Мы все уставились вдаль. В метрах трехстах дорога уходила влево и терялась за пологим подножием гор, поросшим высокими кустарниками и деревьями. Справа же открывался горизонт с ровной границей неба и зелени, но среди зелени виднелась темная возвышенность с ровной поверхностью. Кейел прищурившись долго смотрел в ту сторону, затем опустил голову, нащупал кинжал и, отступив на шаг, быстро отпустил рукоять и ухватился за лямку сумки. Сердце сжалось. В секундной растерянности Вольного угадывался страх. Перед чем? Перед неизбежной собственной смертью, или дело в другом? Он научился защищаться оружием, но опасность не всегда приходит снаружи.

Я приблизилась к Кейелу и тихо соврала:

– Мне страшно.

Вольный нахмурился. Кивнул ребятам, предлагая продолжить путь – если Елрех заметит кого‑то, то обязательно сообщит нам, – а затем перекинул сумку на другое плечо и приобнял меня.

– Что тебя пугает?

Многое, но точно не то, что годится для ответа.

– Кто‑то рычит. – Я тоже приобняла Кейела и указала в сторону гор.

– Ты серьезно? – он уточнил с весельем. – Аня, это даже не хищники, просто птица.

– Птица?

О которой когда‑то я уже слышала от Елрех, но, главное – отвлечь Кейела получилось. Он рассказывал мне о маленькой птичке, которая гнездится в траве и отпугивает маленьких хищников, имитируя голоса больших. Правда, занять его получилось только до могилы Вольной, а там он снова сменился в лице. Его сожаление тяготило всех нас. В такие моменты, когда он становился похож на провинившегося мальчишку, не понимающего, в чем его вина, моя ненависть к Фадрагосу обретала былую силу. Какой бы дух ни оказал влияние на Кейела, он был не первым и будет не последним. Неужели мир не справится без Вольных? Без жертв. Например, таких, как Вайли…

Возвышенность вблизи оказалась каменным алтарем, покрытым копотью. Мы столпились вокруг. Тодж, будто ощущал настроение хозяина, сторонился его, и потому жарко дышал в мой затылок. Ив, поежившись, посмотрела в сторону утеса. Я проследила за ее взглядом и тоже повела плечами – между алтарем и утесом была насыпь земли. В Фадрагосе не ставили кресты, эльфы просто обозначали могилы, выкладывая несколько камней с выбитыми на них символами. Но это эльфы… Елрех взяла Роми под локоть и кивнула на озеро, виднеющееся внизу. Ив, заметив их жесты, отступила от алтаря и возглавила спуск по крутому склону. Тодж последовал было за ними, но остановился у края.

– Зачем алтарь? – тихо спросила я, прижимаясь щекой к плечу Кейела.

Он ответил безжизненным голосом:

– Сначала ее зарыли в землю, а потом раскопали и сожгли.

Я нахмурилась, снова окидывая взглядом могилу и алтарь. Спросить, зачем это сделали, или не стоит? Лучше воздержаться.

– Мне жаль. – Ветер подхватил полушепот.

– Ты не знала ее.

– Мне жаль, – зачем‑то повторила я. Щеки обожгло от стыда. Лучше бы я молчала.

Кейел тяжело вздохнул и отстранился от меня.

– Она была достойна похоронного обряда викхартов, и ее тело должны были скормить Джоранмо, – пояснил он, направляясь к могилке.

Ноги словно приросли к земле, а обида на себя заполнила все мысли. Я до сих пор не понимаю Вольного настолько хорошо, чтобы стать ему надежной опорой и разделять все его горести. Остаться в Фадрагосе? Для чего? Лишь для того, чтобы снова отнять у Вольного все, чем он жил до меня.

Сжимая кулаки и стараясь почувствовать сердцебиение, я смотрела, как Кейел усаживается возле могилки Вольной. Кем она была ему? Он улыбнулся, зачерпывая рукой землю, и заговорил. Едва слышно, но ветер приносил оборванные фразы:

– Надеюсь, ты не слышишь меня. …быть свободна. Не так, как я. По‑другому. …за нас двоих.

Горький ком поднялся к горлу; стало прохладнее. Я отступила, все еще прислушиваясь к словам о свободе, о Вольных, об их целях. Надо было уйти с ребятами вместе, тут я лишняя. Даже Тодж топтался у обрыва, с любопытством поглядывая в сторону леса, раскинувшегося у гор, но к Кейелу не спешил. Я погладила ящера по морде, а затем стала спускаться к озеру.

