Тусопих понял, что теперь предъявлением мандатов не отделаешься и швырнул в наступающую толпу всю мелочь. Но этот отчаянный жест лишь на несколько секунд внес сумятицу в стройные ряды обуреваемых праведным гневом священнослужителей. Множество рук уже готовы были вцепиться в тело крамольника и разорвать его…

— Стоять всем!!! — Звонкий крик Лялечки заставил всех замереть и еще несколько секунд, многократно отразившись переливистым эхом, висел над безмолвной толпой, пока не стих.

— Ух, ты, как здорово. Потом приду сюда покричать. — Пробормотала Чёртовушка. После чего совершенно спокойно повторила. — Всем стоять. А то накажу. А сейчас послушайте, что вам скажет этот дядечка, которого вы привыкли слушаться.

И подтолкнула Пахана к краю балкона. В замершем зале воцарилась гробовая тишина. Опять многие перестали дышать. Многие думали, что более невероятных событий, чем им только что довелось наблюдать, не бывает. Но что такое богохульник, наделенный множеством мандатов, по сравнению с Паханом, стоящим рядом с дьявольским отродьем женского пола? И в этом безмолвии отчетливо слышно было каждое слово реплики, донесшейся с задних рядов. Какой-то слишком зоркий папик разглядел следы конфуза на брюках генсека и не выдержал:

— Смотрите! У него пятно на штанах! Точно, как указано в небесной надписи. Значит, и все остальное в ней правда!

А потом Кашкин толкнул речь. Что-что, а пудрить мозги он умел. Делегаты слушали, затаив дыхание. Он рассказал о встрече с дьяволом, прикинувшимся Господом много веков назад, как все это время жестоко заблуждался и вводил в заблуждение весь мир, как по наущению сатаны губил невинные души и заставлял делать то же самое других, как явился ему истинный бог и раскрыл глаза. Потом попросил у всех прощения, объявил все свои проклятья недействительными, простился и сбрил свой радужный ирокез.

Обливаясь слезами, делегаты незамедлительно повторили подвиг своего свергнутого кумира. Вскоре Дворец Съездов напоминал огромную клетку с яйцами.

Теперь бывшие папики должны были разносить по миру благую весть о прозрении, каяться и замаливать грехи. Но, оказалось, что покинуть Паханат не представляется возможным. Логово генсека блокировано бунтовщиками во главе с темноволосой девчонкой, вещей коровой со звездой во лбу, верблюдо-медведем и двумя ранее дьявольскими, а теперь благородными лошадьми вороной и белой масти.

— Сдается, что я смогу договориться с главарями о беспрепятственном выводе делегатов и прочих папиков, — удивленно хмыкнув, заявил Тусопих, — заканчивайте здесь, встретимся у ворот.

Провожаемый взглядами полными надежды Тусопих направился к выходу, а мы покинули Дворец Съездов и вернулись в зал со статуями.

— Теперь что? — С едва уловимой надеждой в голосе спросил Кашкин.

Я и сам не знал, что.

— Немного поговорим. Буду проверять твою откровенность. — Я решил не изобретать никаких велосипедов, а использовать старый, проверенный метод. Мол, мне-то все известно, а от того насколько будут правдивыми ответы зависит судьба. — Только не утомляй меня несущественными подробностями. Проведем блиц опрос.

— С пытками?

— Какой же ты все-таки идиот. Без пыток.

— Спрашивай, — обрадовано и с чрезмерной готовностью согласился сосед.

— Почему папики, а не святые отцы или еще как?

— Раньше и были святыми отцами, а один раз, ой, как давно это было, кажется…

— Я же сказал, без подробностей.

— Больше не буду. Распекал я их за что-то, ну и обронил: «Какие вы святые отцы? Папики, да и только! Отныне так и будете зваться». Пьяный тогда был. А теперь уже лет двести не пью…

— Коней почему проклял?

