Дни проходили один за другим, магессу сжирало нетерпение. Вернулись ее полководцы лишь на восьмой день после ее возвращения в Мудрый Дуб.

Стройная колонна войска вступила в город через широко распахнутые ворота. Всех гномов удалось разместить в казармах, хотя их было, по меньшей мере, тридцать тысяч. Две из них — некроманты.

Крама без вопросов пропустили в покои госпожи. Мара нетерпеливо прервала его учтивый поклон и приказала:

— Говори.

— Число верных вам офицеров и полководцев не изменилось, моя госпожа. Мы проникли в крепость ночью, таясь во тьме. К счастью, многие догадывались о том, что рано или поздно мы там появимся, и войска уже были мобилизованы, когда мы стали их выводить. С нами пошли тридцать тысяч, треть всех воинов, оставшихся в крепости. Некроманты тоже были готовы и почти все отправились с нами. Однако возникли… Сложности. Что-то ударило по нам. Оно было так сильно, что даже простые воины почувствовали магию. Две тысячи некромантов вступили с ним в противоборство, но даже их объединенные силы не могли до конца сдержать удары, что обрушили на нас. Мы начали отступать обратно к городу. Преследовать нас не стали, убитых тоже нет, но многие оказались ранены — магия неизвестного нанесла им тяжелые ожоги. Некроманты полагают, что это была Страсть. Возможно, она что-то подозревает.

— Вот как… Да, эта выскочка всегда любила сунуть нос не в свое дело и никогда не упускала случая кого-нибудь укусить. Что ж… Я разберусь с ней, когда придет время. А сейчас иди к воинам. Собирай армию. Пусть здесь останется Кхаро со всеми своими, парой сотен панцирников и тысячей всадников. И еще с десяток некромантов. Всех остальных — к оружию. Завтра с рассветом выступаем.

Гном удалился, оставив магессу в одиночестве.

Мара стояла прямо посреди широкой пыльной дороги, что уходила из города на северо-восток. Ветер крепчал день ото дня, становясь все злее, все холоднее и неистовей. Полы серебряно-белого балахона Падшей плавно развевались, кожи приятно касался мягкий, освежающий воздушный поток.

Рядом с ней не было Зимы, извечной ее спутницы и единственного ныне живого существа, которое она любила.

— Завтра я отправляюсь в поход. А ты побудешь в городе. — Говорила она при тусклом свете факелов, с улыбкой поглаживая белоснежную гриву лошади.

Зима с неудовольствием всхрапнула, дернула головой.

— Не упрямься, — строго, но все же мягко предупредила магесса, — это опасное путешествие. Я едва ли могу гарантировать, что вернусь с успехом и что вообще вернусь.

Зима топнула копытом и неохотно отвернулась — она понимала, почему хозяйка не хочет брать ее с собой.

— Кхаро присмотрит за тобой. Я не знаю, сколько времени меня не будет… Может, месяц, а может, два. Ну, не хмурься, будь умницей. Прощай, Зима…

С этими словами Мара отвернулась, вышла из личной конюшни, построенной специально для Зимы и ушла, больше не оборачиваясь.

Она, закрыв глаза, стояла, пребывая в отвратительном настроении. За ее спиной выстраивались войска — тридцать тысяч воинов и две тысячи некромантов собрались под ее знаменами, готовые выступить в поход.

Мара рассчитывала, конечно, на большие силы, однако все-таки в этот раз ей куда как сильнее были нужны именно некроманты, а их с ней отправилось достаточно. Свои шансы в этом походе она оценивала, как пятьдесят на пятьдесят.

Сейчас ее душу терзали сомнения. Игра, которую она затеяла, была столь опасна, что даже ее нервы постоянно находились в напряжении. Мара все время ставила себя перед вопросом: смогу ли я? Поистине, задуманное ей было столь грандиозно и казалось столь абсурдным, невыполнимым, что даже ее сила выглядела недостаточной, забавной, даже немного смешной.

Не только абстрактные размышления, но и действительные факты вставали перед ней. Как она сможет противостоять Восьми? А в том, что она задумала, рано или поздно придет такой момент, без сомнения.

