Юля поняла, что сейчас не выдержит и в который уже раз заревет. Она резко отставила на стол тарелку с недоеденным супом и села, свесив ноги с кровати.

— Послушай, Сева. — Она положила ладонь ему на руку, его пальцы оказались жутко ледяными. Он наконец поднял глаза и посмотрел на Юлю. — Я тебе обещаю, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы туда вернуться. Раз Максим сумел прыгнуть в неработающий переход, значит хоть крошечный шанс, но есть. Но я думаю, что Лёша был бы очень рад, что вы не сидите без дела, ожидая неизвестно чего, а идете к своей цели, к его цели. Он провел в пространствах долгие годы, и отыскать каждого из вас ему не составит труда, я в этом уверена на сто процентов. Поэтому, раз у тебя есть мечта, да еще пойти по Лёшиным стопам, то иди смело. Где бы он ни был, что бы не ожидало нас всех в будущем, но в любом случае он гордился бы вами, гордился бы собой. — Она впилась ногтями другой руки себе в ладонь, чтобы боль отвлекла ее. — Даже если мы не сумеем пробиться в Голубой мир, хотя я как и все, не хочу в это верить, то вы должны осуществить Лёшину мечту. Понимаешь?

— Да, вы… ты права. Спасибо. Я обещал Ване подумать, теперь точно скажу, что согласен. — Он улыбнулся одними уголками губ. — Там на веранде тепло так, мелкие строят что-то громадное, им Влад кубики принес, целую коробищу. Не хочешь выйти?

Юля оглянулась на окно, солнце ярко и заманчиво светило, чувствовалось, что там гораздо теплее, чем в доме.

— Ты знаешь, хочу. Сейчас, пожалуй, оденусь и выйду.

Сева угукнул, забрал тарелку и вышел, тихо прикрыв дверь.

Больше всего приходу Юли обрадовался Стасик, по его грустным глазам было заметно, что он скучает по Аркаше, да и по Алексею тоже, а вот Илюшка с Кириллом чувствовали себя замечательно. Оно и понятно, Ваня с Зиной все время находились рядом, даже сейчас Зинаида наблюдала за игрой мальчишек из окна кухни. Юлю туда не пустили, хотя она первым делом пошла предложить свою помощь, но ее отправили прогреть на солнышке косточки.

Она уселась на дощатый пол веранды рядом с громадной кучей тех самых кубиков, о которых упомянул Сева. Ребята принялись наперебой рассказывать, какую грандиозную космическую станцию они решили построить, только вот жалели, что Максимки нет. Он же вон какой умный и смелый.

Юля улыбнулась, вот уж в чем-в чем, а в смелости Максиму равных было не найти, это точно. Его отсутствие и её саму немного печалило, вихрастый мальчуган умел поднять самое ужасное настроение своими разговорами и всяческими идеями.

Ребята постарше тоже веселились на улице, за домом виднелась довольно просторная площадка и оттуда слышались веселые крики и звуки удара по мячу. Интересно, в свой родной футбол играют, или Максим уже сумел разузнать о местных увлечениях и поделился с ребятами. Надо будет спросить.

Когда Илья с Кириллом убежали в ближайшие заросли набрать нужных для постройки веточек и камешков, Стасик подвинулся к Юле совсем близко, взял ее ладонь в свою и тихо прошептал:

— Я по Аркашке очень скучаю, а он все никак не поправится. — Он помолчал, перебирая ее пальцы. — А еще по Леше. Он ведь сможет когда-нибудь прийти сюда?

Юля прижала мальчика к себе и вздохнула, что же за день-то такой, ну почему все спрашивают о Леше именно ее, хотя Стасик тут же развеял все загадки.

— Максим сказал, что ты его от страшной опасности спасла. Может быть, у тебя и в этот раз получится.

Девушка обняла его покрепче, погладила по лохматому ежику волос и как можно увереннее произнесла:

— Я очень-очень постараюсь, честное-пречестное слово.

Он кивнул и, дождавшись возвращения Ильи с Кириллом, стал усердно помогать в строительстве. Для Юли тоже нашлась работа: она возводила стартовую площадку для космического корабля. Его строительство ребята решили оставить Максиму, он обязательно должен принять участие в таком важном проекте.

