«Что это значит? — подумал Двадцать Шестой. — Почему знак вопроса? Ладно, разберусь потом». Он продолжил проверять список, открывать каждого солдата, искать выживших, но, рядом с фотографиями мигала одна единственная красная надпись: «Ликвидирован».

— Все мертвы. Отряда 42 больше нет. Мы остались одни, Спайк.

До меня медленно доходил смысл, сказанных слов. Я и Спайк — все, что осталось от Отряда 42. По крайней мере, если верить базе данных, но, кто знает, может из-за взрыва произошел сбой и информация ошибочна. Первым делом, мы направились к разрушенному общежитию, чтобы поискать каких-то выживших.

Город накрыл туман пыли, в котором проглядывались редкие мигания «выживших» вывесок магазинов. Они служили нам каким-никаким ориентиром в этой серой бездне. Каждый наш шаг отдавал глухим хрустом стекла и звоном железяк, но в голове они звучали гораздо громче. Спайк молчал, целеустремленно глядя перед собой. Казалось, что он думает над тем, как бы завязать разговор, но, сколько бы я не ждал, ни единое слово не покинуло его пасть. Я замедлил шаг.

— В чем дело? — спросил пес, сравнявшись со мной.

Я посмотрел на свою поломанную руку, которая должна была быть таковой, но выглядела, как новая. Дотронувшись до спины, я обнаружил, что рана, оставленная в бою с Рэем, так же исчезла. В районе груди что-то происходило, но из-за плохой видимости, невозможно было разглядеть что. Я дотронулся пробоины у сердца, и резко отдёрнул руку из-за разряда током. Спустя секунду, я снова попытался дотронуться до места удара, но никаких следов повреждений не нашел.

— Я регенерирую, Спайк.

— Реге…что?

— Абсолютно все мои раны — затянулись.

— Ты серьезно? Ти, только не говори мне, что бой был настолько ожесточённый, что тебе пришлось применить гемо?!

— Не стану отрицать, что был на грани гибели, но нет, гемо не использовал, в этом все и дело. Погоди! — Я резко остановился, и нагнулся к земле. — Должно быть что-то…Ага! Есть!

— Зачем тебе арматурина?

— Для эксперимента.

— Ти? Чего удумал? — Спайк подошел поближе и насторожился, напрягся в лапах, готовый прыгнуть и выхватить железку из моих рук.

Шаг был рискованный, но попробовать стоило. Мне вспомнилась Элизабет и ее странный ритуал с ребенком. Что если он был гораздо значимей, чем мне показалось? Что если из-за него произошла ситуация, спасшая мне жизнь? Я замахнулся, и попытался вонзить арматурину себе в живот, но она встретила препятствие в виде тонкой, еле видимой ромбовидной сетки, испускающей волны. Я приложил усилие, и попытался продавить ее, чтобы достичь желаемого результата, но она будто стала тверже и оттолкнула мою руку импульсом. Следом, женским голосом, в голове прозвучала фраза: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред».

— Совсем дурак? — залаял Спайк. — Тебе мало было повреждений?!

— Я не могу нанести себе вред. Первый закон робототехники не позволяет.

— Что?! Но ведь, Лидер их отключил!

— Я тоже так думал. Но, если помнишь, они все равно дремлют где-то в глубине нашей системы, пусть и заблокированные.

— Лийч?

— Нет, после удаления вируса, все было в порядке. Рэй, Элизабет, — я убил их без проблем.

— Тогда, в чем причина?

— Я видел девочку. Может быть из-за нее…

— Опять?! Ти, да сколько можно?! — зарычал Спайк.

— Слушай, в этот раз все было иначе. Я не уходил в «себя». Когда система была готова отключиться из-за критического повреждения, время остановилось, словно запустился Гиперинфос, и появилось существо. Потом уже оно показало себя, как маленькую девочку. Она дотронулась до моей руки, и наполнила тело энергией, достаточной, чтобы победить Масляного одним ударом. Причем, до этого случая, повреждений ему было не нанести, пока он сам не позволял.

— Черт, прямо какое-то аниме.

— Это не смешно.

— Думаешь, причина в ней?

— Не уверен. Твои стражи ничего не докладывали? Может какая активность все же происходила в сознании?

