— Силой держать бы не стал.

— У тебя осталось вино? — неожиданно спросила Мэй.

— А? Да, конечно.

Я открыл инвентарь, достал мех с вином и две чаши. Разлил до краев и протянул ей одну.

Сделав первый глоток, я ощутил легкое жжение, горьковато-пряный привкус во рту и приятную теплоту, разливающуюся по горлу и текущую вниз к животу.

— Шин, — отпив немного вина, заговорила Мэй, — я хотела бы попросить тебя об услуге. И это будет единственный раз, когда я о чем-либо тебя попрошу. Обещаю.

— Ум, — промычал я, делая в этот момент второй глоток, уже не такой обжигающий. Я догадывался, о чем она хотела попросить.

— Я хочу, чтобы ты позаботился о Ханюль, — продолжила Мэй.

Отлипнув губами от чаши, я скромно улыбнулся и сказал:

— Ну, разумеется….

Однако не успел я договорить, Мэй резко прервала меня:

— Ты меня не правильно понял. Я хочу, чтобы ты позаботился о ней как о женщине. Я понимаю, что в клане Ран для тебя, скорее всего, уже выбрали невесту. И я не прошу, чтобы Ханюль становилась твоей женой. Роли любовницы ей будет вполне достаточно.

Для матери предлагать свою единственную дочь в любовницы могло показаться полнейшим безумием. Ведь сердце мужчины никогда не будет целиком принадлежать ей. А так как их дети родятся вне брака, по закону они не будут считаться наследниками. С другой стороны, если мать из простой семьи отдает свою дочь в руки аристократа или члена крупного клана, тогда все совершенно иначе. Ее положение и положение ее детей станет выше.

Только вот, женившись на лорде, Мэй возвысила не только себя, но и Ханюль. Ее положение лишь на ступеньку ниже аристократии.

Мэй знает, что я из клана Ран, клана третьей порядка, но не знает, что я прихожусь внуком старейшины клана. Семьи, хоть и потерявшей прежнее положение, я, тем не менее, нахожусь выше рядовых семей. Но даже так, в столице она сможет найти дочери более подходящую кандидатуру, и в роли жениха, а не любовника.

Так же не стоит забывать, что вопросами брака в семье занимается либо отец, либо другой близкий родственник мужского пола. В случае с Ханюль, эта обязанность ложится на плечи ее приемного отца. И пока лорд не имеет своих детей, он будет против того, чтобы Ханюль становилась чьей бы то ни было любовницей. Пускай не по крови, но она носит его благородную фамилию и считается единственной наследницей.

Поделившись своими мыслями с Мэй, она развеяла все мои доводы одной гневной фразой:

— В следующий раз, когда я увижу его, я на его глазах разорву этот несчастный брачный браслет! — и так сильно за него потянула, что казалось, вот-вот разорвется.

Когда мужчина и женщина вступают в законный брак, они дают клятвы и надевают на запястья друг друга брачные браслеты. Разорвать его на глазах супруга, значит разорвать брак.

На самом деле, браслетами они называются только на словах. Это лишь связанные кусочки разноцветной ткани.

— Раз уж мы говорим о разрывах, — решил и я поделиться, — то я тоже собираюсь кое-что разорвать. В будущем я намерен покинуть клан Ран.

— Покинуть клан? Разве это не равносильно тому, чтобы отказаться от своей семьи? Матери, отца, братьев, сестер?

Мэй была сильно шокирована, не ожидая от меня такого решения.

Разорвать брак и разорвать семейные отношения — не равнозначные вещи. Семейные узы прочнее любовных. Особенно, когда речь касается кланов. Покинуть клан — это не только отказаться от семьи, это значит отказаться от наследия предков, откреститься от прошлого, оторвать и выбросить часть себя.

Она не знала, что из всей семьи, из всего клана Ран, я переживаю только об одном человеке — Мэй. Кровь, предки. Это все не мое: не моя кровь, не мои предки. Лишь она одна позаботилась обо мне. Это из ее рук я получил двойное кольцо. Это она отдала мне все, что имела и ничего не просила взамен. Пускай и из-за пророчества, в которое она так слепо верит.

— Да! — одним глотком опустошив чашу с вином, подтвердил я.

— Но почему? — спросила Мэй.

