– Не. – Она покачала головой.

Я несколько раз кивнул.

– Какой ты настырный, Кейел. – Ромиар остановился в метре от меня, положил руку на живот, второй – облокотился на первую и обхватил подбородок. Стал переводить задумчивый взгляд с меня на Асфи. – Соглашайся, человечка, он ведь прав.

– Не, – упрямилась она. Повернулась к нему и скрестила руки на груди. – Ты говорил, что будешь за ним…

– Я способен сам за собой присматривать, – не дослушивая оскорбления к себе, перебил я ее.

Она залилась румянцем. Сглотнула, сложив губы трубочкой, медленно выдохнула и решила попытаться снова:

– Кейел, послушай…

– Я иду с тобой, – настоял я и направился прямо на нее.

Асфи мигом отскочила в сторону, и я затылком ощутил ее молчаливое общение жестами с другими. Либо надумал… Без разницы – главное, меня больше никто не задерживал.

Девушка не ошиблась с расчетами. К горе мы пришли третьим рассветом к половине пути Солнца. Местность нагоняла тоску и желание двигаться без остановки, чтобы скорее миновать ее. Степи, выжженные палящим гневом Солнца, сменялись желтым камнем, от которого поднимался зной. Но больше всего не по душе были промежутки с рыжими барханами. Горячий ветер срывал с их вершин песок, и он летел в лицо, глаза, скрипел на зубах и прощупывался в волосах. Я слышал, что земля викхартов сплошь такая, только песок там бурый.

Когда жара плавно вытеснила мягкое тепло соседнего региона, я удивлялся, почему Асфи размотала плащ, аккуратно свернутый в рулон и прицепленный под сумку, и накинула на себя, но потом понял – Солнце не любило землю васовергов. Под плащом в самый зной становилось невыносимо, но пот, льющийся струями с волос, по шее, спине, ногам, пропитывал одежду, а она, влажная, хоть немного остывала даже под горячим ветром. Без плаща никто из нас долго не продержался. Однако никакие неудобства не останавливали меня от любования Асфи, поэтому в своем решение я не передумал.

Мы молча двигались по твердой земле. Асфи насупилась, в мою сторону даже быстрых взглядов не бросала. Иногда лишь поднимала глаза к Солнцу, а затем озиралась, прекрасно ориентируясь по местности, но иногда все‑таки сбиваясь. Я не поправлял, просто шел следом и ждал, когда она прекратит дуться.

Солнце сделало шаг с половиной, когда Асфи указала вдаль – на дерево со скудной тенью под ним.

– Нужен привал. – Предплечьем вытерла пот со лба и протянула: – Тут невыносимая жара…

И ее, наконец‑то, прорвало.

– Когда я сюда в первый раз пришла, еще в той жизни, было мрачно, но как‑то сыро. Видимо, небывало повезло. А сейчас просто невыносимо находиться, пекло похуже чем под Сводом скверны. Хотя нет, там все‑таки хуже. С другой стороны, некоторые переулки в Васгоре под солнцепек попадают и сохнут. Вони меньше. Ты, кстати, все же зря в Васгор со мной отправился, не для первого раза местечко… Противное и ужасное. Может, тебя стоит даже о нем просветить, ну, чтобы…

– Асфи, – с улыбкой позвал я, и она, склонив голову и замолчав, искоса посмотрела на меня. – Ты любишь поговорить.

Темные брови сошлись на переносице, губы выдали сомнение. Я засмеялся и покачал головой; капюшон чуть съехал от движения, и я снова спустил его на лоб.

– Роми любит слушать, размышлять, уточнять, спорить. Елрех говорит в основном по делу – не привыкла, наверное, – но послушать тоже любит, а вот твой голос звучит всю дорогу. Я от тебя столько всего о Фадрагосе узнал, сколько от торговцев за всю жизнь не слышал.

– Хочешь сказать, я болтливая? – она растерялась.

Неужели ей никто об этом никогда не говорил?

– Извини, – вдруг произнесла, опуская голову. – Если соскучился по тишине, просто одерни меня. Обещаю, я помолчу.

Нет, только что прошли целый шаг с половиной Солнца без ее болтовни, и путь показался долгим. Пусть не замолкает.

– Наоборот, Асфи, мне нравится тебя слушать. Но я бы хотел поговорить с тобой.

– Не удивлена. Ты ведь за этим здесь? Извини, я просто гадала: наедине остаться хочешь или действительно ради глупой закалки со мной навязался.

