После поздравительной речи ребят отпустили домой, традиция есть традиция — никаких уроков в первый день. Правда, мальчишки не спешили расходиться, для многих из них новенькие столы, плакаты на стенах, доска с мелом были в новинку, и они переходили из кабинета в кабинет с довольными лицами. Тогда решили устроить чаепитие не в учительской, а сдвинуть парты в кабинете и пригласить детей, пусть этот день им запомнится. Через час все собрались за большим столом, шутили и смеялись, старшие дети делились своими воспоминаниями о школьных днях, которых в их жизни насчитывалось не так уж и много, а еще строили планы о будущих, но они были связаны исключительно с жизнью в деревне.

Юля с интересом наблюдала за ребятами и все больше удивлялась тому, какую громадную работу сумели проделать Алексей и Иван. Глядя на этих мальчишек, веселых, общительных, вполне культурных, вряд ли кому пришло бы в голову, что часть жизни они провели на улице. Изредка, правда, проскакивали жаргонные словечки или неприличные шуточки, но Вера умудрялась пресекать их одним лишь сердитым взглядом.

После обеда дождь стих, и ребята умчались на улицу. Все как-то разом притихли, погрузились в собственные мысли, и никто не пытался нарушить тишину. Юля ловила на себе пренебрежительно-насмешливый взгляд Веры, ей очень хотелось встать и уйти, только неловко было перед остальными.

— А где же наши мужчины пропадают? И почему Лёша с Ваней не были, кто-нибудь знает? — спросила вдруг Алена. — Как-то странно, они так идеей со школой горели и не пришли ребят поздравить.

— Мужчины с самого раннего утра вместе собрались, дела у них какие-то, — махнула рукой Мария. — Может сюрприз какой готовят. Шашлычков бы в честь праздника пожарить. Погода, правда, не очень, ну так и осень не за горами.

— Странно что Лёшиной машины нет, он всегда заходит перед отъездом. Я ведь и список ему приготовила. — Алена пожала плечами и потянулась к тарелке с конфетами. — Чего это он так неожиданно умчался?

— А это мы вот сейчас у Юленьки спросим, — с ироничной улыбкой проговорила вдруг Вера. — Уж ей наверняка известно, где Алексей.

Юля почувствовала, как краска потекла по щекам, но одновременно с ней внутри поднялась волна злости, поэтому, изобразив дружескую улыбку, она ответила:

— К сожалению, он мне не доложил о своих делах.

— Удивительно, а что же Лёша тогда у тебя позавчера полдня торчал? Или вам не до разговоров было?

— Вера, да хватит тебе девчонку в краску вгонять, — тут же заступилась Алена. — Ее вон Авдотья чуть не угробила, решила стариной тряхнуть. А Лёшке, ему и правда о себе пора подумать, а то он все о ребятах, да о ребятах. — И она тихонько подмигнула Юле с довольным видом.

— Правда? — искренне удивилась Вера, пропустив мимо ушей последнюю фразу. — Интересно, и чем же девушка так не угодила нашей милой старушке?

— Да злится, небось, что она в Ивановом доме живет, хотя на кой он ей сдался? — пожала плечами Мария, отламывая кусок от пирога. — Юль, ты же наверно не в курсе, Авдотья — мать Ивана Михайловича. Не всем хорошим людям в жизни с родителями повезло.

— Ничего себе, — покачала головой Юля, а может действительно не только из-за Максима старуха на нее взъелась, может, переживает, что она в доме хозяйничает. Ну так и сказала бы, к чему все эти фокусы.

— Вы разговорчик-то не переводите. Уж если создали школу, то в ней должны учить, и не только учить, но и воспитывать. — С раздражением перебила Вера. — А воспитывать обязаны в первую очередь собственным примером. А она мужика из семьи уводит, и ребята это видят.

— Ты чего несешь, Вера, — вытаращила на нее удивленные глаза Алена. — Из какой семьи? То, что Лёшка Аню в дом пустил еще на значит, что он на ней жениться собирался. Она ему самому в матери годится.

— А вот Аня, может, по-другому думает, — зло бросила Вера. — А эта ей палки в колеса вставляет. Конечно, молодая, мужики — они всегда за такими вьются.

Юля больше не желала слушать злобные нападки, она резко встала, громко выдвинула стул и, сдернув куртку с вешалки, вышла. Хорошо хоть слезы в этот раз не появились, ну оно и понятно, сейчас она незаметно для себя перешла в состояние обостренных чувств. С ее губ готовы были сорваться слова, которые заставили бы Веру замолчать, и Юля радовалась, что вовремя ушла. Вряд ли ей удалось бы сдержаться, а выдавать себя не стоило ни в коем случае.

