестой.

— Кто знает, — загадочно ответил Шестнадцатый, добравшись наконец до барной стойки, и усевшись на стул. — Выпьешь?

— Не…, нет! В смысле? Что ты имеешь ввиду под «кто знает»?

— Просто наблюдай за представлением, партнер. — Он подозвал к себе прислугу, и заказал свой стандартный напиток с электричеством, который мгновенно появился в его руках. — Думаю тебе «понравится».

Роботы засуетились, затолкались, принялись топать и хлопать, когда розовый дым с пола потянулся куда-то вверх. Его затягивало небольшими вентиляторами, расположенными по всему периметру потолка, и комната постепенно становилась темнее. Как только последние частички света погасли над головами стальных зрителей, над рингом раскрылся люк, и пустил весь поглощенный туман обратно. На этот раз он не осел под ногами, а продолжил парить в пространстве, наполняя комнату ослепительным, красным свечением. Машины одновременно, в едином порыве, закричали басистыми голосами, как теплоходы на отправке, и подняли руки к отверстию, словно моля о подношении. И они были услышаны.

— Добро пожаловать на ежедневный марафон избиения! — донеслось откуда-то из дымки ринга. — Ваши ожидания подошли к концу! Сегодня особый день! Женский! Да-да, вы не ослышались! Этой ночью, в клетке, у нас запланировано присутствие более ста фемботов. И перед тем, как начать, позвольте огласить правила, если вдруг кто-то их не знает. Каждые полчаса на сцену из VIP-комнаты, с разрешения хозяина заведения, опускается три гиноида. Затем, внутрь заходит девять гостей, которым позволительно делать все, что угодно в плане физического насилия! Бейте! Ломайте! Отрывайте! НО! Не убивайте — это главное правило. По истечении получаса, конкурсанты обновляются и все повторяется по новой, и так до самого утра. Маленькое дополнение по поводу избиваемых. Если посетитель того желает, то фемботу разрешено быть в обличие машины, а не человека. Вот такие сегодня роскошные бонусы! Прошу, развле…ле…ле…кай…! — Голос оборвался так же внезапно, как появился, и собравшейся толпе предстала первая жертва, медленно спускающаяся на веревке, как корова на убой.

— Люк, откуда появляются дройды, — начал Шестнадцатый, взбалтывая напиток, — наш единственный вход к Масляному. Ты понимаешь, что это значит?

— Нам придется участвовать в шоу, чтобы не вызвать подозрений…, — неохотно предположил Двадцать Шестой. Напарник кивнул, и осушил стакан с жижей:

— Пойдем со второй волной. Пока можешь просто смотреть, как надо себя вести в клетке.

Двадцать Шестой послушно обратил взгляд на ринг, где уже стояли три обнаженных девушки-близнеца. Дверца открылась, и внутрь вошли девять роботов, окруживших фемботов в плотное кольцо. Происходила какая-то заминка. Из-за шума, не было слышно, что говорят участники, но, судя по тому, что цвет волос, глаз и кожи, формы грудей, начали меняться, стало понятно, что согласовываются предпочтения садистов. Однако, последняя тройка, никак не могла определиться, чего же ей хочется: блондинку или брюнетку? Пятый размер или второй? Толстая или стройная? Время шло, но решение не принималось, пока один из роботов не поднял вой, ускоривший выбор. Кожа девушки потекла по ее телу, оголив стальной корпус и мерцающие диоды под пластиковыми пластинками. Теперь на ринге стояло десять машин и два человека. Прозвенел гонг, и развлечение началось.

Роботы жадно накинулись на своих жертв, со странным, статическим смехом. Сложно было представить, что им хотелось издавать подобные звуки, но они вырывались неосознанно, словно что-то глубоко сидящее внутри, заставляло их заливаться звонкой радостью веселья. Электронное гоготание смешивалось с криками и стонами женщин, и одной машины. Им не было больно, но такова была их роль — кричать, и создавать впечатление страдания. Их конечности хрустели, кожа рвалась, отлетала кусками, местами текла искусственная кровь. Их таскали за волосы, били в лицо с колена, вырывали глаза, ломали руки, бросали на пол и пинали, как самых низших существ на этой планете, которые ничем не заслужили подобного обращения. Но вдруг, что-то изменилось. Гиноид, который сбросил с себя личину человека — упал, и все девять роботов накинулись на нее, как свора уличных псов на кусок сырого мяса. Вся тяжесть их ударов, обрушилась на одно беспомощное тело. Ей доставалось больше и сильнее, чем другим дройдам-жертвам, которые, в свою очередь, просто стояли в стороне, забытые толпой. Под звенящими пинками, доносился вопль, перебиваемый статикой женского голоса. Фембот не притворялась, и не играла в этот момент. Она погибала. И когда лампочки глаз замерцали, готовые потухнуть, зазвенел очередной сигнал. Роботы замерли с задранными ногами, в нескольких сантиметрах от головы бедолаги. Новый звонок. Машины отвернулись от жертв и направились к выходу из клетки, как ни в чем не бывало. Позади блондинки и брюнетки, открылся черный ход. Они подошли к избитой, взяли под переломленные руки и потащили восвояси, оставляя черный, масляный след после себя. Когда «актрисы» оказались за сценой в тени, Двадцать Шестой заметил, что голубые лампочки одной из них плавно потухли.

— Наш выход, — похлопал Шестнадцатый напарника по плечу, встал со стула и вошел в толпу, по направлению к рингу.

— Да, я…за тобой.

«Спайк оказался прав. Более омерзительную вещь сложно представить, — подумал про себя Двадцать Шестой. — Мужчины, дерущиеся в дерьме? А может лучше машины, избивающие друг друга?! Черт бы их побрал! Такое ощущение, что весь гнев, который они могли испытывать к кожаным мешкам, переместился на собственных сородичей из-за того, что больше не на кого его спустить. Я могу предположить, что их действия исходят из одного древнего утверждения о том, что человек был создан по образу и подобию Бога. Большая же часть машин, создана по образу человека. Вполне вероятно, что подсознательно, каждый житель общества роботов, видит в собрате — создателя, и, поскольку последний человек был уничтожен, пропал общий враг, отголосок которого теперь существует в каждом роботе Кика-Йорка…Мне хотелось бы ошибаться, но боюсь, что это самое логичное объяснение такого яростного избиения фембота без маскировки».