Танцующие были все ближе и ближе, ладони соприкасались в ритм звенящим струнам, и боль, сладостная боль несбывшейся любви наполняла все вокруг словами певца... И они вливались в сердца, наполненные сейчас лишь безграничной любовью и нежностью, и эти мужчина и женщина стали единственными существующими в мире — лишь слабость и сила... Любимый, покинувший любящую... Девичий призыв, потонувший в ночи... Находящиеся в дюйме друг от друга натянутые фигуры не соприкасались, четко вибрируя в такт призывной, томящей мелодии, наполненной вековечной тоской. Музыка возникала из воздуха и света только что поднявшейся луны, девушка изгибалась в середине круга. Как давно эта песнь брошенной возлюбленной раздалась в ночи, рожденная израненным сердцем? Мольба слов растворилась в темноте, воины застыли...

 Их грубые сердца таяли в звуках, разбрызгиваясь на капли жалости, о которой они уже и забыли. Струны замерли... Очарование спало.

Танцор резко повернулся и вышел из круга. Глаза смотрели сквозь солдат, и они отступали перед его взглядом, не смея задержать. Он был вне этого момента, и все почувствовали это. Он жил в своем мире, и его мир отрицал жизнь. Варг был полон своим прошлым. Он сам был прошлым — сгустком боли. Шаг уходящего становился все быстрее, он свернул в замок и скрылся из вида...

Винта на мгновение моргнула растерянно, но тут же, овладев собой, стала кокетливо раскланиваться аплодирующей толпе. И тоже вдруг ушла за уже удалившимся партнером. Не хлопали ей два человека.

Граф Бен вышел со двора, никем не замеченный, а Эда, присев на перила, наблюдала за происходящим острыми глазами... Она так задумалась о чем-то своем, что не слышала, что происходит вокруг. Дван подскочил к ней. Его разные глаза блестели весело и задорно.

— Ты не танцуешь?

Девушка посмотрела удивленно. Этот парень не боялся ее! После того, как она едва его не убила! Веселье этого рыжего детины хлестало через край, и оно было таким искренним... Впрочем, он, похоже, немного пьян. Эда не знала, что ему отвечать.

— Я не умею...

— Ты не умеешь танцевать? — удивленно закричал бывший драаг. — Да я тебя научу в одно мгновение!

Она колебалась, как себя с ним вести. Ответить резко ей не хотелось. После танца Варга и Винты в ее душу проникло какое-то чувство... Что это было? А Дван уже сгреб ее в охапку со словами: «Смотри, ты держишь меня за руки и просто повторяешь мои движения». Через несколько минут танцующие образовали круг...

Варг подошел к окну, чтобы закрыть ставни. Звуки музыки и крики раздражали его. Взгляд упал на цепь мужчин и женщин, проносящихся мимо костра... Там, внизу, в веселящейся толпе он увидел девушку с длинной лисьей косой. Она танцевала, переходя от одного солдата к другому. Она танцевала хорошо. В ней чувствовались и центр, и ось... На минуту он задержал на Эде взгляд. Это веселье было кощунственно для его памяти. И захлопнул ставни. 

 Окно спальни выходило на восток, и в комнате рано темнело. Эр-ланда продолжал преследовать запах пыли, и приходилось все время держать окно открытым. Но сейчас он поморщился: слишком шумно... Отправляющимся в поход солдатам накрыли столы, пригласили женщин, выкатили вино. Всё, чего он старался избегать — толпа народа, продажная любовь, чревоугодие — сегодня наводнило замок. Оказывается, там были и музыканты, и вот теперь раздались звуки музыки и пение. Он прислушался. Что это? Старая как мир мелодия его родной земли... Музыка льется, и кажется невозможным, что этот надрывный звук рвущейся души могут издавать струны под живыми руками из плоти. Руками, рвущими дикие травы и перебирающими гриву лошади... Как странно, что есть кто-то здесь, в этом морском городе, утонувшем в беспределе последних двенадцати лет правления Травалов, кто помнит и поет эту песню — чистую, как горная река у ее истоков... Он вспомнил свое детство. В доме его отца танцевали вриту, народный танец, и аккомпанировали всегда с певцом. Когда-то и он учился ее танцевать...