Почва у крутого склона была твердой. Чтобы спуститься, приходилось цепляться за корни, за крепкие растения и редкую траву, находить трещины в земле, а где‑то просто съезжать на пятой точке. До ребят приходилось петлять между колючими кустарниками и постоянно отвлекаться, чтобы смотреть под ноги, когда хотелось смотреть вперед. Туда, где необычные прутья изгибались причудливо и возвышались на уровень самых высоких деревьев. Видимо, они находились так близко друг к другу и настолько далеко раскинулись под землей, что не позволяли лесу обхватить себя в кольцо.

От большого озера веяло прохладой и свежестью, разносились запах тины и сладкий аромат кувшинки. Плакучие ивы гладили свое отражение, пушистый рогоз рассыпал семена, рыба, ловя насекомых, оставляла круги на воде. Кваканье смешивалось с лесными звуками и пением голосистых пичуг. И всю эту идиллию славного местечка портили комары. Роми кривился и отмахивался от кровососов, наблюдая за моим приближением. Ив тоже танцевала на месте, общаясь с Елрех. Кровь фангры комаров прельщала гораздо меньше, поэтому сама Елрех выглядела на фоне остальных безмятежной.

– Ну и кого ждете? – спросила я, вклиниваясь в жаркую беседу.

Девушки замолчали, дружно посмотрели на утес, нависший от нас в стороне, но расспрашивать ни о чем не стали. Ив начала говорить:

– Роми проверил озеро…

– Хищников нет, опасности никакой, – прихлопнув комара на щеке, перебил ее Вольный. – Это все, что я могу сказать. Озеро слишком большое, чтобы отыскать на его дне сундук.

– Надо заглянуть в жизнь, – настойчиво произнесла Елрех, с укором глядя на Ив и скрещивая руки на груди.

– Вода и есть жизнь.

– А я говорю, упертая Ивеллин, что речь о сердце антилопы.

Роми фыркнул и скептически предложил:

– Или голове.

– Ты любишь сердцем, а не головой, – Елрех свела брови на переносице. – И сердце дарит тебе жизнь.

Я передернулась, и Роми, уловив движение, взмахнул хвостом резче.

– Только без твоих замечаний, человечка.

– Я просто вспомнила Холмы грез.

Елрех покачала головой.

– Я никогда не видела эту антилопу, – вдруг призналась Ив. – К тому же под описание подходит и сама вода.

– Спорить будем долго. – Я скинула сумку в траву и стала развязывать ремень. – Отвернись, рогатый. Елрех, а ты мне будешь кричать, где эта антилопа появляется.

– Вольный будет злиться, если я отпущу тебя, – запротестовала она.

– Меня Ив подстрахует.

– Я тоже, – отозвался Роми, стоя к нам спиной. – Духи помогут тебе с дыханием.

– И как долго я продержусь без воздуха?

– Не знаю.

Не испугал. Я стянула штаны, оставаясь только в рубашке, и дождалась, когда так же разденется Ив.

Вода была холодной, но мне она казалась просто прохладной. Ив пришлось оставить на берегу, но она была готова броситься за мной сразу же, как только почувствует что‑то неладное. Вскоре я доплыла до центра озера и оглянулась. Чтобы не поднимать лишнего шума, мы договорились, что Елрех будет просто указывать руками, куда двигаться дальше. Сколько себя помню, я любила плавать, и плавала хорошо. Сначала редкие поездки на море и летние выходные на речке, затем развлечение в аквапарках, а в итоге дошло до посещения бассейна по абонементу. При сильной нагрузке по учебе и на практике, или в любой стрессовой ситуации, я чаще спасалась плаванием, чем беседой с подругой за чашкой чая. Вода быстрее всего выматывала физически, и будто прочищала мысли от мусора.

Когда я в очередной раз оглянулась на берег и увидела Елрех с опущенными руками, то вдохнула глубоко и нырнула. Зеленоватая вода мгновенно заслонила взор, заполнила уши, зашумела. С каждым рывком света становилось меньше, а дно так и не появлялось. Непроглядный мрак, покрывающий его, рассеивался при приближении, но разглядеть что‑либо все равно удавалось с трудом. В первые разы я ныряла, чтобы просто рассмотреть водоросли. Безуспешно.