Она стояла на крыльце и пыталась совладать с собственными эмоциями, но сделать это было не так просто. Именно сейчас отсутствие Алексея беспокоило ее сильнее всего, а перед глазами так и стояла лестница, по которой он нес ее наверх.

— Только бы с ним все было в порядке, — прошептала Юля, сжав кулаки на удачу.

Она повернулась в сторону леса, туда ее тоже тянуло просто немыслимым образом, будто камень настойчиво звал. Слова древнего языка складывались практически в песню, казалось, что она слышит эту мелодию наяву, и в такт ей сплетались в тугую косу разноцветные линии. Второй камень рвался на свободу, он желал подняться из земли и встать бок о бок со своим собратом. Юля тряхнула головой, отгоняя наваждение, в котором чудилось, будто камни живые, и спустилась с крыльца.

Кто-то смотрел на нее, она чувствовала на себе липкий ненавистный взгляд и даже испугалась — уж не Авдотья ли находится поблизости со своими бусами. Окинув взглядом окна соседних домов, Юля заметила Анну. Та стояла, сложив руки на груди, и с презрительной усмешкой поглядывала на девушку. Потом скрутила две фиги и, качнув головой, исчезла за шторкой. Вот ведь странная тетка, не зря Вера ее защищает, два сапога всегда пара.

Юля спустилась с крыльца и неожиданно замерла посреди дороги. Она напряженно вглядывалась в ту сторону, где среди кустов пряталась невысокая сторожка, в которой, как она теперь знала, находится один из генераторов. Что-то нехорошее случилось там, и не обошлось опять без присутствия зверя. Она отошла чуть в сторону и завернула за угол, чтобы никто не увидел ее из окна, закрыла глаза и одними губами прошептала:

— Ко ахо э коэ…

Его тошнило, его буквально выворачивало наизнанку от привкуса человеческой крови, лапы дрожали и подкашивались. А еще мучительно болела прострелянная челюсть. Зверь тихонько скулил, прижавшись боком к толстому стволу и изо всех сил стараясь не упасть, он будто плакал как ребенок, которого заставили сделать что-то гадкое, противное, абсолютно противоречащее его истинным желаниям.

Когда в желудке стало пусто, Юля осторожно заставила его поднять голову и оглядеться. Окружающие предметы немного расплывались, а угол зрения у него был чуточку больше, чем у человека. Справа виднелась сторожка с распахнутой настежь дверью. Слева стояли мужчины, они склонялись над кем-то, лежащим на земле. Ваня…

Зверь вдруг взвизгнул, развернулся и из последних сил, пошатываясь, побежал в противоположную сторону. Он тряс и тряс головой, пытаясь разъединиться с бестактно вторгшимся сознанием. Девушка пожалела его и отпустила. По ее щекам катились крупные слезы, она до боли в ладони вцепилась в штакетину, чувствуя, как в кожу втыкаются острые занозы. Но ей нужна была эта боль, именно ее, чтобы заглушить ту, которую испытывал черный зверь.

Кто-то упорно тряс ее за плечо. Кое-как собравшись с мыслями, Юля огляделась по сторонам. Рядом стояла Зина и вроде бы что-то спрашивала:

— Иван… — прошептала девушка одними губами. — Он ранен…

Юля сквозь слезы увидела, как лицо у Зинаиды мгновенно побелело.

— Где он?.. — только и спросила она.

Но ей не пришлось объяснять дорогу, в начале деревни уже слышались голоса. Зина бросилась туда, прижав ладони к щекам. Юля, пошатываясь от напряжения и пережитых ярких эмоций, вышла из укрытия и теперь снова стояла посреди дороги. Несколько мужчин аккуратно несли Ивана, соорудив импровизированные носилки из длинных веток и лапника.

Внезапно откуда-то появилась Алена, она тронула девушку за плечо и тихо сказала:

— Юль, ты иди домой. Мы сейчас сами все сделаем, нам не в первой помощь оказывать. Ты не переживай, мы тут все живучие, нас так просто не возьмешь. — Она продолжала тянуть ее в сторону. — Иди, иди, Юленька, Лёша сказал беречь тебя как зеницу ока, а то вон и Анька идет, как бы о чем не догадалась.