Кейел обхватил мои запястья и замер, не останавливая. Будто растерялся. Приподнявшись на колени и закопавшись пальцами в его волосы, я целовала самое красивое лицо на свете. Миллиметр за миллиметром. Хотелось не только взглядом запомнить каждую черту, но и на ощупь. Можно ли навсегда запомнить тепло другого человека, его запах, жесты, мимику, звучание голоса? Когда‑нибудь у меня не останется о нем ничего: ни фотографий, ни видеозаписей, ни вещей… Ничего, кроме памяти.

– Спасибо тебе за все, – прошептала я, глядя ему в глаза. Он непривычно широко их открыл и смотрел тоже как‑то непривычно. Испуганно?

– Я скоро вернусь, – повторил он, сжимая кисти моих рук.

Когда открыл дверь, я все еще сидела на кровати.

– Кейел!

– Что, Аня? – мгновенно обернулся он.

Поймав его взволнованный взгляд на себе, я поинтересовалась:

– Ты всегда говоришь, что я все усложняю, – протянула, поежившись и размышляя над дальнейшими словами, но, не сумев ничего придумать, выдохнула и спросила прямо: – Что делать с осколками, которые нельзя склеить?

Кейел нахмурился, побарабанил пальцами по двери и твердо ответил:

– Выбросить.

Я прошмыгнула по пустующему двору в туалет, вернулась в комнату. После того, как хорошенько помылась, оделась в вещи Кейела, а он все не возвращался. Маленькое окно открылось легко, впуская в комнату птичий щебет и ветерок. Я села на тумбочку и смотрела на широкую улицу, залитую солнечным светом. С нетерпением ждала, когда увижу на ней Кейела.

Сердце застучало быстрее, а с души словно тяжесть убрали. Кейел и Елрех спешили к калитке. На фангре был темный костюм, на груди блестел гильдейский знак, заплетенные в высокий хвост волосы качались при каждом шаге. С собой ребята несли несколько походных сумок и маленькую клетку с Кешей. Я уже хотела броситься к двери, чтобы встретить их, но хмурое лицо фангры насторожило. Снова пробудились вина и стыд…

Я слышала шаги и разговоры в коридоре, но продолжала сидеть на тумбочке, опустив голову. Дверь открылась, и Елрех с порога спросила:

– Как ты?

Ответить я не успела – она сбросила сумки, быстро подошла ко мне и крепко обняла.

– Мы со всем справимся, Асфирель, – прошептала она.

– Прости.

Дверь закрылась, и раздался тихий приказ Кейела:

– Аня, закрой окно, – и сразу обратился к Елрех: – Ты сказала, что новости не для посторонних ушей.

– Сначала дай слово, что не оставишь ее, – отступила она от меня.

– И ты мне поверишь? – Кейел изогнул бровь. Прислонился спиной к двери и скрестил руки на груди. – Ее отвергают?

– Что это значит? – испугалась я.

Елрех бегло глянула на меня, а потом отвернулась и грозно оскалилась. Дошла до лавки с ведром, села на свободный край. Долго молчала, облокотившись на колени и рассматривая пол, а затем еле слышно проговорила:

– Да, Асфирель лишают низшего сословия, – вздохнула тяжело и продолжила: –Скоро ее объявят изгоем. Волтуар сказал, что постарается потянуть время до рассвета, но советовал бежать из региона уже к закату.

Продолжение от 30.03

– Я не оставлю ее, – произнес Кейел, не отрывая от меня хмурого взора.

Отверженные – изгои, участники запрещенных культов и преступники Фадрагоса. Что я помню об их жизни? Немногое, однако догадываюсь, что они обречены на вечные скитания и страх быть пойманным. И если Вольных защищают духи, а северян не могут судить без преступления, то я стала обычным преступником. Моя вина? Наверное, я многое совершила, за что достойна наказания.

– Сиелра или Акеон? – спросил Кейел.

– Почтенный Акеон, – подавленно ответила Елрех.

– Ожидаемо, но я надеялся, что обойдется штрафами для Аспидов.

Я смотрела то на Кейела, то на Елрех. Внимательно слушала, стараясь разобраться в происходящем.

– Акеон не простил оскорбление? – поинтересовалась, вспоминая ужасную ночь.

– Он не имел права простить, – на миг поморщился Кейел. – Свидетелей слишком много. Пока ты была любовницей Волтуара, на это могли закрыть глаза, но не сейчас. Прошло не так много времени, а ты снова оскорбила правителей и их народ.

