– Все помнят условия игры? – с бодрой улыбкой спросила я, шагнув в центр зала.

– До тошноты, – отозвался Роми, стоя у камня‑указателя. – Ты нам всем надоела с ней.

– Асфи заботилась о нас, – беззлобно заметил Кейел, подперев плечом дверной косяк, и посмотрел мне в глаза.

Тепло его взгляда окутало меня целиком и моментально. Мигом в ушах зазвучали слова вчерашнего предложения, вызывая трепет в груди. Однако Дарок резким движением смел нахлынувшие чувства. Он быстро повернулся к нам и, хмуря брови цвета стали, спросил:

– Долго будем топтаться тут? – Потер ладонью широкую грудь, царапая когтями кожаную куртку. – Норкор прав – место омерзительное.

Я пожала плечами и предложила:

– Ну пойдем. – Шагнула к центральной плите и напомнила: – Роми, пей зелья. Ты пойдешь в первом коридоре. Елрех, ты во втором.

– Как скажешь, мудрая человечка. – Она в ту же секунду отступила от Стрекозы и направилась к указанному месту.

– Кейел, ты пойдешь в четвертом. Дарок, ты в пятом.

Несмотря на мои указания, Дарок встал рядом, напротив четвертой плиты. Я уставилась в его упрямые серые глаза, стискивая кинжал. Появилось едва преодолимое желание как минимум накричать на васоверга. Артачиться в это время, на этом промежутке!.. Чертов васоверг!

Краем глаза уловила, как ко мне подходит Кейел, и сдержалась. Договор, который возник сам собой на поляне, что мы последнюю ночь проводим парой, улетучился так же сам собой. Поэтому, ощутив теплое дыхание Кейела у себя на виске и осторожное прикосновение губ, только прижалась к нему. Приобняв за талию, он прошептал мне на ухо:

– Не злись из‑за пустяков, Асфи. Теперь не время ссориться. – И, отстраняясь, добавил громче: – Я пойду по пятому коридору. Дарок, я запомнил все руны драконьего языка, но в некоторых могу путаться, поэтому буду уточнять их описаниями.

Дарок вынужден был принять навязанное дружелюбие, хотя по его лицу было видно, как ему трудно это дается. Шрам пересекающий толстые губы почернел от тени.

– Тогда проси пояснений таких рун и от меня.

Его ответ отмел желание напомнить еще раз, что ошибка одного в этой игре будет стоить жизни всем. Дарок точно не был самоубийцей.

Напоследок перед тем, как разделиться, Кейел сжал мою руку и пожелал удачи.

Удача в последнее время была на моей стороне практически всегда, когда вопрос касался моего выживания. Я не сомневалась, что она не откажет мне и теперь. Однако волнение о Кейеле, Елрех и Роми вышибли из меня реальность происходящего, как только за спиной закрылась каменная дверь.

Символы под ногами и над головой поплыли перед глазами. Огонь факелов, укрытых в колбе, замельтешил и будто обжег нутро. Я встряхнула руками, вытерла вспотевшую ладонь о штанину, второй рукой крепче стиснула лямку сумки и постаралась вернуть себе самоконтроль.

Голос Елрех, звучащий слева, успокаивал; ответы Дарока раздражали. Не он должен был идти рядом…

Не замечая, собственных шагов, я думала о грядущем будущем и приходила в ужас. Мы все тяжело расстались. О чем‑то ссорились… О чем? Все вертелось вокруг моего предательства.

– Асфирель! – обратилась Елрех, и я встрепенулась, едва не сойдя с плиты.

Через долгую секунду до меня дошло, что это не имя – символ, руна. Отыскала рассветное солнце над головой и вступила под него, называя Дароку его символ.

Шаг за шагом, метр за метром. Факелы потухли, в силу вошло сияние ведьмовского камня. Шелест и тени наполнили длинный коридор. Через толщи стен доносился хриплый голос. Настолько глухо он звучал, что ни слов, ни слогов нельзя было разобрать, но я продолжала упрямо прислушиваться. Как я буду жить без Кейела? Что делать, когда все получат то, чего хотят?

Куда девать себя?

Одно я знала точно: ждать, когда Дарок придет за мной, я не намерена.

