— Нет, Дита, — она помолчала, словно раздумывая, что бы еще сказать. — Из-за того, что вы, мужчины, вечно заняты своими делами, с вашими женщинами всегда что-то случается. Приходится беспокоиться о себе самим.

Варг подумал, что она хотела его обидеть, хотела напомнить про его жену. Ему не было обидно. В принципе, она была права... Он заставил себя встать и пошел к себе. Ему хотелось выть на луну — долго и протяжно, как одинокому волку... пока не придет она. Она не может не прийти, волчица на зов волка... Плоть проникала в воздух и наполняла его силой, о которой беспрестанно твердила Эда. И эта сила тянула их друг к другу. Он присел у костра, увидел кружку с недопитой кем-то водой...

Жар его плоти ткал вокруг него паутину. Он стал пауком, заманивающим жертву. Ему не надо было быть рядом, не надо было ей ничего говорить, подходить к ней... Ему надо было только сохранить эту нематериальную дрожь, которая выливалась в воздух вокруг и изменяла мир — создавала реальность, которую хотел он. Эда будет с ним. Она будет любить его, подчиняться ему. Она не будет больше убивать... Она будет рожать ему детей... Варг почувствовал себя почти богом...

Он ждал ее до утра, не смыкая глаз. Она не пришла к нему вчера утром, она не купалась второй день. Или она ходила одна? Вдруг она больше не нуждается в нем?.. Он отмахнулся от этой мысли. Он видел ее с ним. Своей силой он тянул ее к себе. Она не может не прийти. Варг весь превратился в ожидание.

Его слух стал настолько тонким, что он расслышал легкие, приближающиеся шаги Эды издалека. Он мог узнать их среди тысячи шагов других людей. Она была все ближе и ближе. Вот она наклоняется, подымает полог шатра... Вот, согнувшись, приближается к его ногам... В темноте. Варг чувствовал малейшее движение воздуха. Девушка нащупала его щиколотку и стала трясти, как всегда перед рассветом. Пора идти купаться... Он не имел права на ошибку. Точно выверенным движением бросил тело вперед и схватил ее за запястье. Сильно потянул — так, чтобы это не казалось резко и грубо, — просто сильно. Она потеряла равновесие и растянулась на нем. Варг перевернул ее на спину и положил рядом с собой. Нельзя дать ей опомниться...

— Эда, любимая... я сделаю все, что делает женщина, даже лучше... Я могу сделать больше, чем делает женщина...

Она не двигалась, она молчала...

Варг проснулся оттого, что где-то рядом заржала лошадь... В палатку проникал слабый свет. Он даже сначала не понял, что уснул. Уже рассвело?.. Он по-прежнему сжимал Эду в объятиях. Она лежала лицом к выходу.

— Я уснул? — он мотнул головой, заставляя себя окончательно проснуться. — О, извини меня, пожалуйста...

Эда отвела назад голову, продолжая прижиматься к нему всем телом, и сказала:

— Уже поздно. Дван заходил.

Варг сел, приходя в себя. Вокруг палатки слышались шаги, разговоры. О боги, он умудрился уснуть, оставил ее одну! И спал, пока не взошло солнце!

Кажется, ему никогда не было так хорошо... Он чувствовал каждую часть своего тела, он наслаждался им... Это чувство глубокого удовлетворения заставило его вновь упасть на спину, закрыть глаза и улыбнуться. Эда коснулась его щеки. Ее пальцы были такими нежными...

— Тебе было хорошо? — спросила она.

— Да... Я тебе сделал больно, — Варг отвел прядь растрепавшихся волос с ее лица и улыбнулся. У нее было хорошее лицо — спокойное. Он не помнил у нее такого хорошего, спокойного лица...

 — Я тебе делала больно постоянно...

— Ты мне делала больно специально? — он оперся на локоть и одной рукой сжал ее худое бедро.

— Да...

— Зачем? — он начал ее целовать.

— Чтобы ты меня не так хотел... как ты меня хочешь, — она повела торсом, прижимая свои бедра к его.

И тут он вспомнил: Дван приходил!

— Ты сказала, что Дван заходил, — Варг вскочил.

— Да. Он засунул голову в шатер и увидел меня.

— Ты не спала?

— Нет.

— Почему ты меня не разбудила? Почему ты дала мне уснуть?

— Не знаю... Ты был такой счастливый... Мне не хотелось тебе мешать... делать то, что ты хочешь.

