— Мне иногда кажется, что земля — живое существо... Существо, обладающее разумом, превосходящим разум людей. Мать, породившая нас... И она наделяет человечество разными способностями и качествами в зависимости от местности их проживания. Люди слишком разные, и земля слишком разная. Мы не были северянами, но этот край изменил нас. Влияние Севера сильнее, чем жаркая звезда, пылающая над нами. И теперь мы принадлежим Аруту. Вы вернетесь в родную землю все... Я отказываюсь от помощи Вирзода и Грегора. Чтобы не вызывать лишних вопросов, раненые Орд и Изгун пока останутся в Вандервилле.
Чадер вскочил и подошел к нему. Спросил тревожным голосом:
— Ландос, но ты... ты тоже вернешься? Потом?
— Да... мне бы очень хотелось.
Ландос повернулся и направился к Фаде, положил ему руку на плечо, сказал громко:
— Береги нашу землю, Фада. Теперь ты будешь старшим...
— Но ты... ты вернешься? — эхом за Чадером повторил брат, коснувшись пальцами холодного запястья.
— Кто знает...
— Мы не восстановим Империю Давикулюсов, — воскликнул Орд. — Сколько в нас их крови? Не так уж и много... Если те, кто совершил переворот, ставят эту задачу, значит, кто-то из семьи императора остался жив. И этот кто-то скоро выйдет из тени. Ему найдется пара, угодная тому, кто платит за все. И тогда все станет на свои места: вернется правящая династия, но фактически придет к власти тот, кто на все давал деньги. И он побеспокоится их себе вернуть, в еще большем количестве. Надо лишь подождать... Тем из нас, кто останется в Вандервилле, нужно постараться не умереть до того, как Давикулюсы объявятся. И только тогда мы сможем покинуть этот мир.
Ландос обращался теперь ко всем:
— Надо обезопасить наши границы и защитить людей. Им нужно уходить...
— Нам некуда уходить. На Арут много веков наступают воды океана! — вскочил Ирвен.
— Ты, Ирвен, лучший моряк. По возвращению выходи в море и посмотри, что случилось с легендарными островами на севере, — взгляд Ландоса перестал быть отрешенным. — А вы, остальные, соберете людей и уйдете в лес. Воины Валласа не закалены нашим климатом, они не сунутся туда. В чаще есть места, куда еще не ступала нога человека. Там живут дикие звери и еще некто, вы знаете... Если там находится место для них, возможно, найдется и для нас. Мы поладим с ними...
Валлас напоминает обжору, невоздержанного в еде: он сует в рот все, до чего может дотянуться его рука, не замечая, что уже не может встать. Восток, по сути, скатился в дикость, там остались лишь напуганные рабы и кочевники-убийцы. Запад нищ, из него Травалы выдавили все, что возможно. Единственное, что беспокоит людей — как выжить сегодня. Пока будут объединять Валлас, вам надо уйти, чтобы успеть увести людей и отплыть к островам до зимы. Арут больше не будет платить дани. Вир-зод и Грегор, я отказываюсь от вашей помощи. Вы разделитесь на три отряда и пойдете небольшими группами по разным дорогам, когда армия покинет столицу и отойдет на значительное расстояние. Я останусь с Ордом и Изгуном.
Фада встал и сделал знак, призывающий брата замолчать. Все его поняли. Чужая страна, чужие люди, чужие обычаи... Замок полон шпионов...
— Ландос... ты всегда так чудно говоришь... Но к чему это? Зачем нам это? Неродная земля... развращенные люди... у них нет ни чести, ни совести!
Братья обступили старшего, заговорили наперебой: «Ты не можешь здесь остаться. Ты чужой. Тебе никто не даст настоящей власти».
— Да она мне и не нужна. Я должен вам дать возможность уйти — сейчас, всем... Я буду делать то, что от меня хотят, пока вы не вернетесь домой. Потом уйду и я... в другой мир. Если я умру, придет настоящий правитель. Но Север будет спасен.
— О нет! — у Чадера на глазах выступили слезы. — Ландос, твой дом ждет тебя... твои жена, дети...
