Что меня особенно порадовало – долго не мялись. Васоверги первыми стали забираться на спину Аклена, туда, где открылась дверь. Стрекоза дважды оглянулась на лес прежде, чем последовать за ними, словно в последний раз обдумывала, стоит ли терять прежнюю жизнь, а может, прощалась. Я помнила свои чувства в тот день, когда сама топталась на этом месте, зная, что вот‑вот предстоит расставание с теми, к кому привыкла и кого успела полюбить. Эти воспоминания навязчиво лезли снова, но я отгоняла их.

В нутро дракона я спускалась последней. Елрех поджидала на нижних ступенях и, заглядывая с сочувствием в глаза, сжала мою руку.

– Девица сказала, что придут другие Вольный и Вестница и пожертвуют собой ради будущего, – едва уловимо слуху прошептала она; Вольный и Вестница вовсе были названы одними только губами. – Выходит, милая человечка, вы пожертвовали собой?

Смотреть в серые глаза, полные слез сострадания, стало невыносимо больно. Будто в груди поселился червь, питающийся каменными сердцами.

– Освободите круг! – приказала я, оставляя Елрех без ответа. Он даже в мыслях ранил сильнее кинжала.

Дождалась, когда толпа существ разойдется по темным углам, и вытащила ключи. Разложив их по местам, отступила. Закрыв глаза, принялась разминать шею и прокручивать в голове все, что нас ожидало под сырыми сводами земли. Шорох прозвучал в раздражающей тишине, оповещая об открытии прохода.

– Будто следуем предсказаниям, – тихо произнес Лиар из дальнего угла.

– Каким еще предсказаниям? – оскалившись недовольно, спросил Норкор.

– Тем, что были спрятаны с этими вещами, – Лиар кивнул на проход, где недавно я раскладывала ключи. – Многое было написано о том…

– Не время болтать. – Я передернула плечами, подтянула сумку на плече и поспешила к спуску. – Все идут за мной и ничего не трогают.

На миг обернулась и отыскала взглядом Кейела. Мне нужно было успокоить червя в камне, убедившись, что с парнем все в порядке. Однако едва не остановилась на ступени, когда увидела его глаза. Он стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, и смотрел на меня. Без восхищения, без прежних искр, выдающих в нем желание угодить любому моему капризу. Смотрел трезво, с живым интересом и подозрением. Я что‑то упустила? Что произошло между нами, что так переменило его отношение ко мне?

Вчерашнее предложение, прозвучавшее из уст Кейела, с одной стороны безумно радовало, пробуждая надежду. С другой стороны… С другой стороны, оставалось слишком много рисков, что рядом со мной Кейел и в этой жизни пострадает.

Дарок шел по пятам. Его тяжелый взгляд тоже буравил мне спину и стал уже привычным. Наконец‑то, мне удалось разгадать его характер – оскорбленный. Поводов, чем я могла оскорбить будущего вождя васовергов, хватало. Иногда я начинала перебирать их в мыслях, но быстро уставала считать одну причину за другой, которая сеяла бы между нами раздор.

– Откуда тебе все известно, человечка? – голос Стрекозы прозвучал глухим эхом. Каменные своды коридора были тесными и узкими.

Спешка не спасала от расспросов…

– Я была у старухи. Она способна навевать видения, – соврала я, говоря полуправду. У старухи мы были с Елрех, и та позволила мне вспомнить о Кейеле и его отце.

– И ты узрела весь этот сложный путь до сокровищницы? – вцепился клещом интереса в меня Лиар.

– С моими знаниями мы догадались о многом, – пришел на выручку Роми.

Каждый его шаг обозначался стуком посоха. Очень медленный, очень уставший… Но я была спокойна за рогатого друга: Елрех приготовила ему снадобья, способные придать силы на небольшой срок. Их он выпьет перед коридором с наллеран.

– Хочешь сказать, что мы идем по вашим догадкам? – недовольно полюбопытствовал Дарок, и я скривилась. – Чего они стоят? Ты, беловолосая девка, уже однажды подвел нас со стрелометом. Кто обещает, что не подведешь снова?

– Ты знал, куда отправляешься. – Ощупывая рукоять кинжала, я успокаивала злость и не позволяла себе оглянуться. Почему Дарок пытается задеть снова и снова? Зачем провоцировал Кейела на глупую ревность? Что с ним творится? Ни за что не поверю, что он влюбился. – Я не скрывала от тебя конечную точку нашего маршрута с самого начала, поэтому не смей ставить это мне в упрек.

