— Пристрелить бы этого, Леша, — хрипловатым плаксивым голосом произнесла старуха. — Столько бед от него.

— Да он живуч, как черт, — сердито отозвался Алексей.

— Ведь снова… — начала старуха, но подняла глаза и, увидев Юлю, замолчала.

В этом мимолетном взгляде отразилась откровенная неприязнь. Удивительно, до чего негостеприимно здесь встречают, Григорий мог предупредить об этом заранее, и кто знает, может быть, Юля отказалась от поездки и уже подыскивала бы новую работу.

Наконец открылась дверь медпункта, и на крыльцо вышел Григорий, вытирая руки бумажным полотенцем.

— Заходите, Авдотья Михайловна, он уже в себя пришел. Жар небольшой есть, но это ничего, отлежится и будет козликом скакать.

Авдотья с трудом перешагнула через порог и на какое-то время замерла посреди комнаты, поддерживаемая с двух сторон мужчинами. Она пристально вглядывалась в лицо мальчика, но неожиданно будто сбросила оцепенение и громко запричитала:

— Максимушка, мальчик мой. Хорошо-то как, живой и невредимый, вот бабке радость. Где ж ты был-то столько, соколик мой.

Она прошаркала поближе, тяжело опираясь на палку, внимательно посмотрела на забинтованную руку, на грудь, погладила легонько по здоровому плечу, но вышло это как-то напряженно, неестественно. Юля наблюдала за ней, стоя у двери, с ощущением, будто что-то мешает ей войти.

Максим зашевелился и огляделся вокруг сквозь полуопущенные веки, и Юля с удивлением обнаружила еще одну пару изумрудно-зеленых глаз. В городе ей ни разу не удалось встретить человека с подобным оттенком, а тут их насчитывалось уже трое, и это при том, что с некоторыми жителями она еще не успела познакомиться. Мальчик остановил взгляд на бабке Авдотье, печально вздохнул и, повернувшись к Алексею, быстро зашептал:

— Дядя Леша, он стал злой… накинулся… а вдруг Веню убил… а этот меня… хотел…

— Все хорошо, Максим, не переживай. — Алексей бросил мимолетный взгляд на Юлю. — Давай-ка я его домой отнесу, Авдотья Михайловна, пусть отдыхает и поправляется.

Бабка Авдотья молча кивнула и неожиданно бойко зашаркала к выходу. Григорий не стал препятствовать, и Алексей, осторожно подняв ребенка на руки, вышел с ним на улицу. Доктор молча указал девушке на стул, а сам принялся ходить из угла в угол.

Наконец он виновато проговорил:

— Юль, я понимаю, у тебя сейчас тысяча вопросов в голове. Елки-палки, может быть я действительно чересчур перестраховываюсь.

Он тяжело опустился на стул, а Юля молча ждала.

— Мальчишка этот, и Авдотья, она себе на уме, да еще Афанасьич, черт бы его побрал. — Он потер лицо ладонями. — Юль, здесь так все непросто. Понимаешь, последний раз новый житель появился здесь пять лет назад, это была Анна. Ее так же как тебя встретили, она даже уехать собиралась. Но не уехала, слава Богу.

— Ну вы же можете объяснить мне, с чем это связано? Если честно, я уже тоже хочу вернуться домой. У меня правда тысяча вопросов. Зачем вы мне фотографию с камнем подсунули и где он? Почему меня волками пугают, а мальчишки при этом спокойно ходят в родник за водой? Кто мальчика так разодрал? Тот кто выл? И зачем мне линзы, когда тут как минимум у троих такие глаза? Просто тайны мадридского двора. Или вы думаете, что я не сумею сохранить в секрете то, что вы мне расскажете?

— Ох, Юля, чуется мне какая-то опасность. В первый раз меня интуиция подводит, и я не могу разобраться от кого она исходит. Не стоило мне вообще отсюда уезжать, а теперь концов не соберешь. Но в одном я точно уверен — ты должна быть здесь. — Григорий стукнул ладонью по столу. — Понимаешь, когда я тебя звал, здесь все спокойно было.

— Здесь происходит что-то противозаконное? — Спросила Юля, прищурившись.

— Противозаконное? — Григорий криво усмехнулся и, витиевато поводив ладонью в воздухе, произнес. — Лично для меня нет, потому что все это я и затеял. А для кого-то это определенно вне закона. — Он задумчиво подергал нижнюю губу. — Знаешь, как мы поступим? Чтобы ты не приняла меня за сумасшедшего, завтра я позову Лешку с Ваней, и мы поговорим. Подождешь до утра? — С виноватой улыбкой спросил Григорий.

