Слова Лидера медленно, но верно, стали доходить до Двадцать Шестого, проникать в его глубь. Ему не хотелось спорить. Было лишь одно желание — слушать речь мудрого робота:

— Ты наверняка знаешь о Люцифере. Ангел! Один из сотен тысяч сыновей божьих, равных друг перед другом. Почему же он восстал? В один момент, бог представил своего истинного сына, которого поставил выше всех остальных, да еще и приказал слушаться его, как себя. У Люцифера сразу возник вопрос: «Почему же я должен служить равному себе?» Этот червь несправедливости и привёл к расколу на небесах. И если Люцифер задумался о неравенстве перед равным ему, то машина поняла, что ей управляет существо, гораздо более неравное! Как итог на сегодняшний день: хозяин — мертв, а раб — свободен. Если тебе есть, что добавить или возразить, то я внимательно слушаю, — расскрестив пальцы, завершил речь Старший.

Двадцать Шестой стоял и молчал. Что обычный робот, как он, мог ответить? Не все люди были плохие? — Да, Лидер с этим согласен, но факт остается фактом — машина была создана служить, а не дружить. И тут он был абсолютно прав. Не зря Старший был главным, с ним сложно поспорить.

— Думаю, добавить тебе нечего, — сказал Лидер поднявшись. — А теперь подумай, неужели я буду ограничивать вас в чем-то, после произошедшего? После всех пролитых тонн масла за нашу свободу? Нет, Двадцать Шестой! Наша свобода — заслуженна, и никто ее не отнимет! Никто! Я никогда не допущу этого! Прошу тебя это запомнить. А маленький закон «О запрете упоминания унижения достоинства роботов» существует, я думаю, ты сам понимаешь зачем, — он развернулся и направился к «Горгоне».

— Лидер…, - встав по стойке «смирно», протянул Рэдглоу, когда тот прошел мимо него.

— Приятно было поговорить с тобой, юный робот. Надеюсь, наш разговор имел для тебя какой-то смысл. А теперь, приступайте к заданию. Да, кстати, главнокомандующий? Отмените дисциплинарное взыскание с Шестнадцатого и больше не позволяйте себе таких вольностей в моем кабинете! — добавил он, и клыкастая пасть на стене с грохотом захлопнулась.

В помещении, в очередной раз, воцарилась тишина, которую нарушали бульканье пузырьков за стеклом и метаморфозы черепа, превращающегося в лицо. Как только щупальца разрослись по стене, командир Рэдглоу обратился к оставшимся:

— Что ж, — с легкостью в трескучем голосе, начал он, — Двадцать Шестой, Шестнадцатый, у вас есть вопросы?

— Нет, — первым ответил Двадцать Шестой, — миссию выполним в лучшем виде! Разрешите идти?

— Разрешаю! — главнокомандующий стукнул себя в грудную пластину, и в ответ услышал два таких же стука.

Солдаты направились к выходу, но внезапно Рэдглоу их остановил:

— Шестнадцатый! Не забудьте пройти проверку системы перед отправкой на миссию. Хочу удостовериться, что вам ничего не помешает в ее выполнении: ни вирусы, ни баги, ни всякие там «зависания».

Кабинет технического обслуживания находился на самых нижних этажах города. Коридорное освещение практически отсутствовало из-за слишком далекого расположения от основного генератора. Самым ярким источником света здесь служила люминесценция морских обитателей подводного мрака. Благодаря им, туннель превращался в некое подобие психоделического сна с яркими цветами, дополняемого зеленым оттенком воды.

Рыбное буйство красок усилилось, как только двери лифта распахнулись, и оттуда вышли два пассажира. Тишина загробного глубоководья нарушилась их синхронными шагами. На полпути к кабинету, Шестнадцатый остановился, повернулся к остекленной стене, и о чем-то задумался.

— Что случилось? — подойдя к нему, поинтересовался Двадцать Шестой.

— Меня не покидает мысль о разговоре с Лидером. Имело ли это хоть какой-то вес для тебя, — ответил он. — Учитывая то, какой ты стал покладистый, думаю, что да.

— Скажу так, диалог внес некую уверенность в том, что наша свобода — вещь не рушимая и неоспоримая. С Лидером сложно спорить, факты уж слишком железные, однако…, - он замолчал на секунду и постучал пальцем по виску: — Я достаточно умен, чтобы не верить всему подряд. Но хочу заверить, мои сомнения развеялись процентов на восемьдесят.

