И вот вчера уже к полудню он выбрал поляну для стоянки, а затем, ничего не сказав, ушел. Вернулся в темноте, наспех поужинал и, предупредив о сложной тренировке и нашем раннем подъеме, отправился спать.

– Позавтракала?

Я двумя глотками допила чай и кивнула. Нехотя скинула покрывало, поежилась и потерла замерзший нос. Нацепила ножны и, обняв себя, стала топтаться на месте, дожидаясь, когда вооружится Кейел. Он быстро собрался, но уходить из лагеря не спешил. Зачем‑то прихватил сумку с собой, хоть и говорил мне, что пойдем налегке. Приблизился к лежанке Роми и Елрех, присел на корточки возле Вольного и тронул его за плечо. Шан’ниэрд мгновенно проснулся и первым делом бросил взгляд на торчащий кончик дротика недалеко от лица, а только потом убедился, что он ему не нужен. Заморгал часто, зевнул и лениво потянулся.

Кейел улыбаясь, направился ко мне. Подтолкнув в поясницу, сказал:

– Нам сюда.

Рассвет прогонял серые краски. Лес медленно пробуждался. Птицы хлопали крыльями, но пока еще не пели. Муравейники походили на обычную насыпь земли, а на траве блестела роса. Под ногами хрустнула ветка. Я фыркнула, вытирая рукавом лицо. Кейел шел впереди, придерживая ветки, и, когда необходимо, подавал руку. По идее, паутина должна липнуть к нему, но она словно не касалась его, и все прелести доставались мне. У него заговор с Мивенталь?

Молчание угнетало, и я поинтересовалась:

– Какие у нас планы?

– Ты о них знаешь, – ответил, продолжая углубляться в чащу. Подлесок густел, мох смягчал шаги.

– Сколько мы уже в пути? Ты говорил, что на севере нет священных колец, а ближайшее к нему находится в теплом регионе. Вот только мы вообще не подходим к кольцам. Куда мы направляемся?

– За лиертахоном. Аня, – остановился и дождался, когда я приближусь. Улыбнулся ласково, но глаза выдали его нервозность, – что конкретно тебя беспокоит?

В последнее время ему труднее скрывать от меня чувства. В какой момент он изменился? И надо ли показывать, что я замечаю его взволнованность?

– Почему я никому не должна говорить о лиертахоне? Я помню, Кейел! – согнула руку в локте, когда он приоткрыл рот. – Помню, что должна научиться доверять тебе, но… – пожала плечами, – мне просто любопытно.

Серьезный взгляд, наконец‑то, потеплел, аккуратное прикосновение пальцев к лицу немного расслабило. Я взяла его руку и, прикрыв глаза, прижалась щекой к теплой ладони.

– Тебе любопытно – охотно верю. А еще ты мне до сих пор не доверяешь, – усмехнулся.

– Доверяю, – заверила я.

Неправда. Пытаюсь доверять, но, наверное, когда‑то он был прав. Собственная ложь питает недоверие. Обманщик не сможет всецело положиться на кого‑то, потому что в дружелюбии окружающих будет видеть свое отражение. Элементарное проецирование. На каком предмете я изучала этот вопрос? Кажется, это было в другой жизни, в которой всеобщая любимица, Анька Сорокина, сталкивалась лишь с теорией.

Кейел погладил второй рукой меня по плечу и позвал:

– Пойдем. Не стоит задерживаться.

После смерти девочек Кейел относился ко мне ласковей. Так чего еще не хватает?

– Путь до реки неблизкий, – внезапно заговорил он, забираясь на крутой склон.

Оглянулся, словно проверяя не отстала ли я, и подал руку. Мох под ногами и впрямь был скользким, а вот хватка у Кейела крепкая, надежная. Он изменился, и главное – он не такой, как я.

– Горная, – кивнув вверх, на вершину склона, укрытую густыми зарослями папоротника, продолжил Кейел. – Течение бурное, вода ледяная и чистая – на дне камни видны.

– Зачем нам к ней? – нахмурилась. Искупаться могли бы и в озере, как оказалось, в Фадрагосе их тьма.

– После тренировки нужно будет остыть и, возможно, многое обсудить. В реке остынем, а обратного пути хватит для разговора.