— Жизнь всегда заставляет нас делать то, что нам не нравится, — глаза Ландоса стали сухими и цепкими, как когти сокола. — Когда тянет в пляс — пора спать. Хочется яблок, а есть только мясо. Пришло время любить, но начинается война... Влечет родная земля — долг велит оставаться в другом месте. Для жизни души очень важно не потерять ощущение дома...
Чадер подошел к Ландосу и стиснул его руки:
— Мой дом там, где ты. Я потерял обоих родителей. Я не могу потерять и тебя.
— Мой мальчик, твой дом там, где ты можешь быть самим собой. Не следить за лицом, не думать, что ты говоришь. Знать, что тебя любят таким, какой ты есть.
— А если уже нет людей, которые тебя любят?
— Самый главный человек, который тебя любит — ты сам. Твой дом в твоем сердце, в твоем уме. Храни в себе эту атмосферу покоя и любви. Стань для самого себя родителем и стань сам своим собственным ребенком. Пусть жизнь вертится, как картинки на ярмарке. Внутри тебя всегда будет покой. И если ты его сохранишь, ты сохранишь себя.
Глава девятая
ТАЙНЫ ЗАМКА ВАНДЕРВИЛЛЯ
Кавада так погрузилась в расчеты, что появление неслышно вошедшего в кабинет человека заставило ее вздрогнуть всем телом.
— Извините меня, я вас снова испугал...
«О, боги, это Верон!» — она постаралась овладеть собой.
— Я могу присесть?
— Да, да, конечно, — женщина оглянулась в поисках второго стула.
Он был завален бумагами.
— Не беспокойтесь, я освобожу его сам.
Верон переложил кипу листов на краешек стола, и Кавада успела заметить, как внимательно его глаза скользнули по бумаге. Она словно видела его первый раз в жизни. Министр невысок, несколько полноват для своего роста, у него очень ухоженные руки и красивые карие глаза.
— В последнее время у вас было много работы...
— Да, — Кавада начала волноваться. Нельзя показывать свои эмоции, нельзя обнаружить свои чувства перед этим человеком. — Но, к сожалению, к моим услугам прибегают все реже и реже. Наверное, с приходом к власти рыцарей Арута мне придется поискать другую работу.
Это была правда, хотя уйти из замка она все равно не сможет. Граф Бен ей не позволит. Да и куда она пойдет? Пополнит ряды продажных девок Вандервилля? Она уже стара для борделя, хотя все еще красива...
— Но вы не останавливаясь делаете расчеты — сложные математические расчеты, — Верон показал рукой на переложенные им листы бумаги.
— К сожалению, господин Верон, мною движет исключительно страсть к этому искусству. Мастер Эрланд сам очень хороший астролог, лучше меня, и не нуждается в моей помощи. А рыцари Арута, похоже, не интересуются влиянием звезд.
— Очень зря. Ваши прогнозы всегда были точны... до последних нескольких месяцев, пока мы с вами не подружились с Эрландом.
И этот человек почти признался ей в любви! Надо быть очень осторожной с ним...
— Я не знала, что вы с ним тоже подружились, — Кавада заставила себя улыбнуться.
— А я знал о ваших визитах к нему, когда он еще был просто бродячим магом.
Было бы странно, если бы за ней кто-то не следил — в замке все следили друг за другом. И тем не менее ей это сошло с рук... или сходило до сих пор.
— Я хотел бы вас спросить: а что нам в действительности обещают звезды?
Он что, смеется над ней?
— Сложно сказать...
— И все-таки?
— Сложно сказать, — повторила Кавада. — Три планеты выстроились в ряд, и аспекты им благоприятствуют...
— День переворота — его выбрали вы?
Это был допрос. Она почувствовала взгляд его глаз, таких пронзительных, таких всезнающих. Его невозможно обмануть, лучше и не пытаться.
— Мы... рассчитали его вместе... с Эрландом.
Верон удовлетворенно кивнул. Кавада молчала, и министр продолжил:
— Я знаю ваше положение в замке с самого начала — унизительное положение...
Женщина почувствовала, что начинает краснеть.
— У всех, кто служил Травалам, было унизительное положение. Но сейчас все должно измениться. Мы тоже можем воспользоваться моментом, чтобы нас больше никто не унижал. Не позволяйте себя унижать!
Что это? Что он знает о ней?