— Я не получал никаких сообщений, Ти, — Спайк помотал головой. — Ничего, с тех пор, как был снят барьер. В любом случае, если откинуть все это дерьмо, то Закон Азимова не дает тебе увечить себя, говоря, что ты не можешь нанести вред человеку? Это странно.

— Но объяснимо, немного. Если слова Масляного правдивы, то, скорее всего, моя Дивизофикация — началась, — незаметно для себя, я зашагал вперед, резко погрузившись в мысли. Голос Спайка звучал где-то вдали, пока не затих совсем. Мир вокруг меня покрылся черной пеленой, и я остался один наедине с собой, идущий в неизвестность. Сколько помню, мне всегда были интересны люди, их культура, изобретения. Откуда взялась эта черта? Она моя, или заложена системой? Настолько ли это значимо, чтобы рисковать жизнью, обменивая гемо на различные фильмы и музыку? Такая незначительная деталь, как интерес, привела к тому, что теперь моя жизнь…Жизнь? Как давно я начал использовать это понятие вместо «Существование»? Неважно. Раскол произошел, если верить торгашу, и раз я не могу нанести себе ран, значит, чаша весов склонилась в сторону людей. Это единственный логический вывод, который, однако, не объясняет активизировавшиеся законы робототехники. Должно быть что-то еще, но что? Элизабет или та девочка? И кто она такая? Вита, или очередная форма Тени? Новые враги снаружи и внутри. С внешними я знаю, как бороться, но что делать с собственными? Принять себя? Но это невозможно! Человек…Предательство! Не могу, нет! Выходит, в какой-то степени, против своей воли я стал одним из “Vita Libera”? Может, в таком случае, лучше сдаться и принять наказание? Но, никто не узнает. Я не подам вида, не скажу. Стоп! Спокойно, Двадцать Шестой. Что-то не так. Масляный говорил, что сторона определяется выбором, который я не делал. Тогда почему…

— Потому что ты — зануда! — донеслось где-то над головой. — И слишком много думаешь!

— Все думал, когда же ты объявишься вновь, — сказал я белому пятну, появившемуся передо мной. — Не хочешь принять свою форму?

— Нет.

— Капризничаешь, как маленький ребенок.

— Кто бы говорил! Дурак! — пятно сформировало ножку, и топнуло ей.

— Вита?

— Нет.

— Элизабет?

— Снова мимо, — хихикнула клякса.

— Что ж, если ты не представишься, тогда я сам придумаю тебе имя, понравится тебе или нет, — эти слова вылетели сами собой, будто они ждали нужного момента, когда им следует быть произнесенными.

— Не буду возражать.

— Отлично. Теперь ты — Тэс.

— Хорошее имя. Мне нравится, — пятно превратилось в миленькую улыбку. — Поскольку ты так добр, то я покажу тебе кое-что, но только немножко.

Под кляксой появилась ослепительная полоска света, в которую она просунула свою маленькую ручку и достала что-то, похожее на звезду.

— Лови, — бодро крикнула Тэс, и бросила мне предмет.

Я поймал его и пригляделся. Это был маленький осколок экрана, на котором проигрывалась, зацикленная на коротком фрагменте, картинка. На ней был робот, обнимающий плачущую женщину. Позади них виднелась чья-то нога, скрывающаяся в дверном проеме.

— Лора, — вспыхнуло имя в моей памяти, — и Я.

Тэс подтвердила слова, кивнув своей кляксной формой.

— Зачем ты показываешь мне это?! — внутри меня появилось ощущение легкой, необъяснимой паники.

— Сейчас ты отрицаешь свое естество, но, в итоге примешь его. Когда это произойдет, все тайное, станет явным, и пазл соберется в картину. А что с ней делать, решать тебе.

— Ответь мне, почему я не могу нанести себе вред?! Почему активизировались законы Азимова?! — сорвавшись, выпалил я, но Тэс лишь засмеялась.

— Ты — глупый робот, и слишком много думаешь. Никакие законы не включились. Я просто пошутила над тобой. А увечить себя у тебя не получится по одной простой причине.

— Какой?!

Клякса разделилась на три сферы: из первой выросли ноги, и она встала на землю. Из второй бесформенной окружности, появились руки. Оставшийся шар покрылся серебристыми волосами с желтоватыми прядками. Закончив метаморфоз, новоявленные части тела соединились в единый организм. На лице девушки появились красные губы, расплывшиеся в улыбке, и она ответила: