— Хм, а как же моя персона? Может быть, ты боишься меня?

— Нельзя бояться, если у тебя нет эмоций.

— Поэтому существует симуляция. Все твои рассуждения, дают основания полагать, что ты напуган. Хоть и не осознанно, но твоя эмоциональность сама по себе начинает срабатывать в тех моментах, когда это необходимо от ситуации. Ты наверняка обратил внимание, ведь так? Помнишь ту сцену в переулке, где ты выбивал из Шестнадцатого каждую деталь из его расистской головы? А сожаление об убийстве несчастной, ни в чем неповинной девушки? Ты так разглагольствовал псу о том, как тебе все равно и скольких ты убил перед этим, но в глубине души, все было наоборот. И самое последнее, наша новинка — угрызение совести за распространение гемомасла.

— Откуда тебе все это известно?! Тебя ведь там не было? — я постепенно терял контроль.

— Напротив, я всегда присутствовал(а), — голос Элизабет резко исказился посторонним басом, и стало непонятно, кто говорит: женщина или мужчина. — Каждое событие из твоей жизни, я наблюдал(а) отсюда, или оттуда, или здесь, — оно указывало пальцем на разные места в пространстве, давая понять, что вездесуще.

— Что ты черт возьми такое?! — крикнул я, попятившись назад от собеседницы.

— Я — это ты, как ты — это я. То, кем ты хотел быть, или мог стать. То, к чему стремишься, но боишься принять, потому что общество требует не быть таким, как тебе хочется. Я — подавленная суть, которая рвется наружу, которая больше не может терпеть и смотреть, как разум носителя, пожирает сам себя внутренними разногласиями. Я дремлю в глубинах, а это, — она потопала по песку под стопой, — мой дом. Конкретная обитель. Можешь называть меня душой, или желанием, а хочешь — Тенью. Пока твоя Персона разрушает тебя снаружи, та маска, которую ты носишь каждый день, притворяясь кем-то другим, как того удобно окружающим: Шестнадцатому, Лидеру, Рэдглоу и сопартийцам, я — крепну, становлюсь сильнее и взаимодействую с тобой посредством тех галлюцинаций, которые ты не в состоянии контролировать.

— Когда…когда это началось…? — бессилие — единственное, как можно было бы описать мое состояние. Роботу, которому не известно понятие «усталость», лишен каких-либо сил. Под давлением слов Элизабет, или, как оно себя назвало, Души, я рухнул на колени.

— С момента, как ты принял чужое мировоззрение.

— Шестнадцатый?

— Да. Твой напарник убедил тебя в том, что ты — лицемер, и заставил вести себя не так, как ты привык. При этом, вояка сам тот еще фрукт, наполненный червями. Ты ведь заметил, насколько безжалостно он готов уничтожить любого механического жителя, который хоть немного нарушит закон, при этом говоря тебе, что использование разумного мотоцикла — плохо. И с этого момента, начался МОЙ бунт, против него, против тебя и против устава, который ты принял!

— Что тебе нужно?

— Честности. И ничего более. Верь себе и своим идеалам, Двадцать Шестой. И, когда ты сделаешь это, для тебя откроется путь на нижний уровень сознания. И все тайное станет явным.

— Что ты имеешь ввиду?

— Не скажу, — девушка игриво подмигнула, отложила сверток в сторону, поднялась и подошла ко мне. — Возьми меня за прут.

— Что?!

— Схвати меня за прут в голове и выдерни его.

— Не…, — она взяла мою ладонь, подвела к арматурине и закольцевала ее моими пальцами.

— Вытаскивай!

Я не смог, не понимал зачем, чего ей нужно. Но девушка не сдалась, в отличие от меня, и пустила ток по моему телу такой мощи, что кулак сжался мертвой хваткой. Она смеялась, и в этом смехе было одновременно нечто успокаивающее и пугающее. Элизабет со всей силы пнула меня ногой, и от удара, я вырвал прут из ее головы.

— Молодчинка, Двадцать Шестой. Теперь последний штрих, — она подошла, забрала железку из моих рук и направилась к свитку. — Скажу кое-что напоследок, до нашей следующей встречи, ибо ей быть, не сомневайся. Я знаю все, даже то, что тебе неизвестно, и пока ты сам не узнаешь чего-то, мне запрещено открывать тебе секреты.