– Всех? – нахмурилась я, сжимая кулаки. – И когда только успела?

– Всех. На празднике Сальир. Ты пообещала, что примешь ис’сиару Волтуара, – отвел взгляд Кейел. – Ты много чего обещала.

Я зажмурилась, вспоминая причины, по которым произносила ту речь. Злость не очнулась, но сожаление затопило все внутри.

– Даже периода не прошло, – протянула Елрех, по‑прежнему не поднимая головы. – Никто не простит. И Волтуар не сможет заступиться. Духи только подтвердили его способность править.

– Объясните, что сейчас будет, – паника неотвратимо накатывала, но я боролась с ней. – Чего мне ждать и как действовать?

– Отправишься со мной, – мгновенно сказал Кейел. По интонации стало ясно, что его решения неоспоримо.

– А потом что? – вцепившись в край лавки, исподлобья глянула на него Елрех. – Какую цену назначат за ее голову?!

Я положила руку на шею; жилка с силой колотилась. Награда за голову? Эта маленькая подробность про жизнь изгоев прошла мимо меня.

– Что ты намерен делать, если тебя заметят рядом с ней? А о вас знает весь Фадрагос! Спрячешь Асфирель? Тебя будут пытать до смерти, лишь бы ты выдал ее! – разгневалась Елрех. Когти погрузились в дерево лавки. – Вы не войдете ни в один город. Нет городов – нет контрактов – нет денег! Ты Вольный! Тебе нужна информация, нужны деньги! Сколько ты протянешь без миссии?! Когда продашь, Асфирель, бесчестный человек?!

– Глупая фангра, – сдержанно протянул побледневший Кейел, перебивая ее, – следи за языком.

Он оттолкнулся от двери, медленно направился к кровати. Остановился ненадолго напротив меня, присмотрелся к моей руке – и я отдернула ее от шеи, виновато спрятала за спиной и отвернулась. А если Елрех права? Как выяснилось, для поиска сокровищницы я ему не так уж и необходима.

– Я не оставлю ее, – повторил он, присаживаясь на кровать. – Но куда подевались твой ум и терпение? Существ изгоняют, – пожал плечами. – Так было всегда, и им всегда давали возможность бежать. Награду за поимку Асфирель назначат, но не столько, чтобы все бросились ее искать. Аня, ты об этом не знала, да?

Я вынужденно посмотрела на него и невольно напряглась. Стальной блеск в теплых глазах мне не понравился. До тирады Елрех его не было, Кейел не выглядел таким пугающим. Что изменилось?

– Не знала, – призналась, сглотнула неприятный комок и пояснила: – Я думала, изгоев просто прогоняют на север.

Кейел улыбнулся, но взгляд по‑прежнему колол холодом. Сердце забилось медленней, а ладони вспотели. И даже не понятно, чего именно боюсь. Мельком посмотрела на Елрех – она вмиг отвернулась от меня, кусая губу. Почему стыдится?

– У них небольшой выбор, – в голосе Кейела звучала насмешка. – Наивных не примут в культы, добродушные не могут воровать, убивать и скрываться, поэтому уходят на север. Честные жители, заметив изгоев, ловят их и доставляют стражам правопорядка. В награду принято платить не меньше ста ларсов – зависит от вины изгоя. Милая фангра права, за тебя дадут не меньше тысячи, – замолчал ненадолго, а после, хлопнув в ладоши, сцепил руки в замок. – Но, Елрех, такой страх… Допустим, Асфирель поймают за пределами региона Цветущего плато. А серьезная опасность ей грозит только тут. Что с ней сделают?

Клетка с Кешей стояла на полу возле сумок. Он ворковал, не позволяя тишине заполнить комнату. Елрех молчала, разглядывая носы своих сапог. Кейел долго смотрел на нее, а после повернулся ко мне. Я поерзала на тумбочке, почесала щеку. Вопросы росли как снежный ком, а ответов никак не находилось.

– Мне нужно на север, – спокойно продолжил Кейел. – Возможно, ведьма и есть Убийца, которого я ищу. У северян может быть подсказка, которая поможет спасти Фадрагос. Поэтому все нормально, Асфирель отправится со мной туда, где изгою нечего бояться. И ты, милая фангра, сразу бы поняла, о чем я говорю, но страх лишил тебя здравомыслия. Все еще не признаешься, чего боишься на самом деле?