Дарок хмыкнул. Лиар вновь о чем‑то расспрашивал, но уже не меня, а Гахсода. Звук шагов поглотил большую часть слов, и разобрать отдаленный несколькими метрами диалог не получалось. Остальные молчали.

У двери‑иллюзии не останавливались. Я сходу призвала Ксанджей и прошла сквозь узкий проем со спрятанными по сторонам зубами раутхутов. Васоверги пригибались и прижимали локти к животу, протискиваясь в него. Елрех хмурилась, разглядывая торчащие острые грани. Стрекоза проскользнула быстро‑быстро, видимо, опасаясь, что они сомкнутся именно на ней. С Кейелом я старалась не встречаться взглядом. Только с облегчением дождалась, когда он ступит на безопасный пятачок последним и отойдет к стене. О каменных украшениях на стене в виде драконьих голов, извергающих пламя, я предупредила всех заранее, как и о многом другом.

Чтобы не толкаться лишний раз среди десяти тел, замкнутых на крохотном участке, я громко командовала, кому и что делать. Архаг с извращенным удовольствием отковырял янтарный глаз дракону, затем перебросил с улыбкой ритуальный кинжал Гахсоду, стоявшему у второго дракона. Кейел с равнодушием сжег факелом рубиновое сердце. Раутхуты защелкнулись, отрезая путь для отступления. Стрекоза неосознанно прижалась плечом к груди Лиара, и у парня потемнели зеленые глаза.

– Ниши в полу, – продолжала говорить я, стоя в непосредственной близости от опасной драконьей головы. – В них пазы, куда надо вставить глаза драконов.

Васоверги слушались с энтузиазмом. Дарок не мешал ни им, ни мне, наблюдая за происходящим с любопытством и будто затаенной радостью. И эта радость мне не нравилась. Не стоит ли убить васовергов прямо тут? Ушел куда‑то важный васоверг, будущий вождь, и не вернулся… Неужели у меня из‑за этого нарисуется многотысячная армия врагов?

Я тряхнула головой и вернулась вниманием к коридору.

Добравшись до рычагов, мы обезвредили ловушки и направились к самому неприятному участку. Жадные черные души уже не пугали меня, как прежде, но пугало многое другое. Например, безучастный ко всему, кроме Елрех, Роми. Он выпьет зелье, а Елрех я приставлю к нему поближе – в соседний коридор, – это даст надежду, что он будет заинтересован пройти игру, как можно скорее. Не позволит же он Елрех умереть от рук чудовищ. Тем более мы превратимся в таких же жадных чудовищ и будем навеки заточены в сокровищнице.

Вопросов ко мне больше ни от кого не звучало. Все были заняты разглядыванием каменных стен, дверей, символов… Лиар оказался знатоком истории Фадрагоса, либо у него были отличные наставники. Будь мне интересно, я бы поинтересовалась, в какую гильдию он собирался вступить до того, как в его жизни появилась Стрекоза. Может быть, он и вовсе был в числе тех, кто и без гильдии имел вес в Фадрагосе. Но меня этот шан’ниэрд интересовал мало. Вспоминая, как он когда‑то стоял надо мной с окровавленным кинжалом и безумным взглядом, вовсе хотелось либо убить его первой, либо оказаться как можно подальше от него.

– У меня появиться гнусное ощущение, – пробормотал Норкор, когда мы вошли в комнату, освещенную ведьмовским камнем. – Будто у меня что‑то кто‑то украсть.

Я на пятках развернулась лицом к растерянным существам.

– Я не чувствую присутствие духов, – пролепетала одновременно с васовергом Стрекоза, пятясь к порогу. Ее бледное лицо в белом свете минерала казалось болезненным, почти мертвым.

Елрех, идущая вслед за ней, положила руку ей на плечо и ободряюще произнесла:

– Духов и вправду нет, чуткая эльфийка. Но нужно верить Асфи. Разве ты позабыла, сколько мы всего преодолели под ее руководством?

Наверное, в другой обстановке такие слова польстили бы. Я закусила губу, мельком покосившись на Дарока, с недовольством изучающего помещение. Было бы здорово отправить его во второй пятерке… Какая вероятность того, что они вовсе смогут пройти за нами следом? Возможно, игра открывает проход единожды для пятерых, запирая остальных неудачников в ловушке.