Мы вновь оседлали лошадей, и медленным шагом, давая им отдыхать, но и не стоя на месте, отправились вдоль погибшего города Мудрый Дуб.

«Некроманты гномьи, сила черная, чудовища окаянные, ино к убиением приспособленные и ино убиениями явствующие. Дьяволы безбожные длани на их создание прострили, занеже рек тот, кто зрил их самое: «Нелюдь проклятая эта хоть и противна самой человеческой душе, ано к породе гномской не присна, занеже есть в ней два аршина да паки полма аршина, да паки аршин в раменах.»

И разнятся твари эти, богам неугодные, как разнятся вран и кречет. И есть девять обличий нечистивцев этих, сиречь девять ступеней ведания темного.

Самый слабый посреде них есть ступень первая, она хоть и слабее темных содругов своих, ано и люду мирскому и воинствословию умеет вред нанести. Отроки ступени этой уноши паки, ано наипаче среди остальных на гномью породу сходят, занеже есть в них взрасту меньше, чем в прочих. В шуйце у них посох силы темной, окаянной, и хоть прост он зраком, ажно трость человечья, есть в нем залаз черноисточный.

Ступень вторая, паче первой, да паки не самая горняя. Печати темные на приволоке висят, ато к латам чарным приварены. Шуйца посох силы темной сжимает, ато непростой посох, обаче о черепе враньем.

Ступень третья, силою темною оделена паче первых двух вдвоем взятых, и ступень эта, и выше ступени с родом людским, ажно и с гномьим, общего не имут вовсе, неже не пронять отродий этих нечистых ноли ни чем. Да посох у них непростой, ано темной мощью пропитан, да черепом кречетовьим украшен, да шуйца о перчатке чарной, неже смагою до кости прогрызает, да зелу живную пьет.

Ступень четвертая, аже посох длиньше прочих имет, ато с адамантом черным в навершьи. Шуйца перчаткою чарной обвенчана, как и у ступеней всех горних. Десница меч рунный сжимает, да зелою темною напоенный. Ступень эта, и горние ступени трупы подъять способны, да на ворога уклонить.

Ступень пятая милоть байданный держит за спиною, да сустуг харалуга враньего, да шелом омженный. Посоха отроки ступени этой не имут, ато секира громадная за спиной приторочена, да еже требно, в ход пустить могут не косно. Свене, зельнее прочих, сокромя разве ступени девятой, да магией своею может ино себя, да дружних озелить.

Ступень шестая в шуйце посох с лапою когтистой держит. Выя мощная ожерельями чарными увешана, ано в браду кольца харалуговые вплетены.

Ступень седьмая, в шуйце посох с черепом волчьим, в деснице кистень боевой, чарный, да тьмою облюбленный. Глаза во тьме ночной фиолетовым шаром брезжат.

Ступень восьмая, шуйца посох с черепом драконьим сжимает, персты кольцами харалуговыми объяты. Выйдет еже на бой ратный, ино привабит, выйдут к нему и станут ошую него враны, да кречеты, да всякая птица гладная, и станут одесную него волки, да лисы, да всякое зверье ночное.

Ступень девятая же, последняя. Разнятся отроки ступени этой, как разнится зверье лесное. И зелою оделены, якоже не один из прочих ступеней не оделен. И мечи ратные гнут, ажно вейю ивовую. И посоха деи не имут, неже зелой темною и сами наполнены. И не одной лишь навью окормлять вольны, ано паки иными началами. И одним взмахом длани мощной, да юзой глагол последственных, способны рать целую мертвецов подъять.

Древняя рукопись Неботочного храма

Мара не любила путешествовать на лошадях. Как и на волках, впрочем. Она любила ходить пешком, но этот способ был очень медленным. Она мирилась с этой необходимостью лишь из-за Зимы, ее любимой лошади. Жару Мара не любила вдвойне, предпочитая ей свежий холод и пронзительные завывания вьюги. Обычные люди не могли услышать в них ничего, но Холодная Дева слышала. Вьюга общалась с ней. Рассказывала сплетни, шутила, смеялась и бесконечно выла, выла, выла.