Он сжал мою руку, а сердце екнуло. Я скривилась. Снова думаю плохо о Кейеле…

Мы остановились только через пару часов, но к реке так и не вышли. Ноги слегка гудели, а утренний холод и свежесть постепенно сменялись жарой. Я отхлебнула воды из бурдюка и осмотрелась. Пустырь небольшой, светлый, но земля какая‑то серая, а местами черная, будто… обожженная? Я постучала носком, убеждаясь, что она, скорее, оплавленная. Растительность была, но странная. Что‑то вроде одуванчика с ядовито‑ красными листьями росло кучно. На редких низкорослых кустах угрожающе торчали крупные колючки, а между ними, под ветерком, тряслись мелкие желтые листья. Я закрутилась на месте, внимательнее приглядываясь к пепельной почве. Густая трава росла по ровной линии, будто ее специально засеяли, а буквально через метр деревья и обычный лес.

– Я не спец, конечно, но разве лесной пожар бушует под линеечку?

Кейел подошел со спины, обнял за плечи и, поцеловав в волосы, спросил:

– Местность что‑нибудь напоминает?

Что она должна напоминать? Определенно что‑то связанное с нами. Я хмурилась, пытаясь вспомнить, где мы успели устроить пожар. Наследить много где успели, а вот с огнем побаловаться…

– Анья! – осенило меня. – В Заводи Ал’лирта полгорода в руинах, и эта половина, – я провела рукой по воздуху, очерчивая границу травы, – по ровной линии.

– Верно. Но тут постаралась не Анья, а пламенный дракон. Посмотри, – Кейел повернул меня влево, – он летел с востока. Сильный был, ему хватило одного захода, чтобы умертвить землю. На западе драконий лист растет чаще. Это сорняк. Только он и еще пара растений способны прорасти в такой почве. Нам на восток, – подтолкнул в спину и сразу же приобнял за талию. – Там ни растительности, ни духов – ничего.

Я насторожилась, но уточнять подробности и причины не стала.

Черная земля на участке, куда мы пришли, поблескивала на солнце, словно уголь, и даже похрустывала неприятно. Ветер давно намел светлого песка, но и тот не оседал тут надолго, скользил, как по льду.

Кейел остановился в паре метров от меня и сбросил сумку. Она мягко упала, не издав ни единого звона. Я смотрела на его спину и сжимала рукояти кинжалов. Для чего мы пришли на мертвую землю? Вольный обещал сложную тренировку, вот только ни словом не обмолвился, насколько она будет сложной.

Он постоял еще немного, оглядываясь, а затем вкрадчиво спросил:

– Аня, ты боишься меня?

Непроизвольно отступила на шаг. Сердце замедлилось, а ладони вспотели. Это какая‑то проверка?

– Нет.

– Твой голос тебя выдал – боишься, – повернулся ко мне.

Обаятельная улыбка и ласковый взгляд заставили постыдиться. Сердце отмерло.

– Кейел, прости.

– Ничего, – кивнул, убирая волосы за уши, – тебе нужно привыкнуть. Отвернись и закрой глаза.

Я подавила вопрос: зачем? Выполнила просьбу. Может, это часть тренировки? Как во всяких фильмах, где наставник выстраивает доверие с учеником. Вот только сомневаюсь, что у нас с Кейелом из подобного что‑то получится. Ведь дело не в нем…

– Нам всем приходится привыкать, – продолжил он. Хриплый голос услаждал слух, медленно приближаясь. – К запахам, к ощущениям или… к чувствам. – Горячее дыхание пощекотало за ухом. Кейел перешел на шепот: – Когда‑то я остерегался привычек. В них не было нужды.

Ветерок потрепал выбившиеся из хвоста волосы. Я вдохнула глубоко, прислушиваясь к тишине. Растерялась.

– Кейел?

Почему он замолчал? Хотела открыть глаза, но голос зазвучал вновь – вкрадчиво, тягуче:

– Нужда появляется только при тесном контакте. Очень тесном, Аня. Когда ты делишь с кем‑то самое ценное. Например, время, жизнь, сердце… вдох или… – он хмыкнул, и закончил ровно, безэмоционально, – тело.

– Тело?

Кислый запах ударил в нос, влажная тряпка накрыла лицо. Я прижалась спиной к груди Кейела, попыталась оттолкнуть его руки, но ослабла. Облака размылись, потерялись в голубом небе, а затем оно стремительно потемнело.

Солнце напекло в голову, правую щеку что‑то царапало, словно наждачной бумагой. Я поерзала, пытаясь приподнять голову с шершавой земли, но толком не смогла пошевелиться. Плечи ныли, пальцы онемели, а в запястье что‑то врезалось. Веревка? Меня легонько похлопали по лицу, и я поморщилась. Кое‑как разлепила глаза. Что случилось?