Настолько громко, что сердце остановилось. Настолько громко, что точно услышал Кейел, показавшийся из‑за ящиков. Непослушные локоны волос у лица были влажными, а рубашка на груди – мокрой. Он вытирал шею полотенчиком. Его беглый взгляд обжог омерзением, губы скривились. Черные точки заплясали в моих глазах. Сердце снова застучало, но где‑то в горле. Резко, быстро, отдаваясь пульсацией в висках. На лице Кейела за мгновение я прочла все, что он думал обо мне. И я опустила голову, неотрывно следя за сжатыми кулаками Вольного и дожидаясь, когда он пройдет мимо. А затем снова посмотрела на Волтуара и очень тихо сказала:

– Я еще не уверена, что готова остаться с вами.

Правитель не обратил внимания на то, что кроме нас секундами назад тут был посторонний. Стоял спиной к Кейелу, поэтому, возможно, не заметил. Но создавалось впечатление, что ему просто плевать на окружающих. Но вот его улыбка дрогнула, а глаза потускнели. Он не нахмурился, не разозлился и с виду не слишком огорчился, но голос звучал серьезно, без прежнего восторга:

– Ты искала встреч, не упускала возможности, чтобы провести со мной время. Как только я освобождался, ты уже находилась рядом.

– Я старалась привыкнуть, – голос дрогнул, охрип. – Надеялась влюбиться.

– Ошибся, – опустил голову, нервно усмехнувшись.

Стыд и жалость смешались, нахлынули, будто я ребенка обидела. Дала ложный повод.

Никакой жалости! Ты обещала себе, Аня! Обещала! Иначе они сожрут тебя! И тени не оставят от тебя прошлой. Ничего не оставят…

Я сглотнула и просипела:

– Не подносите ис’сиару, я не готова принять ее.

– Поздно, – прошептал он, скользнул ладонями по моим плечам, погладил, а затем сжимая кисти рук, объяснил: – Ис’сиару подготавливали к сегодняшнему дню. Многие поставлены в известность, ведь это великое событие.

– Многие – это кто?

Старалась не разозлиться, но получалось очень трудно. Он ошибся, решил за двоих, а мне теперь отказать ему поздно?!

Сама виновата.

Он правитель, Аня. Он наверняка привык действовать именно так. Не злись на него… Не нужно. Ты тоже столько раз ошибалась, так почему другие не могут? Могут. Еще как могут. Даже правители.

«Не забывай: ты хуже всех, кого я встречал» – пронеслось в голове такое давнее высказывание Кейела, больно резанув по сердцу. Казалось, это было в прошлой жизни, но отчего‑то стало дорогим, пусть и болезненным.

Я тоже ошибалась… Столько раз ошибалась, что уже и не сосчитать.

Успокойся. Волтуар хотел как лучше, потому что подумал, что ты обрадуешься. Он ведь так любит тебя. Старается влюбить в себя, удивляет, используя вот такие уловки, как сюрпризы.

«Я так мало сделал для тебя хорошего?»… – продолжал назойливо звучать голос Кейела в ушах.

Будь благодарной и спокойной…

…«Почему не позволяешь оправдаться? Моя бесценная Асфи, что питает твое недоверие? Собственная ложь?»…

Ты не имеешь никакого права осуждать других, Аня… У тебя просто нет прав на это! Ни единого.

Выдохнула, улыбнулась ласково и погладила большими пальцами руки Волтуара.

– Верховные гильдий, чьи сотрудники прибыли во дворец, знают с самого начала, – посмотрел он мне в глаза. – Мудрецы недавно получили известие, что я сделал выбор. Другие правители тоже знают. Сегодня должны узнать все остальные.

– Волтуар, я не могу, – растерянно покачала головой.

– Не отказывай мне, Асфирель. Пожалуйста, – сжимал мои руки сильнее. – Никто не поймет. Все видели, как ты тянулась ко мне, как мы… Любовницам не уделяют столько времени. Любовницам не прощают всего того… Моя метка истощилась, потому что я часто делал выбор в твою пользу. Просто ты не знаешь об этом, я не хотел говорить тебе. Не хотел, чтобы ты беспокоилась. Если я прощу тебя после отказа, я лишусь титула правителя. Духи отвернутся от меня, отберут метку.

