— Да ладно тебе! — возмутился Дрогар. — Ты ведь знаешь, как избавиться от проклятия! Ну, что ты постоянно… — он зло скривился. — Не можешь, что ли, уломать девку? Лютню верни, а?

Тарлайн отшвырнул лютню в сторону, не заботясь о её сохранности, и схватил Дрогара за воротник. Тот успел только замахать руками, пытаясь оттолкнуть Дэррэйна, но не смог. При всех своих орочьих объёмах он не был способен защититься без музыкального инструмента в руках.

Менестрель взвизгнул совсем по-мальчишески, дёрнулся сначала вправо, потом влево, потом застыл, мелко-мелко подрагивая, и с трудом выдавил из себя:

— Пусти…

— Она не девка, — выдохнул прямо на ухо ему Тарлайн. — Она — моя любимая девушка. И я не хочу её уламывать, в отличие от того, что обычно делаешь ты! Я разберусь со своими проблемами, уж поверь. Но ты будешь разгребать своё болото самостоятельно!

Он оттолкнул Дрогара, повернулся к нему спиной и буквально вылетел из преподавательской. Он даже позабыл об амулетах, желая только одного: уйти поскорее.

В Змеином Замке холодало так стремительно, что, казалось, отопительное заклинание окончательно умерло. Бри помнила такую погоду ещё по своей деревне — обычно это означало, что совсем скоро пойдёт несвоевременный снег, засыплет мокрую землю, а мороз превратит любую, даже самую разбитую, тропу в настоящий каток. Зима нравилась ей куда больше поздней осени. Пропадало болото, земля пропадала под тоненьким слоем снега — а иногда и под огромными сугробами, когда в Пустоши дул северный ветер… И мать переставала так часто дёргать. Да что там — женихи, так бодро стучавшиеся в дверь летом, затихали до следующей весны, до того, как сойдёт снег. У орков жениться среди зимы считалось плохой приметой, они опасались, что призовут в свою семью нежданную смерть.

Что ж, раньше Бри это было только на руку. Но сейчас больше всего ей хотелось, чтобы наступило лето, тёплое, даже жаркое, и можно было бы сбросить отвратительную мантию, кусавшую плечи и гревшую тоже очень мало. Основная беда была в том, что, вопреки даже самой тёплой ткани и всей магии, навешанной на одежду, она прикрывала только плечи. Бри не представляла, какой глупец придумал этот крой и запретил студентам надеть хоть что-нибудь потеплее.

Остальные, наверное, привыкли, но первый курс страдал, не зная, как согреться. Правда, сколько б Бриана не жаловалась Тару, тот только разводил руками. Эти магические мантии носило много поколений будущих магов, почему б не потерпеть и им? К тому же, после первого семестра тем, кто сдавал сессию на положительные оценки и без троек, позволяли надевать под мантию уже не форму, состоявшую из тоненькой блузы и юбки, а что-нибудь своё.

Единственным предметом, за который Бриана в самом деле переживала, была музыкальная магия. Существовала ли какая-то контрольная точка, или они просто ходили на занятия, как вольные слушатели, никто не знал. Разумеется, известно это было Дрогару, а значит, и его распрекрасной Элье, но эльфийка почти ни с кем не общалась, орк занимал все её мысли. Нет, не музыка, в этом и Бри, и Нерисса были уверены: с каждым днём девушка играла всё меньше, а мечтала всё больше…

— Эй! — потрясли Бри за плечо. — Ты слышишь или нет?

— А? — вскинула голову она. — Слышу, слышу… Что случилось?

— Тебя к ректору вызывают, — сообщила сокурсница. — Давай, скорее, ты и так уже опаздываешь!

Бриана аж застыла от неожиданности. Она смутно представляла себе, где находился кабинет ректора, да и желание проигнорировать вызов было очень сильным. Каковы хоть причины?

— Давай, быстрее! — поторопили её. — Ну же?

Бри тяжело вздохнула, поплотнее закуталась в мантию и вышла из аудитории, надеясь спросить кого-нибудь, где находится нужный кабинет. Но по дороге ей никто не попадался, и приходилось ориентироваться на преподавательскую Тарлайна и административный корпус, высокую, но, к счастью, прямую башню, разумеется, с сотнями ступенек, но зато без единого поворота.

