Надо же… Тинаэль. Наверное, имя напоминает ей о покойных родителях. Или о бессердечных родственничках, на чьем попечении она, к несчастью, осталась.

Сырость и влага в густом лесу давила со всех сторон, мешала вдохнуть полной грудью и вызывала противную испарину по всему телу. Я шла немного впереди, хотя была уверена, что выбираю направление не лучше той же Елрех или Кейела. Тем не менее даже Дарок отстранился и шел позади. Иногда мне для спокойствия хватало хруста веток и негромких голосов за спиной, но чаще все равно приходилось оглядываться, считать каждого. Всего пятеро… Уследить за таким количеством существ в лесистой местности гораздо проще, да и руководить, как я надеялась, тоже.

На небольшой и такой редкой для этого леса прогалине меня догнала Елрех. Она улыбалась радушно, разглядывая залитый и прогретый солнцем участок.

– Хочешь сделать привал? – предположила я, снимая с плеча налипшую паутину.

– Зачем? – склонив голову набок, поинтересовалась Елрех. – Мы не так давно вышли в путь, и я уверена, что мужчины не успели проголодаться. Да и сколько нам еще идти? Три‑четыре шага Солнца, и все равно придется искать место под лагерь.

– Найдем его засветло.

Она изумленно взглянула на меня. В серых глазах отражалось солнце, и они сияли теплом сильнее обычного.

– Ты не злишься на меня? – осторожно спросила я.

– С чего вдруг мне злиться на тебя?

Я повела плечами. Сумка сползла и чуть прищемила кожу. Да, именно так щемило у меня на душе все то время, пока я пыталась уснуть этой ночью. Мне никак не удавалось смириться с тем, что правильные действия отдалили меня от тех, в чьей близости я как раз нуждалась.

– Да так… – отмахнулась я. – Показалось.

Елрех хмыкнула и продолжила затронутую тему:

– Этой Луной ты проявила жесткость, строгая человечка.

– Жесткость? – Я вскинула брови. – Не жестокость?

Она покачала головой, амулеты, вплетенные в густые волосы, застучали по‑летнему приятно: деревяшки ударялись друг о друга глухо, привязанные костяшки – звонко. Почти музыка ветров. Удивительно, когда возникала необходимость, от Елрех не исходило ни звука.

– Я не могу говорить за всех, сильная Асфи, – останавливаясь перед оврагом, произнесла Елрех, – но я не осуждаю твой поступок.

Мы постояли на краю, посмотрели на крутой склон, заросший крапивой и лопухами, а затем, не сговариваясь, пошли вдоль. Я мысленно отметила легкое недовольство, что приходится задерживаться, разыскивая обходной путь, но в душе порадовалась, что могу поговорить с Елрех чуть дольше.

– Мне показалось, что на меня разозлился даже Роми, – с неимоверным облегчением поделилась я.

– Он разозлился, потому что ты не подумала о Кейеле.

– Что? – Я усмехнулась с горечью.

– Я знаю, что ты заступалась за него, – с сочувствием сказала Елрех. Даже дотянулась до моего плеча и легонько сжала его. – Наверное, ты перепугалась за него сильнее, чем он за себя. Но, упрямая Асфи, разве не понимаешь, как ему трудно наблюдать за истязаниями, когда он на себе испытывал подобное?

Я споткнулась о густую поросль травы и едва не упала. Ухватившись за подставленную руку Елрех, устояла. Взглянула на нее, сведя брови на переносице, и приоткрыла рот. Целых несколько секунд не знала, что сказать. Конечно, я помнила об этом горьком детстве Кейела. Да и том… Ему досталось в обеих жизнях. Я помнила о нем все, что знала, но при этом мне и в голову не приходило сравнивать его и Стрекозу.

– У меня не было выбора, – тихо выговорила я слова, которые дались с трудом. Вдохнула глубоко, теряясь из‑за них сильнее, и теперь намеренно взяла подругу за руку. – Елрех, она бы не остановилась. А следом за ним, они бы добрались и до Роми, и до тебя. Как бы я потом на них всех влияла? Что бы я потом делала, если бы они…

– Я понимаю, мудрая Асфи, понимаю, – перебила она меня, стискивая мою ладонь в ответ. – Тебе нелегко с нами. Отсюда и жесткость, и резкость. Тебе не следует беспокоиться, что за это я буду тебя осуждать. Я буду помогать тебе, чем смогу, пока ты мне не запрещаешь. Строй порядок как тебе нравится, а я буду залечивать последствия.

