— Совсем забыл, — он протянул перед собой руку, — спасибо, Двадцать Шестой. Это было хорошее задание, насыщенное. Мог бы сказать идеальное, но сам понимаешь, — из его динамиков раздался легкий смешок. — Было приятно поработать с тобой, напарник.

— Что происходит, Шестнадцатый?

— В каком смысле?

— К чему цирк? Сперва нежелание перерабатывать людей, как дань уважения; потом нестандартный подход в допросе женщины, разговоры о дружбе и, не присущая тебе, вежливость. Что ты скрываешь?

— Ничего. Просто стараюсь быть честным. Кто знает, может это наша последняя миссия в паре. Люди истреблены, и вполне возможно, что векторы компаньонства пойдут в разные стороны.

— Вот как…

— Поэтому, хотелось разойтись на хорошей ноте. Даже пса твоего поблагодарил. Неужели ты думаешь, я бы сделал нечто подобное, ради вранья или попытки что-то провернуть? В отличие от людей, у меня есть самоуважение к себе и к тем, с кем мне приходится работать.

— Я…тебя понял, Шестнадцатый.

Не знаю, что произошло в этот момент. Мы прошли через многое: начиная от нравоучений; продолжая спорами и симуляцией, где я выбиваю шестеренки из его циничной головы; заканчивая внезапной атакой людей и боем спина к спине. Во всей суматохе прошедших дней, то желание поскорее избавиться от Шестнадцатого, куда-то улетучилось, незаметно от меня. Возможно, выполнять задания в паре, мне до сих пор не хочется, но одно могу сказать точно: — По итогу, Шестнадцатый оказался тем роботом, с которым, еще какое-то время, реально поработать вместе.

Действие произошло быстрее мысли, и моя ладонь потянулась вперед.

По коридору разнесся звон от нашего крепкого, товарищеского рукопожатия.

Наши пути разошлись. Шестнадцатый отправился к Лидеру, а я — к Риппу на обследование. Стоило только подумать об этой ржавой жестянке, как перед глазами вспыхивали сцены проверки на баги: разряд, обхватывающий весь корпус и пробегающий по всем микросхемам, рябящее изображение, крики и внезапная вспышка, запустившая режим сна. Я надеялся, что новых встреч с Риппом не предвидится, но это был приказ, не подлежащий обсуждению. Спайк заверил меня, что все в порядке, даже оставил там частички своего кода для охраны. Никаких сбоев больше не происходило. Да и виновник заражения мне известен.

Однако, Шестнадцатый доложил всю информацию в отчете, что я — чист. Тогда зачем? Логично, что это простая осторожность начальства. Разум говорил, что так правильно, но тело всячески отказывалось идти, словно боясь новых пыток ржавого медика. Я остановился в коридоре, ровно там, где когда-то Шестнадцатый показал мне место захоронения машин, и посмотрел на стеклянную стену. В памяти в миг всплыл Гранд Каньон. Эти две картины слились воедино, и осознание, что есть вещи пострашнее, подтолкнуло меня смиренно продолжить движение к лаборатории.

В конце тоннеля, меня ждал распахнутый лифт и Спайк, державший хвостом кнопку закрывающего механизма.

— Верхний этаж или нижний? — спросил он.

— Мы ведь договорились встретиться у статуи, нет?

— Ммм, да, но одному ехать, как-то скучно.

— Хорошо, тогда сперва высадим тебя.

— Будет сделано, — пес отпустил одну кнопку, и нажал на другую с изображением стрелки. Двери захлопнулись, и кабинка взмыла вверх. Несколько минут, Спайк смотрел перед собой и молчал, пока лифт не достиг точки, где нам предстала четкая картина бесконечного, блестящего кладбища. Он произнес тихо, будто и не планировал говорить вслух: — Неужели все?

— Что? — переспросил я.

— Войны. Теперь они закончатся?

— Не знаю, Спайк. По крайней мере, нет причин тратить патроны. Люди — истреблены, проблема — исчерпана.

— Хочешь сказать, все беды были только из-за них?

— Большая часть, да.

— Исходя из того, что мы видели, мясные просто пытались выжить, — не унимался Спайк.

— Ага, и готовились к сражению. Иначе зачем им оружие?