Мы выбрали самое темное место под деревом. Остроконечная листва пропускала свет, как решето. Под таким особо не расслабишься, но отдохнуть немного можно. Асфи опустилась на землю первая, прижала ладонь к ней и вскоре отдернула, втягивая воздух сквозь зубы. Я вздохнул тяжело, вытащил маленькое полотенце из сумки и вытер мокрый лоб, шею. Затем нехотя уселся рядом с Асфи, как можно лучше запихивая плащ под себя. От земли мгновенно дохнуло жаром в лицо, но ноги пробрала приятная колкость, и они словно загудели. Несмотря на зной, захотелось вытянуть их и дать им отдых. Глядя, как Асфи, пьет воду, я потянулся к своему бурдюку.

– Оставь хоть немного, – через несколько мгновений услышал я и отнял бурдюк ото рта. Асфи, вытирая губы манжетой рубахи, предупредила: – В Васгоре воду днем с огнем не сыщешь. Я бы ее рекомендовала вообще запрятать в сумку, как и деньги. В городе смотри в оба, воровство – дело обычное.

Кинула бурдюк на сумку и, прислонившись затылком к стволу дерева, блаженно застонала. Я последовал ее примеру и, прикрыв глаза, с трудом удержался от такого же стона. Еще бы ветер прохладнее…

– Так о чем поговорить хотел?

– О нас, – ответил прямо.

Она наверняка поймет. Возможно, Елрех и Роми не поняли бы, наверняка не поняли бы родители и Лери, но, насколько я успел узнать Асфи, она готова выслушать любую откровенность.

– М‑м… – протянула лениво. – Мы же уже договорились.

– Договорились, – согласился я. – Но усложнять ничего не хочу.

– Это правильно.

– Ничего утаивать, надумывать лишнего.

– И это правильно.

– Лучше ведь для всех, если обойдемся без секретов. Ты, как я понял, как раз из тех, кто ценит правду.

– Ценю. А ты я смотрю, приглядывался. Не слишком ли увлекся?

– Слишком. – Признание осело тяжестью в груди.

– Понятно. – Она тяжело вздохнула.

– А ты?

Ответь, что тоже, Асфи…

– Старалась не присматриваться.

Уклончиво. Нечестно. Одним словом – девушки. Но эта…

И опять голова пошла кругом от воспоминаний. Я упрекнул на выдохе:

– Асфи, нельзя ведь так парней целовать. – Подождал ответа, но его не последовало. – Мне понравилось. Теперь не могу перестать думать о тебе. Не слышал, чтобы у нас кто‑то так целовался.

– А у вас так и не целуются, – очень тихо сказала. Если бы ветер не успокоился, я бы не разобрал слов.

– У вас? А где так целуются, Асфи?

– В моем мире.

Я отнял затылок от дерева и посмотрел на девушку. Она будто почувствовала мой взгляд, приоткрыла один глаз и скосилась на меня.

– А ты не поверил? Я же сказала: я из другого мира.

– Да ну?

– Честно, Кейел. Могу рассказать о нем. Хочешь?

– Быть не может… – Неужели она говорит это всерьез? Другой мир – что? – Хочу. И многое расскажешь?

– Я же болтливая. А о своем мире к тому же говорить могу постоянно. Это вообще моя излюбленная тема, нашелся бы только слушатель.

– Поверить не могу.

Асфи рассмеялась, выгибая шею, – и я позабыл сразу о двух мирах. Ощутив привычное волнение, наблюдал за ней.

– Асфи, что мне делать? – вопросом мгновенно оборвал красивый смех. Она плотно сомкнула губы, на влажном лбу залегли морщинки. Отвернулась. – Я постоянно думаю о тебе. Пытался не думать, но не получается.

Она вцепилась в плащ у горла, запахнула плотнее, будто опять пряталась от меня. И мне нравилось… Нравилась ее реакция, нравились напряженные пальцы и блеск в карих глазах. Нравилось сорвавшееся дыхание и румянец на щеках.

– Я злюсь на нас, Асфи. На себя, потому что ничего не могу с собой поделать. На тебя. Тот поцелуй… – Зажмурился, обхватил лоб рукой, потер виски. Договорились ведь быть честными, значит, надо сознаваться во всем, в чем себя уличил. – С первой встречи глаза запомнил. Еще в Медвежьей колыбели. Потом в Солнечной от смеха твоего замирал. Другое дело, что значения, дурак, не придавал. И этот поцелуй окончательно укрепил интерес к тебе. Мне ведь нельзя тобой увлекаться, Асфи.