Стиснув зубы, повернула голову к ночному охотнику. Силуэт тьмы дрожал от колыхания природного огня. Монстр потянулся ко мне длинной рукой, но достать не сумел – факелы все еще были сильны. Я оскалилась, как если бы пыталась выразить существу всю свою ненависть. Она, конечно же, не была вызвана только им и только тем, что мы оказались снова заперты в сокровищнице, но я вкладывала в оскал всю ее. Ненависть бурлила во мне, жгла руки и ноги, подталкивала к желаниям бить, бежать, кричать – не бездействовать. Однако было во мне и другое… Это другое еще в прошлой жизни было совершенно несвойственно мне. Оно гасило все эти желания, заставляло думать прежде, чем делать. Усталость. Усталость от всего была такой сильной, изматывающей, что любую необходимость хотелось совершить быстрее, но так, чтобы не приходилось ничего переделывать.

Перестав скалиться, я наступила на плиту с символом, который назвала Елрех, и произнесла ровным голосом символ Дароку.

Из коридоров наллеран мы вышли невредимыми и даже до того, как зеленая жидкость погасила факелы. Первым делом я высмотрела Кейела. Он стоял напротив своего входа целый и невредимый. Крови не было видно ни на лице, ни на шее. Вся его поза выдавала, что ранений он не получил. Он тоже осматривал меня хмуро. Я хотела улыбнуться ему, но, видя Дарока, плюнувшего под ноги и озлобленного близостью ночных охотников, отвернулась от Кейела, стараясь придать выражению лица безразличие.

– С вами все в порядке? – поинтересовалась у взбудораженной Елрех и удивительно бодрого после зелий Роми.

Шан’ниэрд стоял с прямой спиной, оскорбленным взглядом и высоко поднятым подбородком. Все его недовольство было направлено также на монстров, пытающихся преодолеть силу света и добраться до нас.

– Все в порядке, милая человечка, – ответила Елрех, откидывая копну белых волос за спину и оглядывая Роми.

– Тогда зови следующих.

Елрех кивнула. Вложила два пальца в рот и громко свистнула. С той стороны донесся свист пичуги – заливаться трелью могла только Стрекоза. Наступил момент, когда все могло разрешиться далеко не радужно для всех. Отвернувшись от Дарока так, чтобы он не видел моего оружия, я стиснула кинжал. Все уставились в сторону коридора с любопытством. Если тревога у кого‑то и присутствовала, то только у Дарока, но он в большинстве случаев выглядел хмурым.

Тишина давила неприятно на уши. Шелест монстров уже воспринимался, как фоновый шум. Поэтому как только в колбах с ближайшими к выходу факелами громко булькнуло, а затем стремительно стал падать уровень зеленой воды, отлегло от сердца.

Колбы опустели, медленно погасли ведьмовские камни. Коридоры погрузились во тьму. В потолке над нами раздался короткий скрежет, заставляя вскинуть головы. Сразу за этим раздался гул и шорох – каменные двери на той стороне коридора стали открываться. Напротив меня в тусклом белом свете стоял Архаг. Он улыбался мне плутовской улыбкой, и, складывалось впечатление, что этот васоверг вышел на приятную прогулку.

Я хмыкнула, маскируя выдох облегчения и выпуская из ладони рукоять кинжала. Теперь жизни второй пятерки зависели только от них самих. В случае их смерти, Дарок не посмеет обвинить меня в том, что я не держу своих слов.

Со стороны наблюдать за метанием черных душ добраться до живой плоти было занимательно. Либо просто Архаг не умел иначе встречать врагов, как только скалить им улыбочки и показывать неприличные жесты. Его расслабленность и веселость никак не способствовали появлению беспокойству о нем. В остальных коридорах атмосфера была несколько иная.

Я проходилась от стены к стене, разглядывая каждого участника наллеран и игнорируя взгляды Кейела. Его желание остаться со мной с каждой минутой только сильнее ранило душу. В какой‑то момент моих блужданий он осторожно перехватил меня за руку, и это было приятно и больно одновременно. Мне больше не удастся ощутить его прикосновения.

– Все в порядке? – спросила я, глядя на него.

Кейел, сомкнув плотно губы и рассматривая мои глаза, кивнул.

– Тогда не время. – Я отняла свою руку и вернулась вниманием к Стрекозе, идущей неровным шагом по плитам и дергающей ушами.