Они замолчали оба. Тогда он думал, что учитель имеет в виду только Эду. Потом — Эду и ее отца... Сейчас он был в этом не уверен.

— Я все сказал, — Эрлоу поднялся и растаял в воздухе.

Колдун спустился вниз и разыскал человека, освободившего спальню Тариса и Кавады от оставшихся после их отъезда вещей. Все имущество сложили на хозяйственные антресоли и запечатали до возвращения графа. А саму комнату сейчас ремонтировали, перетягивая новыми панелями. Слуга подтвердил, что все вещи Кавады были на месте: белье, обувь, бумаги, платья. Она не взяла ничего...

Эрланд пошел к себе в кабинет. Из окна с широко распахнутыми створками был виден двор и край синей глади моря. На столе расставлена шахматная партия, которую они вчера не доиграли с шахом. Правитель опустился на свое место, по-прежнему в задумчивости.

Итак, Кавада действительно не взяла ничего. Почему? Он мог бы понять, если б она оставила только платья. Но белье, обувь, инструменты астролога, саквояж лекаря?! Такое впечатление, что она убежала. Или тот, кто ее забрал, не дал ей возможности собраться. Тарис спешил...

Сейчас Эрланд не сомневался, что граф принял решение уехать буквально в последний день перед отъездом, и у них с Кавадой было много дел. Что они делали? Надо найти женщину, которая прислуживала астрологу с момента... А с какого момента? И почему она, сама чувствующая себя слугой — в этом он не сомневался, — вдруг взяла служанку?

Как и где ее найти? Она давно не встречалась ему в переходах замка... Колдун порылся в памяти. Он ее почти и не помнит: копна каштановых волос, синие глаза... Надо расспросить слуг, куда делась эта девушка. И как можно быстрее с ней встретиться...

Мужчины приходили и днем, и ночью. Армия разрасталась на глазах. Шли и совсем молодые, с пушком на щеках, и зрелые, и уже старые. Варг никому не отказывал. Для всех находилось место. Как обнищал народ! Он снова и снова удивлялся, какими худыми были люди. Даже шутник Дван сочувственно заметил как-то, что гладиаторов в цирке кормили лучше, чем питались свободные люди по всей стране.

Вот опять Эрик собрал вместе двадцать шесть человек, дезертировавших от их противника. Эти были покрепче, в одежде получше. Они сами сорвали нашивки Травалов — черно-красные полоски... Варг посмотрел им в глаза: простые, грубые лица... Но надо быть начеку, среди таких людей может оказаться шпион, а то и убийца. Два бойца с краю не выдержали его взгляда, опустили головы.

— Почему решили присоединиться к нам?

Сколько он уже задал таких вопросов за последние два месяца! Варг приказал всех приходящих в армию приводить к нему. Безошибочно определял, куда их: в конницу, в пехоту, в обоз. Сегодняшние перебежчики были на конях, при полном вооружении.

— Надоело... — ответил невысокий, крепкий и уже немолодой воин с рубцом через весь лоб.

— Что надоело? — Варг встал напротив говорящего.

— Беспредел надоел. Домой хочется вернуться.

 — Надоело добро отбирать? — он едва улыбнулся, светлые глаза смотрели по-прежнему холодно, посверкивая ледяными искрами. — Или уже нечего отбирать?

— Раньше лучше было...

— Когда раньше?

— При императоре.

— Чем лучше? Так же платили налоги...

Теперь ему ответил стоявший с краю костистый парень с редкой светлой бородкой и круглыми глазами навыкате:

— Тогда налоги платили, да и самим оставалось. А сейчас вывернись наизнанку, и все равно придут и отберут последнее.

— Молод ты еще, чтобы помнить, что было тогда. Сколько тебе? — Варг подошел к нему.

— Двадцать восемь... Нет, я помню! Отец пасеку держал, на отшибе села. Семья у нас большая была, девять детей со мной. Дружно жили. У меня тогда как раз подружка появилась... Я к отцу пришел, просил поженить нас. Батя сказал: «Молод еще, дом сами не справите». А потом, когда Империя распалась, отца убили... Подружку изнасиловали и тоже убили... Село сожгли. Где теперь мои братья и сестры? Я их, наверное, и не узнаю... Я бы вернулся... Срубил бы дом, жену бы завел, детей...

