— Да уж, действительно, негостеприимный мир, — печально констатировала Юля.

Алексей улыбнулся и наконец посмотрел на девушку. В его глазах читалась усталость, но сейчас в них появилась капелька надежды.

— После того случая я вдруг понял, что бессмысленно привлекать сюда новых людей, вот если разберется Иван Михайлович с переходом — тогда да. Но он погиб. — Пожал плечами Алексей. — Мы же здесь, по сути, зарабатываем сообща, на всю нашу большую семью или общину, как хочешь назови. Григорий в своей частной клинике, у меня магазин в городе, Виктор купил очистительную машину и объезжает дачные кооперативы, дамы наши частенько лишний урожай отвозят на городской рынок. А бывает Афанасьич подкидывает немного деньжат, причем он считает это огромными суммами и очень гордится собой.

— Если Григорий знал об этом, зачем тогда привез меня сюда таким конспираторским способом. Ну ладно линзы, но ведь вам-то с Ваней мог сказать.

— Не знаю, может боялся, что ты во все это не поверишь. Сначала он промолчал, потом я его попросил ничего тебе не рассказывать. В ту ночь, когда ты прогнала зверя, мы с Ваней крайне удивились. Правда, я в начале решил, что у тебя какие-то умения как у бабки Авдотьи. Когда здесь появилась Люда, она ее невзлюбила за что-то, вот так же шептала и доводила до обмороков. И Иван Михайлович с этим ничего не мог поделать, сколько с матерью не разговаривал. Может и в преждевременных родах была Авдотья виновата, кто знает. Доказательств у меня никаких нет.

Алексей замолчал и принялся доедать остывший суп. Отставив поднос с опустевшей тарелкой, он вдруг спросил.

— Юль, скажи, а ты хотела бы вернуться к прежней жизни, вот после всего, что тут узнала?

— Нет, — девушка тут же изо всех сил замотала головой, будто отгоняя подобную мысль как назойливую муху. — Здесь, в деревне, я будто обрела себя, поняла, что могу сделать что-то важное. Сейчас мне кажется, что все это время у меня существовал пробел в знаниях, который я никак не могла восполнить. И эти странные сны оставляли много вопросов. Древний язык будто все вернул на свои места. — Юля закусила нижнюю губу и крепко сжала кружку в ладонях. — И не смотря на все события, я впервые почувствовала себя счастливой.

— Почему впервые? — удивленно спросил Алексей.

Юля слезла с подоконника и прислонилась лбом к прохладному стеклу, солнце сияло на небосводе, и редкие желтые листья горели яркими огоньками на ветках, будто невидимая рука развесила праздничные гирлянды.

— Моя приемная мама, она была прекрасным человеком, всегда меня жалела и даже пыталась баловать. Но у нее было слабое сердце, вечно кучи таблеток и капель, любое переживание выбивало ее из колеи на несколько дней. Она лежала тогда бледная и смотрела в потолок. А ночами плакала в подушку, думая, что я ничего не слышу. И я всегда опрометью неслась домой, сначала из школы, потом из института. Не хотела оставлять ее одну надолго. Пару раз я пыталась встречаться с молодыми людьми, но вечно торопилась поскорее сбежать со свидания, а кому это понравится. В итоге вместо одной сломанной жизни получилось две. А потом еще ученики вымотали меня до состояния выжатого лимона. Честно сказать, я не знаю, что бы сейчас делала, не появись Григорий.

Юля помотала головой, пытаясь разогнать набежавшие слезинки.

— Извини, Юль, я не хотел тебя расстроить. Получается, что взрыв перехода испортил еще и твою жизнь. Да уж, как сказал Иван, лучше бы его и не было вовсе.

— Ну почему, тогда бы и ты не узнал о других пространствах. Что стало бы с тобой? Детский дом, от которого так упорно бежал Севка? А с теми детьми, которых вы благополучно увели? Могло их ждать что-то, кроме криминального будущего и сломанной судьбы?

— Хм, а ведь и правда, это же мой мир. Только я не чувствую его родным, столько горестных событий пришлось здесь пережить, даже в мыслях нет, чтобы остаться здесь. Не будь детей и всей этой заварившейся каши, ушел бы прямо сегодня, — быстро проговорил он, и помолчав, добавил. — С тобой.