— Так с них все и началось, вернее с одного. Только здесь без подробностей не обойдешься.

— Валяй.

— Лет пятьсот назад это было. Тогда Паханата в сегодняшнем виде не было. Так, отгородил себе треть Злыгадбурга, правда он тогда по-другому назывался, только не помню, как. Вольготно я себя чувствовал. Очень. Еще бы. Весь мир поклонялся, почитал. Со всех частей света поставляли мне девок самых красивых для… гм… я же обещал без подробностей. Тогдашний молодой король жениться собрался. Я как молодую невесту увидел, сразу понял, вселился в нее бес, да такой сильный, что немедленно изгонять надо…

— Я, кажется, правдивость твою проверяю.

— Ну, возжелал я ее. Дело на охоте было. А король уперся. Нет, говорит, и все. Я отказа ни в чем не знал, а тут такое. Вспылил. Наорал на него. Велел одуматься, проклясть обещал. Бесполезно. Вскочил он в седло, а я в сердцах плеткой стеганул его коня. А эта скотина в обратную лягнула. И прямо туда, куда ты тогда в подъезде мне коленом въехал. Меня на носилках в резиденцию доставили. И пошло-поехало. Объявляю королевского коня не конем, а демоном и требую, чтобы монарх сжег его и прислал мне свою бабу, он в ответ предлагает покинуть королевство. Я его отлучаю от церкви, предаю анафеме и посылаю несколько святых отцов, чтобы они публично сожгли короля и его коня. Думал, только монарх взбунтовался, а народ за меня… Перевешали представителей ордена, и вспыхнул бунт. В теперешней истории о нем ничего не упоминается. Переписал я ее. А тогда еле ноги унес. Столько натерпелся… Потом, конечно, огнем и мечом непокорное королевство. А когда все успокоилось, выяснилось, что удар копытом не прошел бесследно. Хотел беса прогнать — ничего не получается. Померкло все. Объявил коней дьявольскими созданиями, велел всех на костер отправить. Лишь немногим удалось сбежать за пески.

— А женщины?

— А как ты думаешь?! Видеть их и ничего не мочь? Конечно, жечь их нельзя было, а то люди кончились бы. Объявил их отродьями, запретил появляться в храмах.

— Ирокезы?

— Это когда скрывался от бунтарей. Внешность себе изменил. В ту пору в каждом городе памятники мне стояли, каждая собака знала, как выгляжу. Я потом велел все уничтожить. Только самые удачные здесь. — Кашкин обвел тоскливым взором зал. — А волосы здесь у меня не растут. Вернее растут, но очень медленно. Всего раз пять брился, за тысячу лет, — он провел ладонью по гладкому подбородку. — Вот, я и всех, под одну гребенку, когда все улеглось…

— Теперь про коммунизм.

— Вначале хотел соединить самые мощные идеологии. А потом понял, что народ тут тупой. Да и пил тогда сильно. Из-за расстройства мужских функций. Бывало, проснусь утром, не помню ни фига, а я уже дуче…

— Пахан тоже из этой оперы?

— Естественно. При любых общественных строях и идеологиях преступные авторитеты вызывали страх у обывателей. А когда Пахан в натуре еще и Вождь всех времен и народов…

— Мандаты?

— Когда я попал в этот мир, полные карманы мелочи были. Бумажные деньги — фикция, а монеты всегда в цене. А потом догадался использовать их в табеле о рангах. Все так хорошо получилось. Единственный червонец мне, остальные подчиненным, — Кашкин извлек десятирублевую монету.

— Дай сюда.

— Вместо меня теперь будешь? — Печально протянул сосед.

— Дурак. — Я забрал десятирублевую монету и продолжил. — Нукеры?

— О! Это моя гордость! Я их младенчиками у матерей забирал. Они никого кроме друг друга и меня не видели. Никакого дурного влияния извне. Личная гвардия. Те, которые старели, молодняк воспитывали, замкнутый цикл. Для них-то я давно бог…