— Гм… А я его уже изложил. А о деталях договаривайтесь между собой. Как будет происходить пересмена, как будете умудряться одновременно не попасться на глаза мужу, и, самое главное, как сделать так, чтобы об этом не пронюхали папики. Потому что если они прознают, гореть вам обоим синим пламенем.

— А мы скажем, что это ты нас вынудил! — Опять хором заявили сестры. — И гореть придется тебе!

— А как вы думаете, кому они больше поверят?

— Нас же двое!

— В том-то и дело. Что им лучше, спалить одного меня или вас двоих, да еще таких? Я даже предполагаю, что ваше сожжение они отложат до какого-нибудь праздника. Вы ж без всяких дров гореть будете. За счет одного только сала.

Загасив этим предположением последние вспышки агрессии, Далдон покинул удрученных сестричек, на прощание добавив:

— Обсуждайте пока детали, а я пойду обрадую счастливого жениха.

Бабай сильно нервничал. Ради достижения счастья он готов был горы свернуть и пролить море крови, но понимал, что гораздо лучше было бы решить все полюбовно.

Вернулся царь.

— Ну?! Что они, моя царевна, сказали?

— Они согласны. Нам с тобой осталось обсудить кое-какой нюансик. Они у меня все же царская дочь. Негоже их вот так, запросто, замуж отдавать. Я про полцарства речь веду…

Далдон не успел закончить щекотливый разговор о приданом. Жених встрепенулся. Глаза его разгорелись бешеным огнем.

— Этот вопрос я быстро улажу! Отец теперь не посмеет мне отказать. Под страхом смерти запрещаю тебе выдавать царевну за других претендентов! Я скоро!

Бабай бегом кинулся из залы.

— Ты куда?

— Жди. Приведу с собой войско, тогда и договорим про полцарства! — Бросил от дверей султаныч и оставил озабоченного Далдона наедине со своими мыслями.

— Теперь мы уже в княжестве. — Сообщил Тусопих. — А вон и приграничный замок, о котором говорил коровий.

Нашему взору открылся замок, обнесенный крепостной стеной. Мы остановились у запертых ворот. Я постучал в небольшую дверцу рядом с воротами. Открылось окошко в калитке, в котором показалась недовольная физиономия охранника.

— Проваливайте!

— Мне срочно нужен князь.

— Я же сказал, проваливайте. А то сейчас ребятам свистну, они вас сверху кипяточком ошпарят.

— Если сейчас же меня не впустят, все княжество предам анафеме. Срочно передай князю, что прибыл тайный кардинал от Пахана. — Я привычным жестом сунул под нос стражнику свой пятирублевый мандат.

Окошко захлопнулось с громким стуком. Минут пять я безрезультатно барабанил в дверь, затем проем в двери вновь распахнулся.

— Я — кардинал Андрей, прибыл из Паханата…

— Мандат.

Я показал. Тут же раскрылись ворота. Нас встречал сам князь. Почему-то он прятал лицо в складках глубокого капюшона.

— Милости просим, товарищ ваше преосвященство! Наконец-то Пахан прислал мне кардинала, и теперь я буду царем!

— С этим придется повременить. Я — инспекционный кардинал, тайный. Прибыл с проверкой. А здесь я разыскиваю одну…, - начал было я, но заметил, почему Бявлыдок пытается скрыть свое лицо. Рожа князя была испещрена свежими, еще кровоточащими глубокими царапинами. Я понял, что Лялечка здесь была.

— Где она?!!!

— Девушка, которую прислал Хитроблуд?

— Да!

— Сейчас провожу. Его преосвященство строго настрого приказали никому не говорить и хранить все в строжайшем секрете. Но раз уж вы тоже кардинал…

— Веди скорей, по дороге расскажешь.

— Сначала было велено поместить ее, как всегда, в обрядовые покои, дабы потом кардинал самолично изгнал из нее бесов. Но где-то час назад он прислал пингвина с приказом не дожидаться его преосвященства и без изгнания бросить ее к медведям…

— Что?!!!

