— Крам! Лаву! Прямо сейчас! — Ее голос изменился до неузнаваемости. Он был похож на нечто среднее между шипением змеи и шелестом сухих листьев.

— Да, госпожа! — Без лишних задержек гном бросился выполнять поручение, как никогда до этого.

Вскоре тысяча издающих боевой клич всадников понеслись по уже проторенной дорожке. У них снова были стрелы с просоленными веревками, однако этого хода от гномов уже ждали, и со стены полетели сотни плетенных из ивовых прутьев приспособлений, под названием «корзинка». Попадая лапой в такую корзинку волки подскальзовались, и, как правило, теряли всадников.

Подскакав к крепостной стене гномы увидели перед собой сплошной ковер из корзинок. Волки начали оступаться, сталкиваться, всадники посыпались на землю, словно горох. Те, кто пытался обогнуть свалку, лишь усугубляли ситуацию и попадали на прицел к арбалетчикам. Не упускал своего шанса и молодой Неркнат со своими товарищами, их гигантские арбалеты точно били по целям, прошивая тяжелыми болтами по нескольку человек и волков за один раз.

— Болтушку! Готовьте болтушку! — Закричал Валинстр, увидев лаву гномов почти под стеной.

Рядом с головой герцога пропела выпущенная кем-то их Каменных Жал стрела — те, осмелев, начали постреливать из-за уступов.

— Ваше сиятельство, осторожнее! — предупредил Валинстра один из сопровождающих его офицеров.

— Пустяки, — отмахнулся герцог, — С такого расстояния они не попадут.

В то же мгновение предупредивший герцога рыцарь получил в горло стрелу, и, захрипев, свалился с яруса во двор.

— Подумать только, какие меткие, — проворчал Валинстр, и, коротко выглянув из-за каменного зубца, благоразумно спрятался снова.

— Давай! — крикнул он, обращаясь к трем обслуживающим болтушку солдатам.

Те с разгона подкатили ее к стене и опрокинули. Смоляная бомба скользнула по закругленному желобу болтушки, и, подпрыгнув, перемахнула через крепостной ров, расколовшись у гуще свалившихся с лошадей гномов.

Полыхнуло жаркое пламя, закричали гномы, предсмертно завыли волки. Зрелище было ужасное, но скоро все закончилось, и огонь начал с треском пожирать трупы. Запахло горелым мясом и шерстью, однако основная часть лавы уже уходила прочь.

Мара скрежетала зубами, наблюдая нелестную картину. Вся согнувшаяся и нахохлившаяся, с как будто удлинившимися когтями, похожими на птичьи, она напоминала готовую броситься на свою жертву снежную гарпию. Огромные хищные птицы водились далеко на юге, в землях Фларда, и считались невероятно опасными, благо редкими, тварями.

— Скверно, госпожа. Зато уступы все, кроме центрального, строятся полным ходом. Противник не отказал себе в удовольствии поджарить всадников, однако на это время оставил в покое наших строителей. Все же, хоть и ценой потерь, мы своего добились. — Подошел Кнерон. Он был единственным, кто мог заговаривать с ней в таком состоянии, при этом не рискуя лишиться головы.

— Да, ты прав. Все таки мы своего добились. — Слегка остыла Мара, видя, как от основательно подросших стен уступов уходят со своими щитами вахмистры — их помощь там больше не требовалась.

По полю носились обожженные волки, жалобно скулили, но никто не торопился их поймать, чтобы прирезать — осада подходила к концу, и в излишках пищи не было нужды.

— Ты видел, что они бросали под ноги волкам? — все еще взвинчено поинтересовалась она.

— Нет госпожа, но похоже, что-то вроде плетеных ловушек, — неопределенно ответил полководец.

— Да… Вроде того. Нет, я лично сниму кожу с этого хитрого ублюдка Валинстра. Помяни мое слово, Кнерон, сниму. — Пообещала Мара. Судя по лицу гнома, он ни на секунду не сомневался, что его госпожа выполнит обещание.

Когда последние камни легли в стены уступов, воцарилась неожиданная, непривычная тишина. И осаждавшие, и сидевшие в крепости поняли, что наступил момент, когда должно решиться — кто сильнее.

