— И мальчишек возьмешь? — с тревогой спросила Юля.

— Нет, сами справимся. И вообще, пока лучше вести себя так, будто ничего не произошло. Если Афанасьич никого не притащил, то мы его повяжем в два счета.

— Только будьте осторожны, у него на уме всякое может быть, — тихо проговорила Юля, внутри у нее все протестовало против ухода Алексея.

— Черт возьми! — резко выругался он, со злостью ударил кулаком по подоконнику и быстро вышел из комнаты.

Спустя мгновение внизу хлопнула входная дверь.

Юля, закусив губу, вглядывалась в сумерки за окном и размышляла, если деревня существует довольно давно, и все это время она находилась под защитой, то почему именно сейчас лесничему понадобилось устроить здесь лесопильню. Образ расфуфыренного тщедушного мужичка с крохотными глазками стоял перед ее взором, исходила от него волна неотвратимой опасности, но не только от него. Неожиданно вспомнилась фигура, закутанная в плащ, которая не пускала ее к камню во сне. Кто этот человек? Реален ли он? Юля поставила кружку на тумбочку и сползла головой на подушку.

…Она снова шла по осеннему лесу, ее окружала невероятная безмолвно-тревожная тишина, ни шелеста сухих листьев, ни похрустывания веток под ногами, ни пения ночных птиц. Лес словно замер в ожидании, голые деревья стояли не шелохнувшись, и только облака стремительно проносились в темном небе, то открывая, то пряча, рогатый полумесяц. В рваных разрывах переливались алмазной пылью россыпи точек-звезд. Юля шла неспешно и уверенно, с ощущением, что именно сегодня свершится нечто важное. Впереди уже виднелось знакомое свечение.

На возвышении ее ожидал волк, только теперь он не делал попыток напугать, он ждал. Подойдя к камню, Юля достала из кармана нож, волк приблизился и обнюхал орудие, а она уверенно зажала его в правой руке острием вниз и резко провела по ладони левой. Тонкая струйка крови стекла вниз на серебристое растение чуть правее камня, и тут же его листья начали сморщиваться и осыпаться черным пеплом, стебли лопались, разбрызгивая алый сок, так похожий на кровь, обнажалось черное пятно рыхлой земли.

Юля отступила назад, а волк, наоборот, подошел ближе и принялся усердно рыть, отбрасывая мягкую землю когтистыми лапами, пока не показалась светлая верхушка камня. Он долгое время находился под землей, и тоже ждал. А дальше в памяти возникли слова, древние как кровь, текущая в ее жилах, наполненные глубоким смыслом и заложенные далекими предками, живущими в другом мире, совершенно не похожем на тот, в котором пришлось взрослеть Юле. Выставив ладони перед собой и закрыв глаза, девушка начала нараспев произносить древний текст. В тот же миг пространство вокруг наполнилось гулом, волк тихонько зарычал и попятился назад. Не обращая ни на что внимания, Юля продолжала певуче выговаривать древние слова, а камень поднимался, все выше и выше, пока не достиг высоты своего брата-близнеца. Как только он замер, тут же засветился. Теперь два мегалита образовывали узкий проход, сквозь который можно попасть в другие миры.

Оставалось только сосредоточиться, прочитать Манату и переход откроется! Но внезапно за камнями возник черный зверь, он жалобно скулил, словно прося помощи, язык свешивался изо рта, с желтоватых клыков капала на землю слюна. Волк оскалился в ответ и зарычал, но смотрел он не на зверя. Его внимание привлекла человеческая фигура, закутанная в черный плащ с капюшоном, под которым невозможно было разглядеть лица. Медленно поднялось дуло, нацеленного на девушку ружья, пальцы неспешно давили на курок, отводя его все дальше и дальше. Выстрел!..

Юля проснулась.

На улице рассветало, нежно-розовая лента украсила небо над верхушками сосен, было неестественно тихо. Обычно вместе с солнцем просыпался соседский петух и принимался воспевать рождение нового дня, но сегодня он будто бы решил повременить. Тишина, прямо как в недавнем сне. Стоп. Так вот он, ответ на загадку, он кроется в древнем языке. Кровь, маната, все это было в записке. У Ивана Михайловича была какая-то идея, но, судя по всему, она тоже не сработала.

