Вот тогда верховные правители всерьез заинтересовались юным балкором и приблизили его к себе, а нынешний безымянный соггор, тогда еще занимающий пост верховного наставника, позволил Десу изучить какую‑то реликвию, якобы принадлежащую Энраилл.

– Прикасаясь к плоти, – Кейел, возможно, неосознанно приподнял наши руки, демонстрируя ребятам прикосновение, – балкоры могут принять чужой облик, а долго контактируя с вещами, они, как и Аня, могут видеть их воспоминания, а может, даже чуть больше. После изучения той реликвии Дес едва не погиб, но отчего‑то сразу сообщил, что Аклен и Ил в самом деле связаны с великим архимагом. Как – объяснить не смог, но был уверен, что связаны.

– Чуть не погиб… Из‑за чего? – спросила я нахмурившись. Наставник передал нам какие‑то вещи и сказал, что они помогут. Если это те же реликвии, то хотелось бы знать хотя бы приблизительно, что меня ждет.

– Меланхолия, – протянул Кейел, убирая свободной рукой волосы за уши.

– Шутишь, Вольный? – округлила глаза Елрех, вытягивая голову. – Кто же умирает от такой ерунды?

– Балкоры умирают, милая фангра, – слабо улыбнулся Кейел, но печаль в глазах не исчезла. – Дес долго ничего не ел и потерял тягу к жизни. В свою очередь, я стал терять наставника в его лице. Он с каждым днем становился бесполезным для меня, а замену ему найти не удавалось.

– И что ты сделал? – Рогатый склонил голову набок; белый хвост замер.

– Сидел у его кровати и вслух читал все, что мы нашли о сокровищнице. В какой‑то момент ему становилось лучше, он увлекался загадками и тайнами. В итоге оклемался и сразу же сказал, что историю Аклен и Ил нужно изучить подробнее. Во всех легендах мы нашли упоминание только об одной тайне – тайна, ради сохранения которой Ил убила Аклена, а затем покончила с собой. После этого я почувствовал, что мы на правильном пути и мне пора уходить, но задержался ненадолго, когда Дес попросил еще реликвию на изучение.

– Почему раньше балкорам не давали их? – с осуждением полюбопытствовала Ив, поерзав на пятой точке.

– Другие балкоры не имели такой тяги к знаниям, как Дес, а такая же слабость при них оставалась. Никто не рисковал ими и реликвиями.

– Это трудно, – вмешалась я поежившись. Сердце сжалось, затаилось и словно подбиралось к горлу. – Иногда снятся кошмары, после которых бросает в дрожь и которые хочется быстрее забыть. Эти воспоминания… Ив, они сильнее кошмаров. Живее, словно все наяву. – Опустила голову и стала рассматривать складки на штанах, лишь бы не возвращаться в пережитое не так давно. – Все увиденное становится частью тебя, и отделаться от беспокойства и тоски так просто не получается.

Наступила тишина, которую нарушала тихая грызня засыпающих волков, воркование Феррари, сидящей за моей спиной и согревающей не хуже печи, и треск костра. Кейел внезапно склонился ко мне, дотянулся губами до макушки головы, поцеловал, а затем проговорил:

– Последняя реликвия не несла для моей миссии никакой ценности, а вот Дес перестал говорить и стал бояться замкнутых пространств. С ним работали целители, но помогали слабо. А потом он услышал, что я ухожу и, видимо, страх потерять единственного друга притупил все остальные. Он обнимал меня и без утаиваний сожалел, что не может удержать рядом. С детства его окружали няньки, но он был одинок. Жаловался: поговорить не с кем, все сторонятся, а одиночество утомляет. Он часто находил в этом наше сходство. Тогда мне было все равно, но я понимал, что Дес никогда не навредит никому, если ему не прикажут соггоры, или проявленная жестокость не спасет север. А уже в теплых регионах я пустил слух о связи Аклен и Ил с архимагом, и довольно скоро гильдия разбойников оживилась, рыская на месте, где считается, что Ил сбросилась со скалы. В пещере под этой скалой и нашли их ис’сиары, карты и подсказку.

– А затем Стрекоза обчистила верховного разбойников, – вспомнила я.

И снова наступило затишье, во время которого Елрех прижималась щекой к задумчивому Роми, а я, закрыв глаза, погладила шершавую кожу рук Кейела. Ив долго не выдержала и ожидаемо взъелась:

– У этого балкора все задатки озлобленного колдуна! – Отставила кружку, потерла красные щеки, глядя на костер, а затем обвинила: – Ты виноват, что мы упустили его! Ты должен был убить его, а не бежать с севера!