Зима всхрапнула, дернула головой. Она, как и ее хозяйка, предпочитала извечный ледяной наряд на мрачных пиках молчаливых гор палящему зною и грязи. В большой луже на миг отразилась высокая молодая девушка с заостренными кончиками ушей, длинными белоснежными волосами, и бледными, колючими, как кусочки обжигающего льда, глазами. Она без седла и стремян сидела на спине красивой белогривой лошади. Прямая осанка, полуопущенные веки и горделивая манера держать себя выдавали в ней аристократичное происхождение.

Сразу за ней десятью рядами ехала сотня гномов верхом на огромных темно-серых волках. В двух десятках ярдов впереди пешком шли еще семеро гномов, выше остальных с посохами. Некроманты. Ростом они не уступали людям, а в плечах были шире раза в два. Они возвышались перед Марой неприступной жилистой стеной, готовой защитить ее от любой опасности. В действительности же, она была способна стереть их в порошок несколькими словами.

Слова… опасная штука. Они могут порезать, разрубить, смять, уничтожить, стереть, спалить, разрушить, обратить в прах. Многие говорят, что слова лживы. Но на самом деле в них кроется истина. Нельзя вернуть назад слова, покинувшие душу. Их следует опасаться, как огня. И восхищаться, как порядком, недостижимым идеалом, в котором скрывается правдивая суть мироздания.

Мара улыбнулась своим мыслям. Светало. В это время ее всегда тянуло к высоким размышлениям. Погладила шею лошади. В голове маленькой, едва заметной искоркой возгорелась магия. Она тут же «прислушалась», сверяясь со своими ощущениями, задумчиво провела рукой по лошадиной гриве. Затем выставила руку вверх. С нее слетели несколько замысловатых слов, и двухэтажное здание в центре города будто ударило огромным молотом. Его сплющило. Затем тоже самое произошло еще с несколькими высокими домами.

Она отдала молчаливый сигнал, и за ее спиной зазвучал низкий раскатистый рев горна. Город Мудрый Дуб отныне принадлежал ей.

— Всех выживших убей. Я не желаю возиться с ними. — Не повышая голоса, говорила Мара.

Она сидела в удобном плетеном кресле и изящной рукой в черной кожаной перчатке держала хрустальный бокал с темно-красной жидкостью. Она лениво переливалась в нем, давая отсветы и искажая реальность.

Бывший кабинет кого-то из местных богачей был весьма уютен. Кутаясь в белый, как первый снег, балахон, Мара наблюдала за хаотичными языками пламени в камине. Дрова тихонько потрескивали, источая приятный запах и жар. Но в комнате все равно было холодно.

Книги. Бесконечное множество книг в кожаных переплетах и бережно хранимых обложках покоились на стеллажах по обе стороны от камина. От них веяло тяжелым замогильным холодом мудрости веков и ясности льда. Ни пылинки не отягощало кладезь познания. Новой хозяйке дома это нравилось. Прошлый владелец поместья знал толк в рачительности. Быть может, если бы Мара знала, кто он, она бы даже оставила его в живых. Но ей было лень выискивать. Скорее всего сожрали живые мертвецы.

Холодная Дева задумчиво наклонила бокал к себе. Вино тотчас перелилось на прозрачную стенку, вслед за ее взглядом. Мара осушила бокал и аккуратно поставила на изящный деревянный столик весьма искусной работы. Перевела взгляд на стоявшего перед ней собеседника.

— Очистите всю территорию вокруг этого дома, вплоть до городских ворот. Мне нужна ровная земля. Затем построите стены, но втрое более широким кольцом и в три раза выше. Укрепленная башня для стрелков и стойка баллисты — каждые тридцать ярдов. Затем вернешься за дальнейшими указаниями. Можешь идти.

Некромант оставил ее в одиночестве.

Падшая планировала превратить этот город в свою личную ставку. Эта позиция была очень удобна, здесь можно было развернуть войска и направить их в любую точку Империи. Гордыня, как ее называли в этой стране, была сильнейшей из тех, кого здесь называли Падшими. По общему плану она должна была дождаться, пока Глешь и Грот Утопленника перекроют, затем захватить Влосу, вернуться в этот опорный пункт, мобилизовать армию и пробить Край Семи Листьев. Но у нее было свое мнение на этот счет.

— Из пламени Империи возродится мой мир… — Протянула она.