Я тебя прошу, будь осторожен с этими людьми. И если что-то со мной случится — береги Максима. Я не знаю, кто он на самом деле, но этот мальчик еще проявит себя, возможно, именно ему удастся разгадать тайну спирального камня. Хотя не забывай, в этом мире есть еще Юля, о ней ты можешь разузнать у Гриши.

Сегодня я иду топить в болоте последнюю часть страшной находки, письмо оставляю Максиму. А сам уезжаю. Для этого мне придется отключить второй генератор, так что не забудь запустить его снова. Прости, Леш, я больше не могу здесь оставаться. Попробуем с Григорием придумать что-то, чтобы дети смогли стать полноправными членами общества, все равно шансов уйти отсюда нет.

И.М.»

Юля несколько раз перечитала письмо. Судя по всему, Иван Михайлович написал его в тот самый роковой вечер. Попади оно раньше в руки Алексея, скольких проблем бы удалось избежать. Женька… Уж не его ли впустил Афанасьич в надежде, что тот сумеет разобраться с переходом, и не тот ли это человек в черном плаще с капюшоном, от которого веет страшной опасностью в ее снах. Получается, он молод, силен, умеет обращаться с оружием и имеет какие-то способности древнего народа. Боже мой, пока Максимка чувствует хотя бы отдаленное присутствие Алексея, есть надежда, что он жив, но если ничего не предпринять, то может случиться непоправимое.

По лестнице затопали босые ноги, и на кухню заглянул Максим.

— Ты чего это так рано? — спросила с улыбкой Юля.

— Не знаю, выспался. Вы меня закройте под лестницей, а то вдруг Афанасьич припрется.

— А тебе удобно будет сидеть столько времени в крошечной комнатушке?

— Ага, я там книжки почитаю. Только вот чаю бы выпил и сбегал кое-куда.

К ночному разговору они больше не возвращались. Максим довольно улыбался, весь в предвкушении предстоящего ночного похода. Пожалуй, этот день будет самым длинным в его жизни. Главное, чтобы у них все получилось.

— О, записи читаете. Нашли что-нибудь интересное?

— Узнала, что Иван Михайлович провел обширное исследование и систематизировал множество очень интересной информации. Может его работу тоже стоит унести отсюда, возможно где-то она пригодится.

Максим запихнул в рот целое печенье и молча кивнул.

Заперев мальчика в комнатке под лестницей, Юля отправилась в школу. Там царила невероятная тишина, ребята пришли молчаливые и расстроенные. Они тихонько перешептывались в коридоре и не торопились расходится по кабинетам. Юля заглянула к Алёне, которая пыталась успокоить отчаянно всхлипывающего Аркашу, но, видимо, безуспешно. Кирилл, Стасик и Илюша переминались рядом с ноги на ногу, и, судя по виду, тоже были готовы разреветься за компанию.

— Доброе утро, — поздоровалась Юля. — А что такое случилось?

— Ох, Юлечка, — печально вздохнула Алёна, гладя мальчика по голове, — какое уж тут доброе. Вот твердит как заведенный, что Леша их бросил и больше не вернется. И не признается ни в какую, откуда он это взял. Чувствую, не до уроков нам сегодня. Кто у тебя сейчас, старшие? Зови их сюда.

Девушка вышла в коридор и позвала Игоря с Димой. С ними за компанию пришел и Сева, он по возрасту уже давно не был школьником, но ему нравилось сидеть на уроках вместе с остальными. А еще он со смехом ссылался на глобальные пробелы в знаниях. Но именно в эту минуту все были рады именно присутствию Севы, потому что он в миг сумел успокоить Аркашку. Зареванный мальчуган забрался к нему на колени и наконец перестал всхлипывать.

Алёна попросила ребят посидеть тихо как мыши, чтобы до Веры Васильевны не донеслось ни звука, а сама позвала Юлю в учительскую. Она налила воды из чайника и шепотом обратилась к девушке:

— Юля, ведь стряслась с Лешей беда какая-то. Не мог он вот так взять и уехать. Да он в мальчишках души не чает, тут дом его. В конце концов, в делах деревни вся его жизнь. И Максимка пропал. Если он опять к камню убежал, то только тебе его идти искать. Ваня-то не может.