Юля встала, какая-то неведомая сила тянула выглянуть в окно, словно кто-то звал ее, не произнося имени вслух. Она посмотрела вниз, и удивленно вскрикнула. Черный лохматый зверь стоял в саду, его распухшая морда выглядела перекошенной на один бок, язык свешивался из рта, а с клыков тонкой струйкой стекала слюна.

Точно, как во сне!

Юля с тревогой огляделась по сторонам, готовая увидеть человека в капюшоне, но, судя по всему, зверь пришел один. Он заметил девушку и, не мигая, уставился прямо в глаза. Голова снова закружилась, и ей пришлось схватиться за подоконник, окружающее пространство начало меняться, восприятие обострилось, теперь все виделось и чувствовалось гораздо четче и ярче, слух уловил жужжание насекомых и звук капающей воды у соседского колодца. Она пристально вглядывалась в небесно-синие глаза существа, а где-то на краешке сознания вырисовывались слова.

— Ко ахо э коэ…, — тихо шептала Юля.

Неожиданно потемнело в глазах, пространство будто вывернулось, и вот она уже смотрела снизу-вверх и видела в окне себя. Страх и восторг слились воедино — у нее получилось соединиться с сознанием существа и наблюдать его глазами! А еще она почувствовала ужасную ноющую боль в челюсти, невыносимые ужас и тоску, и жуткое чувство голода. Выстрел, рана, боль, страх — эти чувства цепочкой ощущений проносились перед мысленным взором. Внезапный легкий толчок в голове, по-другому это невозможно было описать, разорвал связь со зверем, он, словно подкошенный, повалился на бок, перекатился по земле, вскочил и умчался за угол. Чей-то немой приказ заставил его повиноваться. Он не желал подчиняться, но безумно боялся. Юля вдруг поняла, что существо наносит вред не по собственной воле, кто-то, причинив ему сильную боль, управляет им, использует страх животного. Опасаться следует не странного зверя, а того, кто научился приказывать ему.

Вернувшись в постель, Юля стала вспоминать сон. Теперь она знала, как поднять на поверхность второй камень, и можно было бы попробовать открыть переход, но не опасно ли делать это именно сейчас? Кто этот человек в черном плаще, и не он ли контролирует зверя? А если он, значит ему знаком древний язык и у него изумрудно-зеленые глаза? Откуда он взялся? Знает ли о нем Алексей? И можно ли разорвать связь, чтобы избавить зверя от мучений? Вопросы, вопросы, вопросы.

Снова накатила усталость. Не та, тошнотворная, которую сотворила бабка Авдотья, а самая обычная, от навалившихся проблем, в водовороте которых закружило ее после размеренной городской жизни. Она была такой привычной, уютной, хоть и однообразной, а сейчас вообще невозможно разобраться в происходящем. Юля жизнь-то в деревне представляла совершенно по-другому, и никак не ожидала столкнуться с событиями, переворачивающими все ее знания о мироустройстве с ног на голову.

Может все бросить и уехать, забыть, как дурной сон и выбросить этих людей из головы, собственно, кто они для нее. Где-то есть бабушка, но получится ли с ней встретиться. И Алексей.

Нет, так нельзя. Не сможет она теперь так поступить, надо честно признаться. Они ждут открытия перехода десять лет, долгих десять лет, и кто-то из них не теряет надежды до сих пор. А она пока единственный человек, которому удалось за короткое время хоть на крошечный шажок приблизиться к разгадке. Кто знает, возможно именно ей удастся воплотить мечту этих людей в реальность. А еще у нее есть шанс узнать, почему она оказалась в этом мире и где ее родной дом, а получить ответы на эти вопросы возможно только открыв переход.

Только бы узнать, что представляет из себя человек в черном капюшоне и насколько он опасен. И не стоит бояться зверя, прав Максим, сам по себе он абсолютно не злой. Надо найти способ избавить его от страданий.

С этой мыслью Юля задремала.

Первого сентября снова похолодало, тяжелые низкие тучи нависли над лесом, мелкая морось завесила пространство водяной пылью. Дети пришли в школу в дождевиках и теперь неторопливо раздевались, брызгаясь и хохоча. Ни о какой торжественной линейке во дворе и речи быть не могло, поэтому ее быстро провели в самом большом кабинете Веры Васильевны. В этих стенах она требовала уважительного обращения от всех коллег, поскольку взяла на себя обязанности управления небольшим коллективом, сославшись на свой большой педагогический опыт. Возражать никто не стал, какая разница, кто возьмется за это дело, если над ними нет никакого высшего руководства.