Через час на веранде накрыли большой стол, правда, мальчишки все равно не уместились и устроились с тарелками на полу. В такую замечательную теплую погоду есть на улице было приятнейшим удовольствием. Ваня распечатал бутылку вина и разлил по бокалам. Когда он поднялся, все мигом замолкли и отложили вилки в сторону. Юля чувствовала, что речь в любом случае пойдет об Алексее просто потому, что о другом думать не получалось. Именно тут, за столом, Юля увидела, что грустные глаза не только у Стасика, но у всех Лёшиных ребят. И сейчас они сидели, уставив взгляд в пол, будто боялись выдать собственные переживания и страхи.

— Первое, за что мне хотелось бы поднять бокал, это за Аркашку. Он так мечтает поскорее встретиться со всеми, что поправляется семимильными шагами, даже врачи удивляются. — Иван улыбнулся, и все пригубили вино, а он продолжил. — Второе, это за Юлю. Если бы не она, мы бы сюда не прорвались. А об этом мы мечтали долгих десять лет.

Юля молча кивнула и едва заметно приподняла бокал.

— Ну а третий, третий поднимем за Лёшку. Мы с ним десять лет мечтали продолжить уводить детей из Голубого мира. И что бы не произошло, но вас, ребята, мы вывели, и теперь ваша задача показать, что сделали мы это не зря. Мы, — с ударением произнес Ваня, — должны постараться все вместе именно ради Лёши. Он все на свете был готов отдать, лишь бы доказать вам, что можно жить совершенно другой, счастливой жизнью.

Дальше сидели тихо. И Юля несколько раз ловила на себе сердитые взгляды старших Лешиных ребят. Ну что же, они вправе злиться на нее, только выводила она их не по собственному желанию, а по наставлению Алексея. Говорить об этом она не собиралась, но и чувства вины по этому поводу не испытывала. Никто и не говорил, что сразу станет легко и просто. Чтобы понять к чему их все это время готовил Алексей, надо сперва окунуться в эту жизнь, почувствовать свободу, а потом сравнить с тем, что было. А еще с тем, что могло быть, если бы не появился второй камень, и Афанасьич сумел бы установить свои порядки в деревне.

После ужина за столом остались Юля и Ваня. Мальчишки снова ушли за дом гонять мяч — темнота их нисколечко не останавливала. Малышня пошла укладываться спать под присмотром Зины. А Наталия гремела посудой на кухне, тихонько напевая под нос грустную мелодию.

Странные насекомые начинали насвистывать нежную печальную мелодию на разные голоса, она была абсолютно не похожа на привычную вечернюю трескотню кузнечиков. Здесь насекомые играли самый настоящий концерт, в котором можно было выделить парочку ведущих инструментов. Юля закрыла глаза и тихонько покачивалась в такт этой музыке.

— Хорошо здесь, правда? Представляешь, я во всех пространствах был кроме этого. Про танцующий лес только в книжках читал.

— Правда, — кивнула Юля. — Когда я первый раз сюда попала, мне ужасно не хотелось возвращаться обратно.

— Ты, пожалуйста, не обижайся на Лёшиных ребят. Они пока не очень понимают, что в их жизнях поменяется. Даже на меня рычат, зачем я их оттуда увел, вроде жили да жили, вполне себе неплохо.

— Я не обижаюсь, Вань. Их можно понять, то у них был собственный дом, Алексей и Анна, а сейчас лишь туманное представление о том, понравится ли им в интернате.

— Знаешь, Юль. А мы ведь с Лёшкой и познакомились в интернате. Меня туда определили лет в восемь, когда отца убили. Мама тогда с горя буквально высохла вся, ушла тихо-тихо. Я только помню, как она лежала, и у нее по щекам такие громадные слезинки скатывались. — Он вздохнул. — А Лёшку однажды в мир Вакао привезли приемные родители, они его везде с собой брали, ну обучаться-то везде надо, эта непреложная истина распространяется абсолютно на все миры. Вот он и попал в мою учебную группу, нас же, — и Иван указал на глаза, — всегда отдельно обучали. Они тогда прожили у нас целый год, вот мы и подружились. А когда мы стали старше, его родители и меня брали к себе иногда. Только повзрослев, мы пошли разными дорогами, он на архитектора-строителя стал учиться, а у меня все гораздо проще, я учитель истории пространств.