Мне хотелось плескаться в той искренности, которую выражали ее глаза, бесконечно долго. Она говорит это всерьез. Говорит, что готова поддерживать даже такие мои меры.

– Вроде пришивания ушей эльфийкам? – с улыбкой полюбопытствовала я, с чувством неловкости отпуская ее руку и отступая.

– Вроде того. – Она шагнула за мной следом и на ходу сорвала ярко‑красную травинку незнакомого мне растения.

– Знаешь, Елрех, ты и в той жизни была такой же. Вечно, как ни гляну, а ты шла с ним рядом. Вы всегда о чем‑то беседовали, каким бы жестоким он ни был накануне, что бы он ни вытворил. И, наверное, ты была единственной, кого он упоминал с улыбкой и… любовью. Да, пожалуй, он даже не думал или, вероятнее всего, не знал, что любит тебя.

– Любит? Ты говоришь о своем Вольном? И без ревности?

Я кивнула и улыбнулась шире.

– Я люблю тебя той же любовью. А теперь еще и знаю, что вы могли обсуждать. – Прищурилась, прислушиваясь к себе, и добавила: – И почему после разговоров с тобой ему становилось легче.

Она задумалась, почесывая коготком висок. Вскоре украдкой оглянулась и перевела тему:

– Почему ты не настояла на том, чтобы с нами отправлялся вежливый Гахсод?

Я немного помедлила с ответом, пытаясь разобраться в природе ее интереса. В итоге спросила:

– Ты догадалась, почему я хотела, чтобы с нами шел именно он?

– Потому что тебе надоел настырный Дарок?

От ее предположения я прыснула в кулак. Тихо отсмеялась и ответила:

– Если бы я избавлялась ото всех, кто мне надоел, со мной в сокровищницу отправилась бы только ты. Нет, Елрех. Гахсод – правая рука Дарока. Что‑то вроде самого доверенного исполнителя. Норкор и Архаг уже готовы подчиняться мне, но не Гахсод. Он проявляет уважение. Всего лишь.

– Чего же ты хочешь от него?

– Уже ничего. Но я планировала ему понравиться.

– Как девушка? – Серые глаза округлились, а через миг легкий ветерок прикрыл их белоснежными прядями.

– Нет! Конечно же, нет. Думала, что завоюю его доверие, подружусь. Тогда была бы вероятность, что в случае очередной дележки власти между мной и Дароком, Гахсод отказался бы принимать чью‑либо сторону.

Морщинки залегли между белыми бровями. Елрех откинула волосы за спину и совершенно точно озвучила вывод:

– Тогда это было бы поражением Дарока. Мы и так поддерживаем тебя, Стрекозу этой Луной ты связала клятвами. Остались только васоверги, которые идут за своим вождем.

– Именно.

– Думаешь, что Дарок догадался о твоих намерениях?

– Не знаю. Не все ли равно? Не получилось подмять под себя всех, значит, будут довольствоваться маленьким преимуществом в количестве. На моей стороне все равно большинство. Если это принесет порядок в наши ряды, этого будет уже достаточно.

Овраг закончился, земля выровнялась, даже кочки уменьшились и встречались реже. Лес тоже поредел. Все вокруг стало напоминать заброшенный давным‑давно сад. Тут и яблони встречались, и груши, и даже черешня росла, но, к сожалению, без ягодок на ветках. Темно‑зеленый пружинистый мох сменился сочной, сладко пахнущей травой. Мы с Елрех беседовали всю дорогу. Впервые за многие дни я отвлеклась на болтовню о погоде, травах, даже просто погрузилась в спор о готовке каши. Только заметив блеск реки между деревьями, я поняла, что, несмотря на все душевные тяготы, налегке прошла путь от оврага.

Остановившись в метрах пятнадцати от берега, объявила привал и обрадовала, как я считала, всех, что ляжем пораньше, а завтра будем спать до тех пор, пока ото сна не разболится голова. Но Елрех была единственной, кто улыбался, слушая мои планы. Кейел на меня даже не смотрел, Роми сверлил тупым взором, будто ему было все равно, с ним разговариваю я или дерево. Он же и ушел с Кейелом, как только тот ухватился за топорик и позвал рогатого нелюдя с собой. Благодарностей я не дождалась. И в течении нескольких секунд разбрелись почти все. Остался только Дарок, снимающий с себя куртку. Васоверги всегда старались охотиться полуголыми, видимо, жалея вещи.