— Пора принимать решение, госпожа, — улыбнулся Кнерон. Мара скопировала его улыбку.

— Готовь воинов. Посылай всех Жал в последние уступы. И пусть мастера расширят стены, чтобы поместилось побольше солдат. — Полушепотом, от которого по коже разбегались мурашки, приказала Мара.

— Я пойду к ним.

— Иди, и скажи, пусть крючья-тройники станут сегодня самым грозным оружием, — все еще шепча, проводила полководца легким кивком головы.

Получив новый приказ, укрывшиеся в старых уступах Каменные Жала стали по одному, по два перебираться в новые укрепления. Со стороны лагеря к ним уже бежали длинной цепочкой курьеры, тащившие в мешках тяжелые зачарованные стрелы для точной стрельбы, и более легкие с просоленными веревками.

Закованные в сталь арбалетчики пытались помешать подносчикам стрел, однако после десятков прямых попаданий по шлемам и накладкам точность их стрельбы ухудшилась. Практически все гвардейцы были выведены из строя, так что сопротивление Каменным Жалам оказывал только молодой Неркнат, методично нанизывая на болты самых смелых стрелков.

Ни от кого не таясь, на склонах холмов начали выстраиваться полки пеших гномов. Им предстояло сделать основную работу — вскарабкаться на стены, прорубиться к воротам и опустить мост.

Они вели себя спокойно и выглядели воинственно. Многие из них в сотый раз прощупывали снаряжение — кольчуги, не стесняющие движений, короткие широкие мечи и крючья-тройники. Некоторые внимательно следили за курьерами, которые продолжали короткими перебежками пробираться к уступам. Вахмистры со своими башенными щитами образовали небольшие островки безопасности, где курьеры могли перевести дух, чтобы тащить дальше груз со стрелами, вяленым мясом или водой.

И строители и стрелки сидели в уступах безвылазно, потому нуждались в пище. Подготовку к атаке Мара, полностью успокоившаяся, приказала начать с обстрела замка дымными веревками. Кхаро лично следил за тем, чтобы стрелы рассеивались по всей территории внутреннего двора крепости, однако это и не требовалось — лучники и сами весьма изобретательно подбирали маршрут для посланцев войны.

Дым снова начал затягивать крепость, но все же не так сильно, как в прошлый раз, когда тысяча гномов выпускала стрелы одновременно. Теперь защитники успевали вовремя собирать стрелы и топить их в бочонках с водой.

В основном этим занимались подмастерья и слуги. Они забирались на крыши, проверяли водосточные канавы и подбирали стрелы, упавшие во двор, а те, что попадали на ярусы, сбрасывали стоявшие у стен гвардейцы и расчеты метательных орудий. От едкого дыма слезились глаза, он заставлял солдат кашлять, однако это нельзя было сравнить с прошлой атакой, когда тысячная лава просто засыпала замок стрелами с дымящейся паклей.

По звуку трубы штурмующие четырьмя колоннами двинулись вперед. Они подняли щиты, чтобы обезопасить себя от обстрела дробленными камнями, однако защиты от ядер у них, конечно, не было.

Пока расстояние до крепости было более шестисот ярдов, колоннам ничего не угрожало. Онагры начинали обстрел с трех сотен, баллисты с двух с половиной, а трапеции с двух сотен ярдов.

По мере приближения гномов мачты онагров приходили в движение. Теперь орудия были заряжены, и поджидали, когда противник подойдет поближе.

Едва штурмующие пересекли невидимую черту, как со стороны замка послышался грохот ударов мачт о суппорты. Тридцатифунтовые ядра понеслись навстречу противнику.

Первый залп оказался неточным, ядра лишь подняли пыль, но после второго ядро угодило в середину одной из колонн, убив нескольких солдат. Жертв могло быть и больше, однако остальные, заметив опасность, успели разбежаться.

Пока онагры заряжались, воины продолжали идти мерным шагом. Неопытный взгляд молодого полководца мог бы подумать, что бежать врассыпную было бы правильней, однако если подумать, продвигаться сомкнутым строем, подняв щиты, было куда эффективнее. Тяжелые ядра онагров не принесут и половины той жатвы, которую можно собрать, стреляя дробленым камнем по беспорядочно бегущим целям.