— Ти, не пойми неправильно. Мы давно служим вместе, я многое пережил с тобой и насмотрелся на дерьмо. Может быть настало время сложить полномочия? Оставить бойню и просто существовать, делать то, что давно хотелось?

— Так и будет, Спайк, — заявил я, но он продолжил обеспокоенным тоном:

— В глубине микросхем, некое ощущение не позволяет мне принять на веру данное утверждение! Должно быть что-то еще. Я чувствую это…собачим нюхом. В воздухе витает напряжение. Поведение Шестнадцатого, как минимум — уже тревожный звонок, не находишь?

— Он просто проявил к нам уважение, как к сослуживцам, успокойся.

Спайк на секунду замолчал, принял позу «сидеть» и заключил, вглядываясь в серебристое дно изумрудной бездны: — Мне кажется, что солдатик попрощался.

— Что за глупости?! — вырвалось у меня во весь динамик. — С чего вдруг ему прощаться?

— Не знаю, Ти. Просто предполагаю. В любом случае, буду только рад, если твои слова, в которых ты так уверен, окажутся правдой. — И в этот же момент раздался звонок. Приехали. Лифт открылся. — Буду ждать тебя дома. Возвращайся скорее, — с ноткой необъяснимой грусти, сказал пёс, и оставил меня в одиночестве.

Всю дорогу к подвальной лаборатории, я старался не думать о прошедшем разговоре, но он породил довольно едкий вопрос, который сверлил мою голову:

«Что мне делать дальше?»

По забавной иронии, впервые эта мысль возникла, когда мы с Шестнадцатым покинули кабинет Риппа, а теперь она вернулась, когда нужно снова войти в чертову обитель ржавого садиста. Шестнадцатый сказал, что проблемы решаются по мере их поступления, что нет смысла рассуждать о том, чего не наступило. Но вот, проблема возникла перед моими визорами, как туманный лес, но куда идти, по какой дороге следовать, — никто не даст совет. Я так громко заявил Спайку о том, что в нашей жизни настанет мир, но совсем позабыл, как существовать в обществе, не обремененном баталиями. А моя уверенность сыграла злую шутку, и привела к большому сомнению, и самому важному вопросу:

«Что мне делать дальше?»

Ответ должен быть близок. Все, что сейчас нужно сделать — дождаться итога миссии. После — буду действовать. Шестнадцатый также говорил, что я найду свое место. И, раз уж он верил в меня, то не вижу причин, чтобы самому не верить в себя! Но сперва разберемся с обследованием.

Кабинет Риппа был нараспашку, я не стал следовать нормам приличия, и вошел без стука. В помещении ярко горел свет, обнажая его убранство: мраморные стены, с висевшими на них деревянными полками; разбросанные по полу кучки зажелтевшей бумаги, напоминавшие осенние, сухие листья; разбитые колбы и стол в углу, заставленный пыльными, ободранными книгами. Во всей этой обстановке, не хватало только одного — сканирующего устройства. Оглядевшись по сторонам, я так и не нашел его. Спрятать такую бандуру было сложно, значит, скорее всего, убрали за ненадобностью. Но, раз ее нет, то зачем меня вызвали сюда?

Недолго думая, я уселся за рабочий стол, в ожидании медика. Несмотря на то, что Рипп был весьма неприятной и ржавой машиной, его лаборатория была довольно опрятной. Пол блестел белизной; единственное окно, спокойно пропускало тусклое свечение воды, подкрашивающее белесые стены изумрудными оттенками. Но, тем не менее, хозяйская неряшливость очень сильно прослеживалась в разбросанных предметах и общем состоянии некоторых вещей. На долю секунды, мне подумалось, что кабинет — это, своего рода, проявление Риппа — чистый внутри и грязный снаружи.

— Эй! Какого черта расселся?! — послышался скрипучий крик со стороны хлопнувших дверей.

— Помяни черта. Знал бы, что ты появишься от одной мысли, то думал бы о тебе сразу на входе, — вставая со стула, отозвался я.

— Чем обязан? — незаинтересованно спросил он, впившись подозрительным взглядом в мою маску.

— Задаюсь тем же вопросом. Шестнадцатый послал меня на проверку по приказу Лидера.

— Проверка? — Рипп проковылял мимо, специально задев меня плечом, и уселся за стол. — Я ведь уже сканировал тебя, крылатый. Чего им еще надо?