Голова пошла кругом, а мысли улетучились. Волтуар шумно втягивал воздух и медленно выдыхал. Он тоже разнервничался и теперь старался успокоиться. Закусил губу ненадолго, а затем порывисто поцеловал меня. Не осталось сил, чтобы отталкивать его. Ничего не осталось…

Прижимаясь щекой к моему виску, он зашептал:

– Если ты откажешь, мне придется разорвать соглашение с тобой. Ты снова окажешься на улице, но после такого отказа… Сегодня праздник Сальира… Меня лишат статуса правителя, духи отберут метку, а тебя… Тебя изгонят. Изгонят ото всюду, Асфирель. И даже Дриэн не поможет тебе. Как же я ошибся, – отстранился и тряхнул головой, теперь находясь в каком‑то полном отчаянии.

– И как же быть?

Показалось, что я не говорила вслух, а лишь губами шевелила, но, наверное, Волтуар услышал. Опять прижал к себе, обнимая настолько осторожно, будто я могла рассыпаться мелкими осколками, если надавить немного сильнее.

Изматывающая пауза, видимо, превратилась для меня в вечность. Ног я не чувствовала, но как‑то стояла. Ветер приносил тошнотворный цветочный аромат, а приторно‑сладкий запах Волтуара усугублял состояние. Еще немного – и меня бы точно вырвало. Как раньше… Желудок снова проявлял слабость, а эмоционально мне, судя по всему, уже было все равно. Где‑то внутри щелкнул рубильник, позволяющий принимать решения и делать выбор, даже если он жизненно необходимый. Выход из клетки переломает крылья. Мне никогда не вернуться домой? Что будет дальше со мной? С нами. Что ждет Волтуара, если я откажу?

Что ждет меня, если соглашусь?..

Мамочка, как же мне плохо без твоей ласки. Папа, как же не хватает твоей крепкой руки рядом…

– Запоминай, как мы поступим, – сменил интонацию Волтуар на более деловую, чем немного обнадежил: – Прими иc'сиару, но не надевай ее. Когда верховный гильдии духовенства спросит причину. Скажи, что Солнце неспокойно. Любовницам нельзя говорить о бедах во всем мире, но он поймет. Вспомнит, что ты сотрудничала с Аклен’Ил. Добавишь, что хочешь для моих детей долгой и счастливой жизни, поэтому подождешь, когда Солнце усмирит гнев. Но, Асфирель, тебе придется быть убедительной, чтобы никто не сомневался, что именно в этом причина, по которой ты принимаешь предложение, но еще не готова к связи сердец.

Я благодарно взглянула на него, столкнулась с извиняющейся улыбкой и часто закивала, вцепившись дрожащими руками в его рубашку.

Волтуар отправил меня догонять любовниц. Мы должны начать последний обряд, когда дождемся своих правителей. Кейел еще был тут, у помоста, стоял в шумной компании мужчин и о чем‑то рассказывал. Ухмыльнулся, увидев меня, и громче сказал:

– Айвин – это мечта! У нее единственный недостаток – стонет громко. Но пробирает так, что останавливаться не хочется.

– Поговаривали, она неприступна, – поддержал беседу рыжий эльфиор. – Как тебе удалось?

Я опустила голову, как раз поравнявшись с ними. Надеялась, что они хоть немного постесняются, но Кейел четко произнес:

– Ничего особенного. Просто в сравнении с другими она и впрямь неприступна. Бывают и такие… С виду неплохие девчонки, а на деле им просто очень важно хоть перед кем‑нибудь ноги пошире раздвинуть, лишь бы…

Я едва не споткнулась. Ускорилась, удерживаясь, чтобы не заткнуть уши руками, когда за спиной раздался хохот мужчин.

Тебе не о чем переживать, Аня. Разве на правду обижаются?.. Гордость давно растоптана. Ты мерзкая, грязная… даже не человечка. Просто омерзительное насекомое. Червь! Раздушить и потоптаться. Подошвой растереть, чтобы даже мокрого следа не осталось. Ты никто в этом мире. Никем будешь и на Земле.

Но там никто не узнает правду об Асфирель.

Никто, кроме меня. Я буду помнить… Черт возьми, я все буду помнить…

Стиснула зубы, не позволяя себе расплакаться.

Третий обряд был последним и добросердечным. Но не для меня.

Я остановилась, борясь с желанием просто уйти. Хотелось закатить скандал, а затем уйти, громко хлопнув дверью. Но метка не отпустит, а в моей комнате даже двери не было. Любовницы должны быть безотказны… Щеки горели, а в глазах медленно темнело. Злость проходила, а на смену ей мгновенно накатывало что‑то другое… Пугающее, скользкое, не особо знакомое мне чувство.