– Мы можем ошибаться, – нахмурившись, произнес Кейел.

– Он подставил Асфи, – поддержав Ив, протянул Роми, – и наставник открыто сказал тебе, что балкор собирается убить ее в полнолуние. Тогда, когда равнодушие Луны имеет особую силу, а ее память особенно внимательна к деталям. В такие ночи проводят самые ответственные ритуалы. – С укором посмотрел на Кейела. – Куда подевалась твоя внимательность, Вольный?

Кейел сглотнул и непривычно ссутулился, будто прямо сейчас терял внутренние силы. Наверное, ему плохо от мысли, что он сам привел Десиена к запретным знаниям. А ведь Вольный утверждал, что у него нет друзей, но история с городским защитником заметно ударила по нему. Он считал Десиена другом, доверял ему.

Хотел доверять…

– А если не он мой враг, – как‑то неуверенно оправдался Кейел зажмуриваясь.

– И пусть колдун разгуливает в таком случае? – Уши Ив дернулись, а сама она оскалилась. Подтянула к себе ноги, усаживаясь удобнее, и стала отчитывать: – Чем же ты был занят все это время, если упустил явную очевидность у себя под носом? У него имелось все под рукой, он мог принять облик какой‑нибудь ведьмы и обучиться ее знаниям! Ты каждый день у балкора отсиживался и ничего о нем не выяснил! Чем была забита твоя голова?! И ты Вольный, ты должен прежде всего…

– Заткнись!

Ив испуганно вздрогнула от неожиданно громкого приказа, а я прочистила горло. Так и голоса можно лишиться за один крик. На мгновение во мне очнулось смущение, но я постаралась взять в руки и себя, и силу, рвущуюся огнем ненависти наружу. И тише напомнила:

– С самого начала мы навязались к Кейелу в спутники. Сейчас он скомандовал уходить – мы ушли. По доброй воле ушли. Ив, хочешь вернуться и убить балкора – вернись и убей сама, но Кейел лично тебе ничего не должен. В принципе, как и каждому в Фадрагосе. Мне кажется, это все вы ему нехило задолжали. И если бы не моя дурацкая просьба, – взглянула на Роми, приподнимая подбородок, – метка подчинения все еще была бы на твоей груди. Имейте совесть, ребята, и не наглейте. Есть предложения – предлагайте, а обвинения… – Заозиралась и указала в сторону. – Мне хватит сил, растопить вам снега, и обвиняйте тогда отражение в луже. Проверяла лично, это здорово вправляет мозги и отрезвляет.

Вскочила, стараясь не смотреть на Кейела и Елрех. Вслед донесся вопрос хриплым голосом:

– Куда ты?

– По нужде, – без заминки ответила и поманила к себе Феррари.

Этой ночью мы не перекинулись больше ни словом о севере и делах. Я засыпала, расположив голову на бедрах Кейела и наслаждаясь осторожными прикосновениями – он перебирал мои волосы, иногда гладил плечо, сжимал его. Несколько раз будил меня, и я в полудреме прикладывала руку к стылой земле, желая увидеть мир. Духи летели под землей, немного над ней, играли с легким ветром, показывая мне жизнь: корни деревьев; корешки трав, крепко спящих и терпеливо ожидающих хоть немного тепла; пушистых шиншилл, копошащихся в теплых норках; преследователей с ручными волками, передвигающихся в ночи неспешно, тихо и аккуратно. Последних я «увидела» во время четвертой проверки. Вздрогнула; дремота мгновенно исчезла. Я приподнялась, упираясь руками в помятое, не особо спасающее от холода покрывало и осмотрелась. На небе все еще мерцали звезды, костер горел приглушенно, слабо. Девушки спали, а Роми, обнимающий Елрех, приподнял голову и следил за мной и Кейелом. Я нахмурилась и кивнула ему приветствуя. Уселась удобнее и стала растирать щеки. Холод проникал под одежду, не позволял расслабиться. Может, снять сапоги? Неоднократно ведь проверяла, что так легче.

Не сняла. Наспех собирая вещи, попросту забыла обо всем. Уходили быстро и молча, направлялись в Ледяную пустошь. Я укрепила себя ремнями на Феррари, догнала Кейела и попросила присмотреть за нами – была уверена, что лиертахон не ослушается Вольного. Прижавшись щекой к горячей шее девчонки, позволила себе закрыть глаза и задремать. Часто просыпалась, забывая о ремнях и боясь свалиться, но заставляла себя заснуть снова. К обеду от прерывистого сна разболелась голова, и я не стала больше усердствовать. Зато в эту ветреную ночь Кейел выспался, пока я следила за обстановкой.