Он улыбнулся и снова подвинулся к ней, навалившись на нее всем телом и прижав к полу. Она была мягкой и нежной. Он не думал, что она может такой быть. Она не прекращала его радовать.

— И, тем не менее, ты мне мешала... мешала делать то, что я хочу.

Они улыбнулись друг другу, и Эда закрыла глаза, но улыбка не сходила с ее губ.

— И что Дван? После того, как увидел тебя?

— Вначале он потряс головой. Как будто не верил, что я ему не снюсь. Но я приложила палец к губам, чтобы он тебя не разбудил...

— А он?

— Он кивнул и ушел... Как ты думаешь, он всем расскажет? — она отодвинулась от него.

— А как ты думаешь, тебя никто не увидит, когда ты будешь выходить? Ты хочешь, чтобы тебя свернули с шатром? — он был раздосадован, что она отодвинулась.

Они посмотрели друг на друга. Варг вдруг понял — Эда боялась, что солдаты увидят ее. Она выйдет из палатки бывшего гладиатора на глазах всего войска. Но девушка хорошо держалась. Похоже, она смирилась с этим. Сейчас был бы хороший момент назвать свое имя... Нет, он еще подождет. Любит ли она его? Он вспомнил ее слова: «Любви не существует. Это зов плоти. Запах животного». Эда снова вздохнула, отстранила его и начала одеваться.

 — Мы второй день без воды. Я ужасно пахну, ты ужасно пахнешь...

— Мне нравится твой запах, — шепнул он, ловя губами руку, скрывающуюся в рукаве.

— Мне тоже нравится твой. Но сегодня вечером мы идем купаться, как только сядет солнце. Понял? — она застегивала кафтан, и голос ее стал снова приказывающий.

— Слушаюсь, моя принцесса, — он поцеловал ее в ямку у основания шеи и заглянул в глаза.

Эде совсем не показалось, что в глазах у него почтительное выражение. Она быстро пригладила волосы, натянула штаны и сапоги и стремительно вышла.

У шатра, спиной к нему, стоял Дван, опираясь на меч, и разговаривал с Издой, откровенно не пуская его к Варгу. Когда оттуда вышла девушка, северянин застыл с открытым ртом. Солдаты вокруг замерли, наступило молчание... Эда быстро, ни на кого не глядя, скользнула к коновязи.

Варг появился из палатки мгновением спустя. Только он вышел, Дван оглянулся, состроил глумливую физиономию и двинул его кулаком в плечо, ничего не говоря... Изда вытянул свое и без того длинное лицо, развернулся, словно забыл за чем шел, и ретировался.

— Дван, — позвал друга Варг. — Там, на постели, должна быть кровь...

— Чья кровь? — по глазам Двана было видно, что он ничего не понимает.

— Эды...

— О нет, — простонал рыжий детина, схватившись за голову. — Она была девственницей?!

— Да.

— О-о-о-о!!! Ну почему тебе всегда так везет! Ты мог бы мне этого не говорить, кстати. Хотя бы из чувства сострадания... ко мне.

Варг слегка улыбнулся глазами и продолжал:

— Сделай так, чтобы у тебя были свидетели. Чтобы как можно больше людей увидели и узнали, что она была девственницей до этой ночи со мной.

— Зачем тебе это? — Дван нахмурил брови. — Это так не похоже... на тебя.

— Делай, что я говорю. Потом поймешь, — сейчас Варг отдавал приказ, и друг это понял.

— Ну, хорошо... Я, как всегда, подчиняюсь... Но просто... на ее бы месте... мне бы это не понравилось.

 — Слушай, если бы это был кто-то, а не ты, он бы уже получил промеж глаз. Я ничего не делаю без причины. Ты этого еще не понял?

— Как знаешь, — недовольно проворчал Дван и исчез в палатке...

Тарис гнал лошадей прямиком через лес, пытаясь догнать рыцарей Арута, отправившихся в направлении на север с небольшим отрядом сопровождения. Гроза, обрушившаяся на полуостров в первую же ночь, когда они покинули столицу, изрядно намочила землю, пополнив бесчисленные лесные ручьи и сделав многие тропы труднопроходимыми из-за скользкой, размытой почвы. Они задерживались, но Бен не хотел свернуть на широкую, петляющую среди белых, выветренных гор дорогу, предпочитая следовать одному ему известному маршруту через лес. После той грозы граф почти не разговаривал с Кавадой.