— Вот так новости… Похоже тебе за месяц удалось узнать больше, чем мне за десять лет, — в голосе Алексея прозвучала обида. — До определенного момента Михалыч делился со мной информацией, а потом, в силу некоторых обстоятельств, наши отношения испортились. Он исчезал постоянно, порой весьма неожиданно, и… Впрочем, неважно. А на счет записей: я думаю Иван их уничтожил, потому что после его смерти голубая папка оказалась пуста.

— На самом деле, если бы не любопытство Максима и не его уникальные способности, то я вряд ли бы сумела разузнать некоторые вещи. А записи целы, но голубую папку этим двоим теперь не найти, впрочем, как и самого Максима, — у Юли вырвался нервный смешок. — Ну что, пойдем потихоньку? Хотелось бы добраться до дома затемно.

Алексей оттолкнулся от ствола и, прихрамывая, пошел дальше, погрузившись в размышления. За всю долгую дорогу он не проронил ни слова, пока за деревьями не замаячило знакомое свечение. Два громадных мегалита заливали поляну призрачным зеленоватым светом, и она выглядела туманно-сказочной, волшебной, создавая ощущение нереальности происходящего. Юля чувствовала магическое притяжение камней, хотелось подойти, прижаться к одному из них, почувствовать успокаивающее тепло, передать им частоту собственного пульса, а потом оказаться в потоках воздуха, уносящего сквозь миры и перенестись, хотя бы мысленно, к дому с верандой. Алексей ускорил шаг, хотя по его сбивчивому дыханию чувствовалось, что разбитое тело требует отдыха, но он упорно шел к опушке.

— Я не верю своим глазам, — тяжело дыша, проговорил он.

Слегка пошатываясь от слабости, Алексей осторожно поднялся на возвышение и сел, привалившись спиной к камню. Так же восторженно, как совсем недавно Максим, он рассматривал второй мегалит, будто все еще не верил, что он здесь, словно ожидал, что через мгновение он пропадет, растворится, растает как смутное видение. Но камень не собирался исчезать, наоборот, он принялся усиленно мерцать, уловив участившийся пульс Алексея.

— Я не верю, что вот можно прямо сейчас взять и открыть переход, — улыбаясь, качал он головой. — Не верю. Я могу увести ребят и… вернуться домой.

Юля подняла вверх ладони, и древние слова неспешно полились с ее губ, разворачивая искрящееся полотно. Но Алексей не дал дочитать манату до конца, сдавленным голосом он прошептал:

— Не надо, пожалуйста. Иначе я сбегу прямо сейчас из этого проклятого мира и не вернусь больше никогда. Слишком много он у меня отнял. Надо сначала выполнить обещание и увести ребят. Пойдем домой.

Юля вздохнула и мысленно сбросила в никуда переливающиеся лоскутки.

— Я бы тоже предпочла оказаться сейчас в доме бабушки, там так тихо и спокойно, будто никаких проблем и не существует, — согласилась Юля, а потом с тревогой спросила. — Слушай, а ты сможешь влезть в окно?

— В окно? — удивился мужчина. — А зачем?

— Мы с Максимом наладили путь через дырку в заборе и кухонное окно, чтобы нас никто не видел.

— А вы молодцы, Иван Михайлович погорячился, отказавшись от выхода в сад, — похвалил Алексей. — Думаю, смогу.

Когда Юля и Алексей вышли из леса, уже начало светать. Сквозь перепутанные ветви высоченных деревьев небо отсвечивало бледно-розовым, а над лугом расстилался такой густой туман, что им даже не пришлось делать крюк и идти кромкой леса. Через дырку в заборе они прошмыгнули довольно быстро, а вот с окном Алексею пришлось изрядно попотеть. Когда он наконец сполз с подоконника на стул, его лоб покрывали бисеринки пота. Девушка тут же задвинула шпингалет, задернула на всякий случай шторку и уселась рядом, ощутив в этот момент невероятную усталость. Часы показывали шесть утра. Прошла всего ночь, а Юле казалось, будто она бродила по лесу несколько дней.

— Что-то подсказывает мне, что ты проголодался, — немного отдышавшись, проговорила она.

— Твою интуицию не проведешь, — отшутился Алексей и указал на обрывок грязного рукава, — только можно я сначала хоть немного приведу себя в порядок?

Юля нагрела на плите воды, выдала Алексею полотенце и собственный халат — ничего другого в доме не нашлось, — а сама принялась жарить яичницу с колбасой и заваривать чай.