— Про Алексея мне, к сожалению, ничего не известно, а за Максима не переживайте, он сейчас у меня. Его Афанасьич с бабкой Авдотьей так завоспитывали, что он сбежал.

Алёна с облегчением выдохнула, прижав руку к груди.

— А как Иван себя чувствует? — спросила Юля.

— Плохо, Юль. Раны глубокие, мы как смогли промыли, забинтовали. У него жар сильный, и он в бреду Лёшку зовет, будто чувствует что-то. А Андрей, он как с цепи сорвался, отказался генераторы отключать, никого отсюда не выпускает. Ох, Юлечка, что-то плохое он задумал. И, ты знаешь, мы же тут все люди одинокие собрались, никто нас и искать-то не станет, канем в Лету вместе с деревней.

— Знаете, Алёна, мне кажется, он не один все это затеял. Кто-то ему определенно помогает. Возможно, он бывал здесь и даже знаком с работой генераторов, поэтому Афанасьич ни от кого больше не зависит в передвижениях.

Алёна вдруг резко опустилась на стул, прикрыв рот ладонью, будто у нее в один миг подкосились ноги.

— Женька, — тихо прошептала она. — То-то Вера молчит на все наши расспросы. Женя — сын Веры. Жил тут какое-то время, очень с Афанасьичем сдружился. Тот в нем души не чаял, таскал с собой в лес, стрелять учил. Прямо — два сапога пара. Только, знаешь, это почему-то страшно злило Ивана Михайловича, он всеми силами пытался вынудить Веру уехать отсюда. А потом он погиб, и этот Женька сам сбежал. Вера сказала тогда, что перепугался жутко. Ведь он же в лесу нашел мертвого Ивана Михайловича.

— А потом он больше не появлялся?

— Нет, и слава Богу. Он наглый, беспардонный, абсолютно невоспитанный, по маме-то особо и не скажешь. Сразу начал ребят строить. Особенно Севке от него доставалось, тот хоть ростом и высоченный, а какой-то слишком добрый что ли, никогда ни с кем не дрался. И мы понять не могли: они же на улице росли, а тут не смогли толпой дать отпор одному бесшабашному юнцу. Он их чем-то напугал до смерти, представляешь?

— Интересно, чем, — перебирая нижнюю губу, проговорила Юля.

Они обсудили еще несколько школьных тем, потом Алёна глянула на часы и предложила вернуться к ученикам:

— Пойдем, Юль, не хочу, чтобы Вера нас в чем-то заподозрила.

Аркаша наконец полностью успокоился и рисовал в альбоме цветными карандашами. У Юли сжалось сердце, когда она увидела кривобокий портрет, подписанный неровными печатными буквами: «Наш Лёша».

На перемене девушка ушла к себе в кабинет. Она столько всего интересного приготовила для ребят и по истории, и по географии, так ей хотелось начать все с чистого листа, а приходилось снова решать какие-то проблемы. Юля прижала кончики пальцев к вискам — голова раскалывалась и очень хотелось спать, — но ей предстояло провести еще один урок.

В дверь тихонько поскреблись:

— Входите! — крикнула она, пытаясь представить, что же за стеснительная особа к ней пожаловала.

— Можно, Юлия Анатольевна? — заглянул Сева, почти доставая головой до верха дверного проема.

Она молча кивнула и улыбнулась.

Войдя в кабинет, Сева плотно закрыл дверь, и только теперь Юля заметила, как у него дрожат руки.

— Юлия Анатольевна, Лёша пропал, и я не знаю, что делать. Афанасьич упорно пытается ребят убедить, что он все бросил, и нас, и деревню — все, уехал и больше не вернется. Блин, мы-то не верим, а мелкие ревут не переставая. Мне Лёша успел сказать, что в лесу посторонние, это я Ивана и других в лес потащил, из-за меня его зверь ранил. Теперь генератор умеет отключать только Андрей, он никого отсюда выпускать не хочет, а Ивану помощь нужна. — Взволнованно и сбивчиво объяснял Сева. — И Аня как с цепи сорвалась, обзывает Лёшу кретином и бабником, говорит, что он о себе только думает, а он…

— Стоп, не спеши, — остановила его Юля. — Сядь, успокойся и расскажи по порядку, что тебе известно.

Сева скрючился за низкой партой, абсолютно не подходящей ему по росту, и заговорил уже гораздо медленнее: