Я представляла столицу севера несколько иначе, но была приятно удивлена. На улочке, переполненной народом, каменные дома уютно стояли рядком. По двум встречным колеям олени тянули груженные сани, вынуждая смещаться на обочину, заставленную ящиками, бочками и всякой утварью. Поздним утром разносился гомон, из дымоходов вился дым, а вдали кто‑то стучал будто по наковальне. На нас никто бы не обращал внимания, если бы не впереди идущий балкор. Пешеходы уступали ему дорогу, приветливо улыбались, кивали и снимали шапки. Населения оказалось слишком много, и я не удивлялась, что Кейела все давно забыли. А ведь думала, что тут всего несколько длинных улиц и никакой цивилизации. Судя по пришибленному виду ребят, они тоже ждали чего‑то попроще. Однако жизнь тут кипела, словно на долгожданной ярмарке.

Широкими дорогами – расчищенными, протоптанными и не очень, – мы добрались до просторной площади с большими зданиями. Стены сверкали из‑за мороза, а цветной витраж на окнах привносил зимнему городу красок. Тощие статуи остроухих девиц высились вдоль дорог и в руках удерживали самый обычный подвесной фонарь. Вот только вместо свеч внутри было что‑то другое – черный сгусток напоминал нефть, если бы она была твердой. Днем эта ерунда не горела, но в фонаре, как я ни заглядывала, ничего больше не увидела, а значит, поджигают точно ее.

– Ты знаешь что это? – поинтересовалась я у Елрех.

Она тоже пристально разглядывала фонарь. Видимо, привыкшая к помощи Охарс, Елрех вовсе не понимала, зачем нужна стеклянная коробка. Слегка нахмурилась и покачала головой.

– Нет, любопытная Асфирель, я не знаю что это. Но мы спросим у северян.

– Елрех, ты хоть понимаешь, что у них город более обустроенный, чем ваши города?

Она скривилась.

– Отличий немного, – вмешался Роми, хватая ее под руку.

– Конечно, немного, – согласилась я, рассматривая черепичные крыши, но не из афитакса. Материал был грубым, стыки плясали. Может, обычная глина? – Но возвести такой город посреди льдов, ветров и лютого холода – многого стоит.

Казалось, даже под снегом лежит камень, а не мерзлая земля. Мост, к которому мы двигались, точно был из камня.

– Их давно изгнали. – Ив обогнала меня, натянула капюшон ниже, хмуро озираясь по сторонам, будто нас окружали одни лишь балкоры. – Суровые условия проклятых земель вынуждают бороться с ненавистью. Кто будет ее взращивать добровольно, когда Солнце не любит эти земли и всех, кто тут живет?

– Думаешь, они трудятся только, чтобы победить ненависть в себе? – уточнила я. Как же все‑таки иногда трудно абстрагироваться от того, во что верил всю жизнь.

– А зачем жить так долго в таких условиях? – Из‑под меха посмотрела она на меня; в синих глазах засело раздражение и, кажется, обида. – У них черные души. Для Солнца они тяжелые.

Я прошла немного молча. Стоит ли продолжать этот разговор? Возможно, ей плохо не потому, что мы на севере, среди закоренелых врагов эльфов, а потому, что она пришла сюда изгнанницей. Винит ли она себя за это? Ведь никакой вины за ней нет, а значит, и черноты души тоже нет. Однако Ив на севере, рядом с изгоями, на проклятой земле, как она ее назвала. Быть может, Ив не может сама разобраться в себе? Наверное, на Земле часто из‑за непростых вопросов разгорались войны, а тут, кажется, просто сходят с ума…

Улыбнулась ей и все же спросила:

– А может, живут, чтобы просто жить?

– Для чего? Какая польза от них? – пробубнила Ив, опустив голову.

– Ну, – я развела руками. Перешагнув черенок лопаты, покрутила головой. Разглядывая площадь, заметила подходящее и кивнула. – Смотри.

Дети в двадцати метрах от нас бегали по льду замерзшего озера, толкались и катали друг друга, держась за руки. Черноволосая девочка с двумя косичками и острыми ушками была выше мальчишек, фангра и… наверное, балкора – он едва ли по бледности уступал снегу.

– Соггорша, – тихо изумилась Елрех, тоже глянув в сторону детей.

Я присмотрелась к девочке. Худая даже в зимней шубке, высокая. Она чуть дернула головой, звонко засмеялась, сгибаясь и хватаясь за живот, – косички взлетели, а лицо на несколько секунд можно было рассмотреть лучше. Молочная кожа, розовый румянец, тонкие, но яркие губы и черные глаза. Совсем черные. Белка, как и у фангр, не было.

– Ты никогда не видела их даже у иллюзионистов? – фыркнула Ив.

Елрех пожала плечами и, быстро потеряв интерес к детям, призналась:

– Не приходилось. Травы, леса да болота. У меня была другая жизнь, всезнающая исследовательница.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Как раз о ней мы и говорили! О жизни! – Я обогнала ребят, рассматривая эльфов, споривших перед прилавком с корзинками. Кажется, они от соседства с балкорами не страдали. Повернулась к троице и, попятившись, продолжила мысль: – Не все северяне изгои, кто‑то уже родился тут. Неужели вы верите, что абсолютно у всех преступления за спиной и повод для ненависти? Ты только глянь на детвору, Ив!

Роми даже не покосился в их сторону – хмыкнул и усмехнулся, рассматривая меня.

– Что?

Я натолкнулась на кого‑то. Испугалась, вскинула руки и, приподнявшись на носочках, замерла. Извиниться не успела, как и обернуться.

– Они сами все увидят, – тихо сказал Кейел, удерживая за плечи. – Не уговаривай.

Сглотнула, пока Елрех слабо улыбалась – казалось, лишь одними глазами. В их глубокой серости, мы с Кейелом отражались очень четко. Мне оставалось только повернуть голову и чуть приподнять, чтобы поцеловать его. От этого понимания сердце забилось чаще, а может, от теплого дыхания, ласкающего мою щеку. Звуки вокруг на короткое время смазались, превратились в неразборчивый гул.

– Человечка… Я ее как‑то не заметил. Что между вами? Твоя избранница? – ворвался в сознание голос Десиена. – Ей бы отогреться. Посмотри, какой у нее красный нос и глаза.

Кейел резко отпустил меня, немного толкая. Это же и помогло мне устоять на ногах и взять себя в руки.

– Подруга, – ответил Кейел, оборачиваясь к мосту. – У нас много общего, но ничего особенного. Нужно познакомить ее с правителями.

– Всех познакомим! Обязательно познакомим. Если твои друзья не будут отставать, то уже совсем скоро.

Мы не отставали. Миновали мост, ступили в парк, оказываясь посреди множества елей, лавочек и все тех же утонченных каменных девушек – видимо, соггорш. Широкая аллея привела нас ко дворцу. Не было никаких крепких стен, не было закрытых ворот. Огромное здание из серого камня просто стояло в парке с замерзшими озерцами и бурлящей речушкой неподалеку. Фасад здания выглядел строго: узкие окна с коваными решетками, широкое крыльцо с каменными ступенями и высокая двустворчатая дверь. Два фангра стояли на страже, одетые в теплую, но строгую одежду. Ну хоть какая‑то защита все же имеется. Если соггоры совсем не боятся нападения, тогда почему так не хотят ехать из‑за ведьмы на юг?

Нас встречали.

Глаза у соггоров невероятно впечатляющие. Я старалась не смотреть в них, но задача оказалась безумно трудной. Будто перед тобой черное зеркало, которое способно впитывать не только очертания окружающих, но и краски. Молодой мужчина в меховой накидке склонил голову, открывая дверь и приглашая войти в полумрак коридора, устланного темным ковром. В конце арка манила дневным светом. Когда подошва мягко коснулась светлого отполированного камня, а взгляд ухватил убранство светлого холла, я остановилась. Вдохнула носом прохладный воздух – немного резкий запах смешался с ароматом пряностей. Подняла голову, рассматривая полоску фрески с рисунком неба над тяжелыми люстрами. Они тянулись в ряд до широкой лестницы, над которой красовался барельеф – три грифона приподнимались на задних лапах, раскинув крылья и раззявив клювы. По углам и в углублениях собирались тени. За красной портьерой у ближайшего окна виднелась лестница. Наверное, вечерами с ее помощью зажигают то, что тут используют вместо свеч.