Почему? Мне сложно было дать ответ на этот вопрос. Не касаясь вопроса происхождения, в этом мире нормально, если кланы не ввязываются в войну королевств и империй.

Однако для меня это недопустимо. Недопустимо отсиживаться в своем доме, когда в дом соседа врываются и убивают. Как будто талант, данный им от рождения, не накладывают на них никаких обязательств. В первую очередь сила нужна для защиты, человека или убеждений.

Даже в моем мире надменные до мозга костей Башни Магов вмешиваются в войны, когда королевства переходят границы. Если пламя войны перекидывается на мирных жителей, находящихся под их защитой, они бросают все силы на то, чтобы его потушить.

— У меня на это свои причины, — я решил не вдаваться в подробности, налил себе еще вина и подлил в чашу Мэй.

— Тогда я не вижу причины….

На этот раз я ее перебил:

— А как же Ханюль? Что она думает поэтому поводу?

Здесь договорные браки в порядке вещей. Согласен ты или нет, за тебя все решают родители и ты не вправе отказываться. Но в моем мире каждый сам решает с кем ему или ей связывать свою жизнь.

— Я думаю о счастье дочери, если ты об этом, — слегка нахмурилась Мэй.

— Я не упрекаю. Ни в коем случае. Но ты ведь не говорила с ней об этом, разве не так?

Мэй тепло улыбалась, рассказывая:

— Знаешь, когда ты ушел, она только о тебе и говорила. Думаешь, когда парень спасает девушку из лап вероломных бандитов, это никак не отражается на ее сердце? Молодой, красивый, сильный. С кем ты будешь чувствовать себя в безопасности, кто ставит твое благополучие выше собственного. Только слепой не заметит, как блестят ее глаза, когда она смотрит на тебя.

— Я не только ее тогда спас, но и тебя, — подметил я. — Разве ты не хочешь чувствовать себя в безопасности? Быть с молодым, красивым, сильным? Почему бы тебе, — я поставил чашу с вином, придвинулся ближе к Мэй и на полном серьезе предложил: — не стать моей женой?

Я положил свою ладонь поверх ее. Мэй вздрогнула, но не убрала свою руку.

Этому телу не исполнилось еще и четырнадцати лет, однако с развитием телесной сущности оно преобразилось, стало выглядеть старше. На вид мне можно было дать лет шестнадцать-семнадцать, а то и все восемнадцать. Я подрос на две головы. Телосложение стало мужским. Даже голос изменился: стал ниже, а тембр выше, появилась легкая почти незаметная хрипота.

— Шин, я не….

Не дав ей договорить, я притянул ее к себе за талию и страстно поцеловал. Ее чаша упала, вино расплескалось и, попав на угли, в воздух с шипением поднялась струйка белого дыма.

Быстро разорвав поцелуй, я посмотрел ей в глаза и сказал:

— Ты красивая, умная, добрая и самоотверженная. Если я кого и хочу видеть своей женой, то только тебя. И разница в возрасте для меня не имеет значения, — и не давая ей времени для ответа, снова поцеловал.

Поначалу Мэй немного сопротивлялась, но вскоре поддалась и ответила на поцелуй, обвив мою шею руками, а я закопался в ее мягких густых волосах. Сладкий аромат ее губ опьянял. Жар разгоряченного тела манил.

Я аккуратно уложил Мэй на плащ. Ее тело дрожало под моими касаниями, грудь вздымалась. Мое сердце бешено колотилось. Целуя губы, шею, ключицу, я начал медленно ее раздевать.

Через несколько минут внезапно пошел дождь. Так кстати. Его шум заглушал стоны.

Из-за задания по сбору ядов маршрут до столицы пришлось изменить. На выходе из леса пойти не строго на запад, а взять немного севернее и через шесть дней пути сделать одну остановку. В крепости, известной как Цитадель Черного Дракона.

Цитадель Черного Дракона является одной из немногих древних сооружений, которая сохранилось в идеальном состоянии, пережив бедствие Падения Небес. И дело здесь не в удачи. Стены и ворота крепости были сделаны из неизвестного неразрушимого материала. Его не только невозможно сломать, самые сильные навыки Звездных практиков оказались бессильны перед ним и даже кусочка от стены отколоть не смогли. А Падение Метеора — знаменитый боевой навык уровня Эксперт прошлого главы высшего клана Тион-ин оставило на воротах лишь небольшую царапину на крыле дракона.