Что она будет делать, если против нее разом встанут остальные Падшие, забыв о войне, о Империи?.. Конечно, с поддержкой самых верных ее некромантов, быть может, ей удастся выстоять против объединенной мощи магов прошлого, но чего чего это будет стоить?

Тряхнув головой, магесса прогнала дурные мысли. Рассветный луч робко поднялся из-за горизонта и коснулся ее лица. Самое время выдвигаться.

Армия двигалась быстро, дисциплинированно и с энтузиазмом. Сначала, прямо за восседающей на огромном ночном волке Марой, шли всадники. Десять тысяч, такого количества хватит, чтобы разбить в поле вдвое превосходящие пешие силы.

За ними сразу же плотным строем тянулась шеренга. Десять тысяч арбалетчиков в двойных кольчугах и куртках с нашитыми медными пластинами. На поясе и нижней части бедра были закреплены короткие, но широкие мечи — ножны надежно крепились и не болтались во время бега.

На спине у них особым образом висели перекрещенные ремни, удобно становившиеся ножнами для тяжелых пехотных арбалетов с двумя ложами, когда воинам необходимо было стать пехотинцами.

Восемь тысяч тяжелой панцирной пехоты замыкали строй. Эти воины были невероятно сильны, быстры, их было сложно убить. Словом, именно они славились на весь мир, как грозные стражники расы гномов.

Две тысячи некромантов же растянулись широкой цепью, плотно стянув по краям тело войска. По приказу Мары, некроманты передвигались так с самого начала похода. Никто не понимал, чем обусловлена такая странная необходимость, да и обусловлена ли она вообще, но приказу все подчинялись.

Одной лишь Маре было известно, какая опасность ждет ее и ее воинов самой первой. И она была готова к этой опасности.

Путь армии лежал через замок Валинстр, который должен был сыграть ключевую роль в предстоящих событиях. А путь к самому замку проходил через лес. Конечно, лес этот был не особо большим, примерно таким же, как тот, что примыкает к Мудрому Дубу с запада, а может даже и меньше.

Вечером первого дня похода Мара увидела далеко впереди этот лес. На следующий день под его сенями уже шагали тысячи ее воинов. Исполины могучих дубов и осин, вставших по обе стороны от дороги, будто клонились к ней, простирая ветви друг к другу, но все же недоставая нескольких десятков ярдов.

Тракт был весьма широк, так как предназначался главным образом именно для передвижения больших боеспособных армий, а это требовало много пространства. Однако он был невероятно скучен и однообразен, особенно в сравнении с прекрасными пейзажами, что можно было лицезреть, углубившись на пару-тройку сотен футов вглубь леса.

Там, нетронутые человеком, древние могучие деревья с огромными, сильно выдающимися из земли корнями густо покрыты зеленым мхом, солнце весело играет на сыроватой от частых дождей земле, с легкостью пробиваясь сквозь редкие кроны.

Птицы и звери здесь гуляют свободно, не боясь человека. Люди почти не суются в эти чудесные уголки первозданной прекрасной природы, не могут испортить их. Множество насекомых умиротворяюще гудят, переговариваясь на своем родном, никому боле не известном языке.

Все здесь будто поет и одновременно с этим стоит тишина. Не гробовая, но прерываемая множеством живых звуков, без которых невозможна была бы такая добрая, приятная, по-летнему теплая в любое время года атмосфера, висящая в воздухе.

Здесь земля была пронизана десятками и сотнями ручейков, ручьев, речушек, рек. Во многих местах можно было увидеть водопады, через каждые сто ярдов встречались пруды и небольшие озера.

И что это были за озера! Самый грубый и черствый, помешанный на битвах и сражениях вояка не смог бы, испив из них воды, по-достоинству не оценить ее вкус, не наполнить опустевшие фляги.

На одном озерце, совсем маленьком, больше напоминавшем пруд или бассейн речонки, резво несущей свои воды все дальше и дальше на восток, стоя в нескольких ярдах друг от друга, мирно пили волк и заяц.

Хищник в изобилии находил себе пищу в этих по-истине сказочных местах, спрятавшихся на западе Империи, в таком странном и неприметном уголке, и не испытывал никакого желания и потребности убивать травоядного. Заяц, в свою очередь, прекрасно это понимал и даже не пытался следить за передвижением своего извечного врага.