– Волчонок, – прочел я по толстым губам.

И снова уставился на руку. Ровно в этот миг ее охватила дрожь. Не больше десяти секунд прошло, как одолела слабость. Под ногами скользко от луж крови. И васоверг тяжелее меня. Менее ловкий и поворотливый…

– Здравствуй, Дарок, – поприветствовал на общем языке, медленно заходя ему за спину и вытаскивая кинжал из ножен.

Он стоял неподвижно. Рога мешали сильно ворочать головой, но они же защищали спину от режущих ударов.

Толпа загудела, требуя Дарока убить человека. Они хотели избавиться от меня быстро, как от мухи. Кричали об этом на языке васовергов. Сначала неуверенно, боязливо, будто сами опасались вызвать на себя гнев будущего вождя, но постепенно смелели.

Я завершил круг и снова мог видеть лицо Дарока. Глаза цвета стали, шрам рассекающий лицо… В груди чувствами шевельнулись отголоски ожившей памяти. Как мог я допустить все то, что было между ним и Аней? Ее кровь, синяки, побои. Как забыть?

Просто нужно помнить, что сама Аня важнее мести.

Я тряхнул волосами и сразу же свободной рукой заправил прядь за ухо. Склонил голову к груди, готовясь к бою. Медленно занял выгодную позицию. Дарок и не заметил. Морщился, глядя на меня. Его плети лежали на земле, пачкались в крови, местами утопая в ней полностью.

– Я не откажу тебе в быстрой смерти, безумец, – первое, что произнес Дарок на общем языке. Произнес негромко, будто не хотел, чтобы его слышали за пределами круга. Затем фыркнул и обратился уже ко всем. Обратился с насмешкой, высокомерно: – На лбу человека белый росчерк! Какой‑то слабак посмел спрятаться за ним! Вы понимаете, братья мои, что это значит?

Толпа загудела; я нахмурился. Дарок раскинул руки.

– Это означает, что среди нас завелась жалкая падаль! Он пользуется чужими руками, чтобы избавиться от меня! Он боится меня! И чьими руками он хочет убить меня?! Человеческими! Посмотрите на этого глупого малыша! Наверное, он даже не понимает, к чему его принуждают! Скажи мне, добрый человек, чем тебе угрожали, раз ты вытерпел сложнейший ритуал и вышел против меня! Расскажи нам, кто поставил тебе безымянную метку?

Я скривился, слушая громкую речь. В ней звучало оправдание. Возможно, еще извинения. Он пытался отмазать меня, облагоразумить. Подсказывал, что я могу обвинить того, кто привел меня сюда, включить простака и идиота, и тогда, возможно, уйти отсюда живым. А если не удастся вывести меня со священной земли живым, то он заранее просил прощение тем, что сделал все, что в его силах. Он пытался спасти мне жизнь. Выходит, поход, несмотря на наши разногласия, сблизил нас. Мне приятно – глупо это отрицать. Но я пришел не за этим.

– Заткнись, великий будущий вождь! – вскинув голову, крикнул на васовергском языке, чтобы понял абсолютно каждый. Дождался мертвенной тишины, посмотрел в ошалелые глаза Дарока и с улыбкой добавил: – Или ты не такой свирепый и бесстрашный, как о тебе ходит молва? Струсил перед человеком? Это ты правильно. – Играюче подбросил в руке кинжал. – О таком, как я, вы еще не слышали!

Дарок медленно побледнел и стиснул клыки. Он склонил голову в вежливом приветствии и тихо произнес на общем:

– Как хочешь. – Сплюнул и добавил: – Дур‑рачье!

Я не смутился. Покачал головой, внутренне напрягаясь и готовясь к тому, что из жалости ко мне Дарок решит избавиться от меня быстро.

– Ты просто не знаешь, кто перед тобой, великий вождь! – продолжал я спасать его репутацию. – Поэтому не испытываешь страха передо мной! Но я…

Плеть подняла брызги крови. Рубиновые капли засверкали в свете Луны. Я вложил кинжал в ножны и отпрыгнул в сторону.

Холодные капли упали на щеку и шею. Колено погрузилось в лужу, штаны мигом впитали липкую влагу. Дарок припал на правую ногу, дернул левой рукой. Толпа волной отхлынула от круга. Бритва плети блеснула неровной гранью, и я подставился намеренно. Ладонь обожгло болью, но я сжал бритву. Второй рукой перехватил плеть и дернул быстро, резко, немного вниз – как учили Ронм с Харом. Большая часть толпы наверняка даже не успела увидеть произошедшее, но если и видела, то не пристыдит человека. Мы раса непредсказуемая, подлая, слабая. От нас можно ждать всего. И надо помнить об этом, выходя в бой против людей.