— Ты откуда?

— С Тареша...

— А что, сам потом не насиловал? Не убивал? Не жег?..

Парень опустил глаза и умолк.

— Все мы насиловали, все убивали, все жгли... Навоевались уже! Скоро народа совсем не останется. А кто останется, сам помрет от недоедания и болезней. Не дело это, не по-человечески, — говорил худой пожилой солдат с очень мускулистыми руками. Куртки на нем не было, только кольчуга.

— В пехоту пойдете, все. Коней отдать. Первый месяц присмотрят за вами. Не будете чудить — снова сядете верхом, — Варг еще раз сурово обвел их взглядом. Подождал, пока глаза перед ним не опустили все. Повернулся и, не оглядываясь, нырнул в свой шатер.

Из всех областей военные отряды, не пожелавшие поддержать переворот, стягивались к замку Монатаван. Урвий, владелец крепости, собрал под свои стены всех сторонников свергнутых Травалов. Это был настоящий крепостной город, обнесенный толстыми стенами, прекрасно защищенный с одной стороны неприступными скалами, с другой — бурной горной рекой.

Взятие Монатавана было бы решающим фактором в войне. Но город мог обороняться целый год. Осада?.. На это нет времени. Или надо, обогнув его, признать независимость Урвия. Как говорилось в соглашении, с которым прискакал гонец: «Валлас восстановленной Империи соглашается признать независимым государством территорию внутри него с центром в городе Монатаван».

— Мы не возьмем город, — Изда поднял глаза от карты, которую он изучал, на Варга. — Нет смысла подвергать людей такому риску. А осада может продлиться едва ли не год. И тогда другие области получат шанс прийти в себя и, возможно, тоже захотят независимости.

— Об этом не может быть и речи!

— Ты о чем?

— Никакой осады! Город надо взять сходу и разбить Урвия наголову.

— Но как?

Бывший гладиатор задумался. Кажется, он знает как...

— Дван! — Варг выглянул из шатра. — Разыщи Эду и приведи ко мне.

Сегодня утром, как всегда, когда рядом находилась вода, на восходе солнца они ходили купаться. Обычно девушка заходила к нему в палатку, когда ночь еще окутывала землю, дергала спящего Варга за ногу и ждала его снаружи. Только он показывался, припускала почти бегом по одной ей известным тропам к озеру или речке. Он еле поспевал за ней.

Когда они достигали воды, начинало светать. Немного тренировались на берегу. Обычно она показывала какое-то движение, которое Варг отрабатывал, пока девушка плавала. После того случая, когда он неожиданно для самого себя поднял и обнял Эду во время танца, он больше не учил ее танцевать вриту, а она не разминала его тело после занятий.

Этим утром ему никак не удавалось повторить прием, продемонстрированный ею — удар в полупрыжке. У него не получалось расслабиться и потечь, как делала она. Был зажат, делал множество ненужных усилий. Краем уха слышал всплески воды. Старался не смотреть на купающуюся. Она была начисто лишена чувства стыда. Не моргнув глазом могла расхаживать голой. К счастью, Эда никогда не купалась там, где мылись солдаты. Внезапно в его сознание вторгся посторонний шум...

 Что это? Он бросил взгляд на озеро. Позади мерно взмахивающей руками девушки поднималась чья-то спина, волны расходились в стороны от черной полосы. То, что плыло за ней, набирало скорость.

Варг закричал как безумный: «Эда! Берегись!» — и прыгнул в воду, схватив нож. Уже плывя к ней, понял, что не успеет... Если эта тварь набросится на нее, от девушки не останется ничего. Он не видит в воде и не знает, что может выплыть под ним. Остановился и оглянулся: уже прилично отплыл от берега. Куда исчезла Эда? Он не слышал ее крика... В голову пришла мысль, что если это чудовище ее сожрало, оно может тут же напасть и на него.

Оглянулся снова — никого... Вдруг кто-то под водой вывернул его кисть так, что он выпустил нож, и рядом с ним с шумом и фырканьем вынырнула воительница верхом на странном животном. Голова чудища напоминала лошадиную, но заканчивалась небольшим хоботом. Длинная шея переходила в массивную спину. Это создание было размером с быка. Конечностей видно не было.