Когда Бриана добралась до кабинета, времени задумываться у неё не осталось, и так шла слишком долго. Потому она коротко постучала, услышала «да», принадлежавшее, судя по голосу, всё-таки Тильде, и осторожно приоткрыла дверь.

— Здравствуйте, — подавляя желание спрятаться за деревянной преградой, промолвила Бри. — Вы меня вызывали?

— Бриана Кордис? — уточнила Тильда. — Да, заходи.

Бри удивилась. К ней здесь никогда не обращались по отцовской фамилии, ведь она приехала вместо своей сестры и всё ещё делала вид, что именно её и вызывали. Неужели секрет раскрыт, и её сейчас просто выставят из Академии? Тильда ведь ректор, вероятно, ей известно всё…

Или почти всё.

Тем не менее, отступать было некуда. Девушка переступила порог кабинета, подошла ближе к Тильде, повиновалась, когда та указала ей на свободный стул.

— Что-то случилось? — с опаской спросила Бриана, не зная, что и думать. Общаться с ректором ей прежде не приходилось, разве что видела в столовой и на некоторых занятиях…

Ответ пришёл не сразу. Сначала женщина поудобнее устроилась в своём кресле, принялась перебирать какие-то бумаги, забыла даже о вызванной адептке. Потом, случайно подняв взгляд, вновь увидела Бри, подарила ей вымученную и очень искусственную улыбку, вернулась к работе.

Время тянулось невыносимо долго. Бриана чувствовала, как быстро колотилось её сердце, переносившее переживания разума в разы сложнее.

— Ничего страшного, моя дорогая, — сообщила Тильда. — У меня для тебя, напротив, очень хорошие новости. Мне стало известно о… хм, довольно щекотливой ситуации, случившейся в твоей семье.

Девушка насторожилась. Её семья — это её сестра, мать и отчим? Но что именно там произошло? И о каких хороших новостях говорит Тильда? Неужели мама добралась даже до Академии, когда поняла, что дочь отправилась совсем не на отбор.

— Прошу вас, проходите! — тем временем позвала Тильда.

Дверь скрипнула, раздалось знакомое покашливание, и Бри, не веря своим ушам, обернулась и, поражённая, застыла, будто камень.

Мужчина остановился в дверном проёме и смотрел на неё, явно ожидая увидеть хоть какую-то реакцию, но Бри смогла найти в себе силы только ошеломлённо моргать.

— Подойди к нему, — легонько подтолкнула её Тильда. — Давай же!

Одобрение стало последней каплей. Бриана бросилась к неожиданному гостю, крепко обняла его и буквально повисла у мужчины на шее.

— Папочка! — воскликнула она. — Ты приехал! Но… — она обернулась к Тильде, — откуда вы узнали?

Ректор загадочно улыбнулась.

— Моё дело — помогать моим адептам, — промолвила она. — Потому я регулярно изучаю личные дела, особенное внимание уделяю новоприбывшим. И мне прекрасно известно, что такое орки, Бриана. Если до двадцати лет ты до сих пор не вышла замуж и не подарила им сверходарённое дитя, значит, ты желала покинуть это место и хотела для себя лучшей судьбы. Я уверена, что твой отец будет хорошим подспорьем… А территория Академии — нейтральна, вам точно никто не помешает встретиться. Я оставлю вас наедине, общайтесь, — на губах Тильды расцвела ласковая, искренняя улыбка. — Приятного вам дня. На занятия сегодня можешь не приходить, моя дорогая, это уважительная причина.

— Спасибо! — выпалила Бри и вновь повернулась к отцу, не помня себя от радости.

Тильда не требовала другой благодарности. Она тихонько покинула комнату и плотно закрыла за собой дверь, чтобы из разговор, не предназначенный для чужих ушей, не вышел за пределы кабинета.

Поразительно, и как она только догадалась, что Бри нужен был родной человек, который всегда поддержит её в любых начинаниях? Тарлайн говорил, что Тильда — не лучшая из представителей преподавательского состава, но сейчас Бриана была готова простить ей все грехи на свете.

Они с отцом не виделись больше десяти лет. Письма от него мать и отчим сжигали или уничтожали как-нибудь иначе. Бри знала, что папа никогда не бросал её, но связь с ним сводилась к минимуму, всё, что ей показывали — это равнодушные, сухие фразы, вопросы о самочувствии.