Эрланд закрыл глаза и увидел перед мысленным взором танцующих родителей: взлет кистей и опущенные веки, пространство, не осмеливающееся заполниться между ними двумя, сильные икры и железный торс отца... От женщины в этом танце нужна лишь пластика — изгибающийся стан, взлетающие руки с тонкими запястьями. Она оставалась посередине, поворачиваясь лицом к обходящему ее партнеру. Танец требовал от него грациозности и силы, стройных ног и сильной спины. Это был танец красивых, мускулистых мужчин.

Колдун вдруг вспомнил глаза матери, как они текли темным огненным маслом, воспламеняя отца... Отец был страстным, слишком страстным. Немногим отличался от Травала своей жадностью, любовью к женщинам, безудержностью в удовлетворении желаний и прихотей. Воспоминания о том, что в родном доме тоже звучала музыка, лилось вино, танцевали вриту, стали невыносимы... Эрланд подошел к окну и плотно закрыл ставни.

Это была идея Бена — сделать сегодня праздник, чтобы порадовать солдат перед выступлением. Граф прекрасно справлялся со всем, что касалось армии. Знал всех, и его знали все и подчинялись ему беспрекословно. Верон питал к нему откровенную симпатию. Он был любимцем женщин, несмотря на обезображенное лицо и тот факт, что почти никогда не снимал маски. Тарис Бен спал с самой красивой женщиной Ван-дервилля. Много лет он был любовником королевы.

Эрланд задумался: почему этот человек довольствовался быть вторым в армии? Вначале колдун думал, что подчиненные боятся своего командира. Но теперь понял, что солдаты его любят, они преданы ему... Было бы лучше, если б с войском отправился граф. На место начальника гарнизона столицы можно найти кого-нибудь другого. Почему-то он опасался Варга. Странно, что бывшего гладиатора боятся все... кроме Эды.

Смог бы Бен объединить страну? Хотя, конечно, он безроден. Человеку без благородной крови, даже если ему удается высоко подняться, нечего делать на верхушке пирамиды власти, ему не суметь удержаться и подчинить себе остальных. Перед его мысленным взором встали двое: Даневан и Тарис Бен... Лорд, рожденный бастардом, и граф, заслуживший титул, с которым не родился.

Огромный, грузный и безудержный Даневан имел славу одного из самых жестоких людей Валласа. Пытки, которые он учинял над пленными и врагами, отличались изобретательностью и нечеловеческой изощренностью. Характер лорда такой же угрюмый, грубый, хотя и сильный. И граф — высокий и стройный, сдержанный... Эрланду вспомнились его внимательные темно-серые, красивые глаза в прорези вечной маски. Умные, непроницаемые глаза... Посадка головы, жест, которым он закладывал за спину руки, твердый, упругий шаг. Граф не открывает рта без нужды. Но все вертятся вокруг него, стараясь угодить. Так ли он безроден, как о нем говорят?

В столицу стали стекаться мужчины со всей страны. Приходили поодиночке и группами. Все просили принять их в армию. Это было неслыханно! Эрланд помнил, что во времена правления Травалов для привлечения солдат приходилось придумывать разные ухищрения. Заполучить новобранцев было непросто... Вплоть до того, что мужчины бежали из родных домов, зачастую с семьями, скрывались в лесах, в разрушенных после крушения Империи поместьях. Делали все возможное, лишь бы не поступить на службу в войско постимперского Валласа.

И вот все наоборот! И эти люди хотят служить под началом самого знаменитого драага, ставшего живой легендой. Сможет ли он отправить графа по следам Варга, чтобы заменить его на подступах к Северу? Имение Бена находится как раз на границе с Арутом. Там они смогут обойтись без бывшего гладиатора...

Тихий стук в дверь... Кто это? Ах, Кавада! Как хорошо, что она пришла... После долгих раздумий, кого взять своим секретарем, Эрланд решил остановиться на ней. Более дисциплинированного, исполнительного, толкового и умного помощника невозможно найти. Он уже не сомневался, что она его любит. Надо стараться держать ее на расстоянии вытянутой руки, не переходить на личное. Единственное, что смущает — это ее любовник. Говорят, он ревнив. Тарис поддержал переворот из-за любви к ней...