— Во время задания возникли небольшие трудности, в виде заражения вирусом. Хотелось бы знать, не осталось ли каких следов и…, — одна маленькая деталь из его слов, не позволила закончить предложение, и пришлось переспросить: — Крылатый?
— Да, а что? Напарник тебе не сказал? — потирая подбородок, полюбопытствовал медик.
— Нет. Даже не намекнул.
— Ваши проблемы, — сказал док, подразумевая, что не собирается ничего говорить на эту тему, и начал новую: — Вирус, значит? Интересно. Диверсия со стороны? Виновник установлен? Устранен?
— Да, да и нет.
— Какие же вы дилетанты. И чему вас только учат? — Рипп встал и оперся на спинку стула. — Как видишь, установка, которая производила проверку в прошлый раз, отсутствует. Так что, все вручную. Не беспокойся, как тогда «больно» не будет.
— Не то, чтобы…, — я попятился назад, но Рипп, в несвойственной для развалюхи прыткости, ринулся ко мне и схватил за плечо. Из его пальцев повылезали тонкие кабели, обвившие мою руку. Наконечник каждого провода, пополз вглубь отверстия, оставленного Масляным. Док задрожал, после раздавшегося писка под броней. Глазок камеры замерцал и резко потух. Никаких посторонних ощущений не произошло: ни тока, ни сбоя в зрении, ничего. Через минуту, камера-голова вновь подала признаки жизни, и шнуры покинули исследуемую область. Рипп отпустил плечо и вернулся к рабочему столу.
— Ты чист, юнец. Все в порядке. Но, это если два собакоподобных стража для тебя норма, конечно же. Они не опасны.
— В курсе. Спасибо, — поблагодарил я, сжимая перед собой ладонь, проверяя тем самым функциональность конечности, через которую подключались для тестирования.
— Тогда свободен, — он вяло помахал кистью в сторону выхода.
С некоторым облегчением, я зашагал прочь, как вдруг осознал кое-что странное. Док вел себя иначе, чем в первую встречу. Если тогда Рипп напоминал слетевшего с шестеренок ученого, то теперь — слегка нервную машину, которую внепланово побеспокоили. Казалось, что не возмутись он тому, что обнаружил меня на своем стуле, то предстал бы совершенно другим роботом. Замерев на полпути, я обернулся к нему.
— Ну, чего тебе еще? — раздраженно заскрипел ржавый садист.
— Очень занятно выглядит перемена в твоем поведении. Резкость, взбаламученность, дерганность, будто стерты. Подвергли Рифорджу?
— А, это? Нет, какой Рифордж?! Понимаешь, Двадцать Шестой, я — старая колымага, и новинки вызывают во мне неподдельный азарт, да такой, что личина сумасшедшего вырывается в свет! В тот раз, твоя персона была довольна любопытна в моем глазе, — он постучал пальцем по объективу камеры, — но, после обследования на багги, интерес испарился. Тайна раскрыта. Хотя признаю, что подобное не случалось со мной со времен разработки Гемомасла. Чтобы создать нечто выдающееся, необходим энтузиазм, как и безумие.
— Хочешь сказать, что ты придумал Гемо?
— Да, именно! И повторюсь: «Чему вас только учат?»
В этот момент, произошел очередной мысленный штурм. Речь Риппа освежила позабытый фрагмент недавнего события в моей памяти, и вопрос задался автоматически:
— Связан ли Эйч — Ноль с Гемомаслом?
От произнесенных слов, Рипп как-то неестественно выпрямился, стараясь сохранить, непонятно откуда взявшуюся, гордость, но ее хватило ненадолго, и голова-камера склонилась под тяжестью невидимого груза. Еле слышно, он пробормотал: «Эйч — Ноль — мой провал». Я подошел к нему и присел на край стола, скрестил руки и надавил тоном дознавателя: «А по подробней?»
Док, всем весом уперевшись ладонями, молча встал и пустился нарезать круги по комнате, держась пальцами за подбородок и погружаясь в воспоминания.