— Да, не волнуйтесь вы так! Я даже рад буду, что вы ее заберете, наконец. Я решил, что не по-божески будет сразу к медведям, без изгнания. И хотел самостоятельно провести обряд очищения. Сана полагающегося хоть и не имею, но несколько раз, каюсь, тайно наблюдал, как этим занимался его преосвященство. Что из этого получилось, вы можете наблюдать на моем лице. Пришлось бросать к медведям. Вернее к одному. Свежесловленному. Всю округу много лет в ужасе держал.

— Она жива? Где она?

— Да, да… Жива. Я же говорю, в яме у медведя.

— Медведи разговаривают? — Спросил я у семенящего рядом Тусопиха.

— Нет, только матерятся…

— Бросили, значит, ее в яму, — продолжал князь, — слышу через некоторое время, она, вместо того чтобы быть разодранной и съеденной, крикнула, что у нее заложник, и потребовала миллион каких-то американских долларов в мелких купюрах и еще какой-то вертолет. Сказала, что иначе она за себя не ручается… Пришли.

Он указал на яму, забранную массивной решеткой. Я заглянул вниз.

Лялечка и огромный медведь, словно два приятеля, сидели рядышком, опершись спинами о стену.

— Денег они, конечно, нам не дадут, — посетовала бесовушка.

— Ага, — согласился косолапый, — жлобы.

— А вертолетов тут не бывает… А про то что ты мой заложник, это я им сбрехала, чтобы отпустили обоих. Я тебя трогать не буду, не бойся.

— Я знаю…

— Лялечка! С тобой все в порядке? — Подал я голос.

— Андрюша! — Обрадовалась Лялечка и тут же, надув губки, упрекнула. — Где тебя носит? Я жду, жду…

— Открывай! — Приказал я Бявлыдку.

— Будет исполнено!

Отодвинули решетку, сбросили вниз конец веревочной лестницы.

— Я без мишки не пойду! — Категорично заявила Чёртовушка.

— Ага, — подтвердил медведь, — я у нее в заложниках.

Бявлыдок покрылся испариной.

— Он же нас тут всех пораздирает!

— Будешь нас раздирать? — Строго спросил я косолапого.

— Это, как она скажет. Мое дело маленькое. Я — заложник. — Еще раз подтвердил свой статус медведь.

Лялечка что-то прошептала в медвежье ухо, после чего гроза всей округи пообещал никого не раздирать в ближайшее время.

Через пару минут пленники были на свободе.

Сверху всегда все кажется меньше, чем на самом деле. Но даже, находясь в яме косолапый показался мне слишком большим, а уж когда он выбрался на поверхность… Таких я видел только в передаче «В мире животных». Князь старался держаться от медведя подальше.

— Как тебя зовут?

— Кто же это меня звать будет? Никто меня не зовет, только гонят отовсюду…

— Вини Пухом будешь? — Предложила Лялечка.

— Буду, — охотно согласился косолапый.

— Вот и знакомьтесь теперь.

— Это Тусопих, — представил я своего спутника, после чего отрекомендовался сам, — Андрей.

— Лялечка говорила, что ты обязательно придешь и сделаешь всем козьи морды, — сообщил медведь.

— Слушай, а почему ты ее не съел?

— А я людей не ем. Мед вкуснее.

— Ну, тогда не разодрал? Тебя же для этого здесь держали.

— Наверное, для этого. Не знаю. Пока еще никого не пробовал раздирать. Все, как меня увидят, орут, визжат, разбегаются или просто падают в обморок. Я их не трогаю. А Лялечка, когда в яму попала, ее же прямо на меня сбросили, наоборот, обрадовалась, говорит: ух, ты, медвежоночек. Так что, если кого и придется раздирать, то только за нее, а уж никак не ее…