— По-моему, я прекрасен, — произнес Алексей, появившись на пороге кухни в коротком розовом халате с цветочками. Положив одну руку на пояс, а другую на дверной косяк, он, для пущей убедительности, завел глазки в сторону.

Юля весело расхохоталась, хотя от вида ушибов и ссадин больше хотелось плакать.

— Ну извини, у меня нет мужской одежды, так уж получилось, — развела она руками, приглашая мужчину за стол. — Ешь, давай, потом обработаем тебя йодом и спать, я сама с ног валюсь.

После завтрака и медицинских процедур, Юля отдала Алексею письмо Ивана Михайловича. Он перечитал его несколько раз и с расстроенным видом снова погрузился в молчаливые размышления. Потом сложил листок, встал, громко двинув стулом, и устало произнес:

— Давай спать, я трое суток провалялся на земле, даже не представляешь, как хочу в кровать.

Юля проводила Алексея в спальню и предупредила, что через пару часов уйдет в школу. Предстояло поработать еще один день в состоянии крайнего недосыпа, но по-другому никак нельзя, сейчас был именно тот момент, когда не следовало вызывать даже крохотных подозрений. Убедившись, что Алексей устроился с удобствами, Юля на пару часов устроилась на кровати Максима.

В девять она уже подходила к школе, надеясь, что в середине урока в учительской никого не окажется и удастся незаметно прошмыгнуть к себе в кабинет. Но, сидя лицом к распахнутой двери, в учительской пили чай Алёна и Вера, которая остановила девушку, проговорив с долей сарказма:

— Что-то вы, Юлия Анатольевна, совсем плохо выглядите. Страшно, наверно, по ночам одной в доме? Андрей Афанасьевич сказал, что вы в ближайшее время собираетесь нас покинуть?

Алёна замерла, не донося чашку до рта и вытаращив на Юлю удивленные глаза.

— Сплю неважно, наверно с погодой что-то не так, — таким же тоном постаралась ответить Юля. — Насчет ближайшего времени пока не знаю: нехорошо оставлять детей в начале учебного года.

— Да хватит вам, это ж не школа, а так, пародия, развлекаловка для мальчишек, которым приходится безвылазно торчать в этой глухомани. Ни образовательных программ, ни итоговых документов, просто передача крупиц знаний, чтобы уж совсем полными идиотами не выросли, — уже без улыбки проговорила Вера.

— Не знаю, я все привезла с собой, поэтому работаю строго по образовательным программам, ну а государственный аттестат, тут вы, пожалуй, правы, его мы не выпишем.

— Надо же, какая вы правильная. Жить-то не скучно по правилам?

— Нет, нормально, — коротко ответила Юля и вышла.

— Нет, ну ты видела, какая хамка.

Последние слова девушка услышала уже в коридоре. И тут ее осенила внезапная догадка, она вспомнила почему голос Веры Васильевны показался ей знакомым. С точно таким же сарказмом и усмешкой произносила речь та незнакомка в парке. Надо же, как давно это было, прошло больше полугода. Ее лица тогда Юля не запомнила: женщина была в низко надвинутой на лоб шапке и затемненных очках, но вот голос — его не переделать, и рассуждала она про уход в другое пространство. Надо же, очередное доказательство, что мир тесен.

Юля провела три своих урока и очень удивилась отсутствию Севы, потому что он обещал занятий не пропускать. Можно было поинтересоваться у Алёны, но девушка решила отпустить ребят чуть раньше звонка и быстренько сбежать.

Дома стояла идеальная тишина. Поднявшись на второй этаж, Юля заглянула в спальню. Алексей крепко спал, подложив ладонь под щеку, будто набегавшийся мальчишка в детском саду. Девушка улыбнулась и тихонько прикрыла дверь: пусть отдыхает, сон поможет поскорее восстановить силы.

Пообедав в одиночестве, Юля прилегла на диван, потому что две бессонные ночи вымотали ее окончательно. В голове крутились мысли о Максиме, так хотелось разузнать как он там устроился и встретился ли уже с дедом. Но на душе было радостно оттого, что мальчика удалось вернуть домой. Она представила, с каким любопытством он расспрашивает деда об устройстве Вахаоры, как громадный великан с удовольствием отвечает на эти вопросы, поглаживая бороду и радуясь возвращению блудного внука. С улыбкой на губах Юля задремала.