— Была война, Двадцать Шестой, — начал Рипп, — и не просто война. Настоящая бойня. Борьбу за свободу иначе не назовешь. В тот период, машина уже была на голову выше человека, но наши ряды несли потери. Людишки обладали мощными орудиями, которые с легкостью пробивали броню тогдашних роботов. Две-три пули, и обесточенный корпус плывет на корм рыбам к таким же железным трупам. Разработка оружия, в конечном итоге, потеряла смысл. Это превратилось в бесконечную гонку: мы придумывали что-то сильнее, побеждали в парочке сражений, но оставляли за собой дорожку из падших; люди собирали остатки на полях брани, в том числе новоразработанные орудия, дабы использовать в новых баталиях против нас; далее механические инженеры проектируют что-то новее и так до бесконечности. Пока однажды, Лидер не приказал заняться укреплением оболочки. И вот тут все и началось, — Рипп остановился у окна, рассматривая глубоководный блеск на дне. — Мир захлестнула кровь. Покойников хватало с лихвой и необходимые нам материалы, лежали под ногами. Как человек жил за счет нефти, так и мы начали существовать благодаря красной, полной железа, гемоглобиновой жидкости. Основа нашлась. Оставалось только придумать, как она будет помогать. И идея пришла незамедлительно. Роботы-переработчики, наномашины; маленькие трудяги, которые будут преобразовывать кровь в нужные компоненты и подпитывать нас, залечивать пробоины, делать из носителя чуть ли не бессмертного Титана. Так и случилось! Раненные роботы применяли полученную смесь, и их повреждения залатывались на глазах. Гемомасло стало бесспорным козырем, и благодаря ему, мы можем вести этот диалог. Но, поскольку Гемо было продуктом войны, с ней оно и должно было исчезнуть. Однако, все вышло наоборот.
— И что плохого? — не понимая сути, спросил я.
— А проблема в том, что изобретение, которое делается на время определенных действий и в ускоренном режиме, не может остаться без побочных эффектов, — повернувшись, ответил Рипп, и побрел в противоположную сторону. Он подошел к стене и коснулся ее изломанной ладонью. С глухим скрежетом, открылся проход в новую комнату. — Пойдем, кое-что покажу.
Плавным, услужливым взмахом, Рипп пригласил меня войти первым. Я шагнул вперед к единственному источнику света, исходящему из соседней лаборатории, как к островку, в море бушующей и непроглядной тьмы вокруг. Рипп зашел следом и дернул рубильник. Дверь, с усилием поползла вниз, поглощая последние лучики освещения. Как только тайник погрузился в черноту, на потолке вспыхнули лампы, озарив треугольником маленький участок посередине помещения.
— Что там? — спросил я, неуверенно двигаясь к объекту в центре.
— Не узнаешь?
— Это же…, — на серебристой койке, под мерцающими прожекторами, лежала коричневая фигура. Ее тело напоминало пожеванное месиво, а краска на корпусе облупилась толстыми ржавыми хлопьями. Справа по соседству, валялась оторванная рука с торчащими проводами. — OBR-55. Но откуда?
— После стычки в переулке, Шестнадцатый вызвал команду по зачистке. Жестянку отправили сюда, перед тем, как переработать. Но, — Рипп проковылял к Пятьдесят Пятому и дотронулся до его конечности, — утилизировать тут нечего, — и она рассыпалась в красноватую пыль. Ткнув пальцем в голову, туловище и ноги, Рипп вызвал реакцию, подобную принципу домино, и машина, именовавшаяся OBR-55 — превратилась в горстку праха.
— Что за чертовщина? — со сдавленным удивлением, вырвалось у меня.
— Этот эффект называется Ангельская Пыль, — Рипп зачерпнул горстку красного порошка, поднял ладонь на уровне глазка и слегка расслабил кулак. Останки посыпались тонкой струйкой на койку и, от соприкосновения с поверхностью, издали тягучий, тоскливый звон, подобный пению церковной монахини. Чем сильнее Рипп разжимал пальцы, тем больше звук походил на хоровое исполнение сотен детских голосов. Затем песня начала затихать, пока не пропала вовсе, как только последняя пылинка коснулась кровати.
— Разрушение носителя и есть побочка?!
— Да, Двадцать Шестой, совершенно верно. Я и коллеги, не предполагали, что Гемомасло будет использоваться в послевоенный период, еще и просто так, как эликсир бесконечного существования. Но, ни мы, ни Лидер, не придали этому значения, пока однажды не поползли слухи, что Гемо, медленно разрушает механизмы носителя, а точнее, наномашины, содержащиеся в веществе. Полностью истощив среду обитания и пропитания, конкретно — кровь, микро-роботы прибегают к альтернативному источнику пищи — металлу хозяина.