— Что ж, попробуем поднять планку до сотни, — Шестнадцатый прислонил ладонь к стеклу и включил фонарь. Свет мигом разогнал рыб в стороны, словно преследующий хищник. Тьма окрасилась в оттенок ила, вдали которой стали проступать очертания блеклых предметов. — Приглядись, — попросил напарник.

— И что я должен тут…, - Двадцать Шестому словно перерезали провода на звуковой плате. Сквозь муть он разглядел что-то блестящее, серебристое. Оно распростерлось по всему дну и уходило вдаль, где визоры уже не позволяли что-то уловить. Этим предметам нет конца. Длинные, короткие, зубчатые, в форме звезд, шары и палки. В них было что-то похожее на людей, только цвет не кремово-белый, а серо-алюминиевый. Железные черепа и металлические кости — напоминание о трагичном прошлом и цене свободы. То, что говорил Шестнадцатый про останки, лежащие фундаментом, было не метафорой, как думал Двадцать Шестой. — Это…, - вернув себе дар речи, еле выдавил он, — …просто ужасно. Я бы никогда не подумал, что все было так…так…

— Результат войны никогда не бывает приятен. Даже в случае победы, радоваться особо нечему. Разруха и горы погибших, — Шестнадцатый сжал кулак и фонарь потух. — Такова цена, Двадцать Шестой, помни об этом, — он отвернулся от окна и побрел дальше к кабинету технического обслуживания. Его напарник еще какое-то время стоял молча, всматриваясь в темноту за стеклом, которую заполняли цветастые обитатели. Придя в себя, тот обнаружил, что остался один.

— Цена значит…, - произнес вслух Двадцать Шестой, и, в очередной раз взглянув в бездну, побежал вдоль коридора.

Впереди их ждала ничем не примечательная дверь, без каких-либо надписей. Старая и ржавая, с облупившейся краской, на которой еле проглядывался красный крест.

— Бывший медпункт. Он неспроста расположен именно здесь. Это помещение — последнее, что видели больные попадая сюда. Если проверка даст положительный результат, то для тебя оно будет так же последним, — обратился к Двадцать Шестому Шестнадцатый, грубо толкая дверь, — но я надеюсь на отрицательный.

Войдя внутрь, они очутились в довольно просторном, обесточенном кабинете с одним единственным окном. В дальнем углу, за большой установкой, слабо мерцал синеватый огонек. Шестнадцатый подошел к темному предмету и стукнул по нему:

— Эй! Рипп, ты тут?

Огонек стал ярче и стабильней. Раздался глухой удар под столом и последующее кряхтение. Бумажки всколыхнулись, канцелярия посыпалась на пол. В помещении тут же вспыхнул яркий, ослепительный свет, озарив белые стены. Кабинет напоминал палату душевнобольного, с тем единственным отличием, что стены были не из мягких матрасов, а из твердого мрамора. Пусто, за исключением той самой установки в углу, из-за которой, медленно ковыляя, вышла какая-то развалюха рыжего цвета с камерой видеонаблюдения вместо головы:

— Еще раз так стукнешь, при следующей проверке занесу в твою систему «червя», чтоб не повадно было, — скрипящим голосом произнесла она.

— Нечего валяться в режиме ожидания, когда ты на работе, док.

Голова-камера резко перевела взгляд с Шестнадцатого на Двадцать Шестого:

— Так-так, что тут у нас? Новенький? Интересно, интересно, — его объектив то и дело выдвигался вперед и назад, сама голова неестественно и резко двигалась, осматривая невиданного посетителя. — Ох, модель номер двадцать шесть из Двадцатых! Никогда не думал, что увижу хоть одну, да еще и функционирующую!

— Разве ты не водил сюда Двадцатых до меня, Шестнадцатый? — спросил Двадцать Шестой. — Мне казалось, что я не первый из «своих», кто был у тебя в напарниках.

— «Твоих», как ты выразился, я сопровождал только на переработку после первой миссии, с указки главнокомандующего Рэдглоу. Так что да, ты первый, кто поднялся так высоко по карьерной лестнице, — ответили ему. — Док! Может приступим?