— Опять ждать, — устало вздохнула Юля. — Вы прямо мастер интриги. Я подожду, — девушка погрозила пальцем, — но только до утра. Потом собираю вещи и на поезд.

— Договорились. Давай-ка теперь наконец попьем чаю, и я расскажу тебе о здешних мальчишках, характер у них знаешь какой, ого-го…

В какой-то момент август решил напомнить о приближающейся осени и с самого раннего утра небо затянули плотные серые безликие облака. Ветер налетал короткими яростными порывами, завывал в печной трубе и яростно трепал открытую форточку. Мелкая противная морось повисла над лугом плотной туманной массой и полностью скрыла очертания леса.

Юля закрыла окно и забралась с чашкой чая на диван, закутавшись в шерстяной полосатый плед, который давным-давно связала мама, и девушка до сих пор, доставая его, ощущала тепло ее рук. Выглядела Юля спокойной и отрешенной, но на самом деле внутри у нее все кипело и бурлило в ожидании предстоящего разговора. К чему все эти интриги, и сможет ли она принять участие в тех делах, которые тут творятся? Почему в жизни всегда приходится чего-то ждать?

Даже ночью во сне она никак не могла отыскать дорогу к камню, долго бродила между громадных дубов и сосен, озябшая и продрогшая от проливного дождя, но никак не могла выйти к нему. И все ждала и ждала хоть какой-нибудь подсказки. А когда наконец поняла, что линзы мешают отыскать меж стволов зовущее зеленоватое свечение и решила снять их, то перенеслась в медпункт, где Григорий сердито грозил ей пальцем и требовал оставаться в линзах до самого конца. До самого конца. До самого…

Она проснулась с этой фразой в мыслях, наполненная тревожными предчувствиями.

Неожиданно зазвонил телефон, Юля вздрогнула и чуть не выронила чашку из рук. Торопливо схватив со стола аппарат, она с удивлением отметила максимальную отметку индикатора связи. Звонила соседка, которой девушка оставила ключи и попросила присмотреть за квартирой. Они поболтали, хотя больше говорила Елена Львовна, а Юля рассеянно слушала и изредка вставляла отрывочные фразы.

Через полчаса связь так же неожиданно прервалась. Юля пожала плечами и вернула телефон на стол, она без него совершенно не скучала, потому что в доме имелся большущий шкаф с книгами, ее самыми верными друзьями с детских лет.

Громкий стук в дверь снова заставил вздрогнуть, и она торопливо пошла открывать, надеясь, что пришел Григорий. Но за порогом, в наброшенном на плечи брезентовом плаще с капюшоном, стоял Алексей и протягивал ей пакет.

— Доброе утро. Я вот принес тут кое-что по списку, и еще передать от Григория, что в ближайшие несколько дней его не будет.

— Что-то случилось? — с тревогой спросила Юля.

— Илюшке ночью плохо стало, он вместе с Зиной в город уехал.

— Бедный мальчик, но я надеюсь, что с ним все будет хорошо. Главное, чтобы в городе нашлись хорошие врачи.

— Я тоже на это надеюсь, — едва заметно кивнул Алексей.

Забирая пакет, Юля коснулась его руки и почувствовала леденящий холод. Да и выглядел мужчина неважно, бледный, с темными кругами под глазами, видимо поспать этой ночью ему пришлось совсем немного.

— Может чаю? Сегодня мерзко и холодно, — передернула плечами Юля, стягивая свободной рукой поплотнее плед на груди.

Алексей помотал головой.

— Пойду к Ивану. Он там один с ребятами.

Юля кивнула, закрыла дверь и подошла к окну. Некоторое время она провожала взглядом закутанную в плащ фигуру с поникшими плечами. Бросив короткий взгляд на дом напротив, она заметила, что наблюдает за Алексеем не одна. Из окна выглядывал Максим и что-то усиленно жевал. Юля улыбнулась и помахала ему ладошкой, он тоже радостно улыбнулся и замахал в ответ.

Погода не изменилась и в следующие несколько дней, изредка переставал капать дождь, но плотная масса облаков расстелилась над крышами серым ватным одеялом, и солнце, сколько не пыталось, не могло прожечь в нем ни единой, даже крошечной, прорехи. Во дворе стояли лужи и без резиновых сапог на улице делать было нечего. Юля потерла уставшие от чтения глаза и, несмотря на сырость, решила прогуляться, вдохнуть хоть капельку свежего воздуха.