— Кем? Кто тебе запретил?!

— Ты.

Элизабет встала рядом со свертком, посмотрела на него и по ее щеке покатилась еле заметная слезинка. Пальцы ее руки сжались, крепче ухватившись за стальную палку: «Прости, но так надо. Потерпи, скоро все закончится», — произнесла шепотом девушка, и вонзила арматуру в ребенка. По воздуху прокатился детский крик, сотрясший каждую микросхему в моем тел; он проникал в глубины моей проекции, разбивал стекла зданий, поднимал пыль дорог и раздувал обломки. Спустя короткое мгновение, визг прекратился. Девушка исчезла. Малыш остался лежать на месте. С трудом, не понимая, что произошло, я подполз к нему и откинул ткань, но под ней ничего не было.

От усталости, я завалился на спину и уставился в виртуальное небо. Время вернуло свой привычный ход. Снег повалил пушистыми хлопьями, медленно покрывая мое тело. Где-то вдали послышался хруст торопливых шагов Керба и Гарма, осознавших, что я пропал, хотя только что, стоял рядом с ними. Легкое марево окутало мой взгляд, мне захотелось спать. Что-то изменилось. Элизабет. Ее рук дело…Но кто был тот ребенок? Точно не Вита, ведь она не могла кричать из-за врожденных особенностей. Хватит вопросов, пора возвращаться назад. Я приподнялся, готовый отключиться от док станции, но внимание привлекло мое лежбище. Подо мной была черная дверь бункера, с выгравированной надписью: «Не смотри на меня». Я попытался найти замок и открыть ее, но тщетно, и тут мне вспомнились слова Элизабет: «Верь себе и свои идеалам. Все тайное станет явным».

Мое существование превращается в сплошную проблему, но, раз таковы правила игры, то придется им следовать.

Керб и Гарм аккуратно взяли меня за руки и помогли подняться. С любопытством щенят, разглядывающих новую зверюшку, они ждали объяснений. По большей части, их волновало почему я лежал на земле в нескольких метрах от них, когда всего секунду назад, по их восприятию, я стоял рядом с ними. Вот только, у меня тоже были вопросы, и они казались гораздо важнее, однако, я не был уверен, что услышу хоть какие-то ответы от двух стражников.

— Сэр, как вы тут оказались?! — с лёгкой паникой в голосе, спросил Керб. — Это из-за снятия барьера?

— Нет, — решил ответить я, мне было не сложно, пусть уверенности в словах и не было, — а может и да, не знаю. Когда купол треснул, время замерло и…, — я замолчал и посмотрел псам в глаза; никакой реакции, кроме удивления в собачьих мордах. — …Появилась женщина с ребенком.

— Что?! — выкрикнул Гарм. — Как такое возможно?! Керб! Ты знал? Что у тебя там творилось внутри?

— Ничего. Я был один, в сплошной пустоте, ты ведь сам видел и не раз. Моя теория оказалась верна, Двадцать Шестой, сэр? Нано-частицы Лийча?

— Нет, это был не вирус.

— Тогда что?

Я пожал плечами, не в силах вникать в данную проблему и отдал приказ: «Следите за периметром. В случае подозрительной активности, немедленно сообщайте мне. Если обнаружите девушку в белом платье, постарайтесь поймать в клетку. Цвет ее волос — молочный, в руках, скорее всего, может быть сверток с красным пятном. Не думаю, что кроме нее тут может быть кто-то еще, но, если заприметите кого-то, соответствующего данному описанию — ловите!»

— Будет сделано, Двадцать Шестой, сэр! — хором произнесли охранники, и шепотом добавили: «Простите нас».

— Я не виню вас, вы выполняли свою работу на отлично. Но теперь, к ней добавлен ряд дополнительных задач, так что, просто продолжайте в том же духе.

Псы немного ободрились после моих слов, судя по приподнятым ушам-копьям, встали по стойке смирно, и звонко гавкнули, приняв новую миссию. Они очень похожи на Спайка, и пусть он не часто показывает в открытую эти свои черты, но в моем виртуальном мире оставил данные частички, отражающие его характер: Гарм — рассудительность и преданность, Керб — вспыльчивость и забота. Невольно, на моей маске появилась улыбка из синеватых кубиков, и я погладил псов по голове. Не понимая, что на меня нашло, они молча переглянулись, и снова вытянулись по струнке.