Юля улыбнулась, и щеки вспыхнули алым румянцем, смелости у нее может и прибавилось, а вот смущение победить так и не удалось, привычки — штука сложная. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Алексея и судорожно пыталась сочинить какой-нибудь шутливый ответ. Но мысли разлетелись, словно стая неразумных птах, и она ничего лучше не придумала как спросить:

— А что с тобой произошло в ту ночь, когда ты собирался прочесать лес?

— Ах да, самое интересное-то я не рассказал, — усмехнулся Алексей, устраиваясь поудобнее под одеялом. — Злость сыграла со мной злую шутку, такая вот жизненная тавтология. Когда я пришел, мне Аня ружье в руки буквально впихнула и сказала, что в лесу чужие. Я даже не догадался спросить, откуда она это взяла. Думал, что уже все и так знают. Но самое интересное случилось возле дома. Там меня поджидал Афанасьич. Он принялся меня убеждать, что основной генератор полетел и защиты над деревней больше нет. Пока я пытался переварить эту информацию и сообразить, что делать, кто-то ударил меня сзади по голове. И все. Потом я очнулся в сарае на куче листьев.

— Так вот почему машина выехала из деревни с выключенными фарами, чтобы не привлекать внимания к тому, кто за рулем, — кивнула Юля.

— Кстати о машине, я ключи убираю, у меня привычка такая с тех пор, как ребята пару раз пытались покататься. И их местонахождение известно только Севе и Ане. На Севу я в жизни не подумаю. Получается, что Аня помогает Афанасьичу. Интересно, что он ей наобещал такого?

— Мне, к сожалению, тоже есть, что про Анну добавить, — грустно вздохнула Юля. — На следующее утро к твоим мальчишкам заявился Афанасьич, и показал письмо, якобы написанное Иваном Михайловичем. Там говорилось, что никакого перехода в этом месте нет. Анна ему всячески поддакивала для убедительности. Еще он сказал, что из-за этого письма ты рассердился, все бросил и решил больше сюда не возвращаться. Большие может и не поверили, а вот малышня расстроилась жутко.

— Серьезно? — удивился Алексей. — Да уж, театр потерял двух достойных актеров.

— Максим, правда, успел из-за этой писульки впасть в еще большую немилость, поскольку заявил, что письмо написано другим почерком.

Алексей зевнул и сонным голосом пробормотал:

— Ну и дела. Не обидишься, если я еще немножко посплю?

Девушка, улыбнувшись, покачала головой, и забрав поднос, ушла вниз. Домывая посуду на кухне, Юля разглядывала черный покосившийся сарай, и тут ее осенило, что в подвале целая гора запасной одежды, и что-то, возможно, подойдет Алексею. Вытерев руки, она осторожно вылезла из окна и вскоре вернулась, прижимая к груди несколько комплектов. Она аккуратно развесила их на спинку стула, поправила соскользнувшее с мужчины одеяло. Не удержавшись, Юля легонько провела кончиками пальцев по его волосам и с чувством выполненного долга плотно закрыла дверь.

Юля открыла сумку и вытащила пачку тетрадей, радуясь, что так вовремя собрала их. Глянув на себя в зеркало, она твердой походкой направилась к Ивану домой. На скамейке, оперевшись подбородком на палку, сидела расстроенная бабка Авдотья, Юле на мгновение стало жаль ее, но раскрывать тайну Максима она не собиралась. Поздоровавшись, девушка быстро прошмыгнула мимо нее и очень удивилась, когда услышала слова приветствия в ответ, впервые за все время. Интересно, это как-то связано с тем, что она сумела дать старухе отпор?

Возле дома Алексея, словно памятник сверженному режиму, возвышалась груда искореженного выгоревшего металла. Подобное зрелище производило довольно гнетущее впечатление. Надо отдать должное, голова у Афансьича работала отменно, он придумал отличный способ, чтобы всех демотивировать. Если письмо могло выглядеть искусной подделкой, то тут и номера уцелели и небольшая часть салона, даже бульдог, покачивающий головой в такт поездки, лежал на прежнем месте у лобового стекла, правда теперь он имел не рыжий, а черный цвет.