Дарок ссутулился, хватаясь за локоть. Васоверги говорили, что от такого рывка ощущение, будто по локтю ударили молотом. Сводит спину, ноги подкашиваются и слабеют.

В два шага я приблизился к Дароку, схватил вторую плеть и дернул так же. Не останавливаясь, зашел за спину и пнул в поясницу. У него не было шансов. Он лишил себя их еще тогда, когда подумал, что перед ним стоит тот простак из далекой Солнечной, забытой всеми на Краю Фадрагоса.

Спустя миг я сидел на Дароке и, удерживая в кулаке рукоять кинжала, давил на горло. Навершие рукояти упиралось под подбородком, вынуждая запрокидывать голову, основание – в ямку, лишая воздуха, костяшки пальцев опасно нажимали на кадык – уязвимое место для всех живых. В жизни Вольного Кхангатор в бою ударил меня по нему – не достаточно сильно, чтобы убить, но достаточно, чтобы научить раз и навсегда защищать горло от ударов. После той травмы я лишился голоса на несколько недель, а когда он появился, то был сиплый, как у старика. В жизни деревенского паренька мужик, подаривший мне рождение, швырнул меня на кучу поленьев. И я упал горлом на выступ. Едва не потерял сознание, а потом так же не мог говорить несколько недель. Когда сумел, голос подростка был хриплым, надломленным, как у взрослого мужчины, болеющего недугом.

Молчание вокруг звенело. Чудилось, будто его можно было пощупать, вдохнуть. Но я не позволял себе расслабиться. Дарок трогал мои плечи, шею, лицо… Пытался дотянуться до глаз, наверняка надавить на них, но руки были ослаблены подлым приемом. У меня было время, чтобы донести до него свое главное требование. Уклонившись от его руки, перепачканной в чужой крови, я склонился над ним и проговорил резко и отчетливо:

– Не ищи ее!

Отвернулся вовремя – мокрая пятерня мазнула по щеке. Влажный след охладил кожу. Тряхнув головой, я проговорил:

– Я пришел не убивать тебя! Выслушай меня!

Дарок оскалился, но дергаться перестал. Из его груди вырывалось хриплое дыхание; крепкие рога скрежетали по мокрому камню. Наверняка, больно давили в лопатки. Я осмелился сбавить давление на горло. Дарок опустил правую руку в лужу, левой вцепился мне в плечо. Я стиснул зубы, но не стал вырываться – понял, что васоверг лишь хочет показать воинам, что просто так не сдался.

Стальные глаза ловили холодный свет Луны, волосы серебрились на висках и между рогами, остальные, впитав в себя кровь, потемнели. Дарок пытался посмотреть на меня, но не мог изменить положения головы.

Я тихо повторил:

– Не ищи ее.

Он поморщился. Кадык под моим кулаком пришел в движение.

– Все из‑за девки? – донесся до слуха еле уловимый хрип.

– Все ради нее.

Дарок коротко глотнул воздуха. С трудом, совсем кроху. Я расценил его бездействие, как смирение и принятие главного требования. Сказал, вкладывая в тон просьбу:

– Доверься мне, Дарок, и я сделаю тебя вождем. Поверь мне, как Гар’хорт поверил когда‑то человеку. И пусть тот человек, остался позабыт вождем и всем миром, поверь мне, он сделал многое, чтобы Гар’хорт вознесся. Я вознесу тебя. Я дам тебе то, что ты желаешь. Только доверься мне. Позволь человеку удивить тебя. Духи Фадрагоса, просто доверься мне! – Я не знал, какими уговорами убедить его. Облизав пересохшие губы, добавил: – Доверься, как доверилась бы мне Асфи.

Быстро слез с Дарока. Он мигом перекатился на бок и попытался встать, но застыл на корачках. Ему не хватало воздуха. Я пользовался этим промедлением и проявлением слабости. С гордо поднятой головой прошелся вдоль толпы, с любопытством рассматривая воинов. Многие из них выглядели растерянными, а кто‑то – довольным. Еще бы… Как мог прославленный воин, претендующий на место вождя, проиграть какому‑то человеку? И если теперь Дарок убьет меня, то все будут помнить обстоятельства его победы. Ведь я смотрел на всех, словно победитель, расхаживая по участку, залитому кровью, а Дарок в это время горбился, упираясь руками в землю.