Ректор выпрямилась, как делала обычно в моменты своего торжества, одёрнула свою блузу, сегодня ярко-жёлтую, и начала:

— Ты говоришь, что там нет оборотня… Разумеется, его нет. Потому что там был полуоборотень, — её пальцы сжали плечо Тара так, словно она пыталась его раздробить. — С недавних пор мне стало известно об одном ма-а-аленьком проклятии, которое лежит на тебе. Из надёжных источников. О бесконтрольных обращениях, которые происходят в полную луну. Я понимаю, — ласково произнесла Тильда, — это не ты. Это, — она запустила пальцы в волосы застывшего, как камень, Тарлайна, — вина того, кто однажды поймал проклятие… И ты вряд ли способен себя контролировать. Мне жаль, что так получилось. Жертв нет, потому я не стану выдавать тебя властям. Но пойми меня правильно, Тар. Ты вынужден покинуть Академию до ночи. Как можно скорее. Иначе может случиться непредвиденное…

— Это неправда, — оборвал её Тарлайн. — Я ни на кого не нападал.

— Ты ведь сам признал, что был там, — усмехнулась Тильда. — Пожалуйста, не надо оправданий. Всякое бывает. Просто не подвергай опасности других, — ректор похлопала его по плечу. — Уходи. Обратись к проклятийникам. Уверена, они найдут способ избавиться от этого. Но если ты не покинешь Академию до вечера, я вынуждена буду перейти к более радикальным мерам. Мне жаль, что так вышло… Иди.

Он поднялся, не чувствуя ни рук, ни ног. Мысли, крутившиеся сейчас в голове, нельзя было назвать даже паническими. Тар просто не понимал до конца, что происходит. Ведь ещё минуту назад это был просто раздражающий разговор, а теперь Тильда требовала, чтобы он покинул Академию.

— Вы не можете прекращать поиски, — произнёс Тар. — Я уйду, нет проблем, но допустите хотя бы мысль, что это не я. Потеряете бдительность, и…

— У нас не безграничные ресурсы, — покачала головой Тильда. — Мы уже нашли причину. Иди, Тарлайн.

— Откуда вы узнали о проклятии, это хотя бы я имею право узнать?

— Из надёжного источника.

О его проклятии знали только Тэсса, проклятийница, живущая и работающая на другом континенте, родители, не пересекавшие порог Змеиного Замка уже много лет и хранившие секрет проклятия, как зеницу ока, Бриана… Но нет, Бри не была способна рассказать Тильде о проклятии. В конце концов, она даже не контактировала с ректором.

А ещё о проклятии знал Дрогар.

— К вечеру меня уже здесь не будет, — кивнул Тарлайн. — Можете не беспокоиться. Могу я вернуться за своими вещами позже?

Тильда сначала нахмурилась, пытаясь понять, чем это будет грозить, задумалась, а после приняла решение:

— Конечно, если ты не успеешь собраться сейчас. Но, пожалуйста, в сопровождении кого-то надёжного или не в период полнолуния.

— Или со снятым проклятием.

— Ну, или так, — подтвердила Тильда. — Приятной дороги.

Она казалась ласковой, белой и пушистой — но только на гадюках, к которым Тар всегда относил ректора, шерсть не растёт. Иллюзия доброты, созданная ею, вряд ли могла обмануть его.

Он не стал отвечать на её тёплое пожелание и спешно покинул кабинет. Надо было уходить поскорее, чтобы успеть пересечь лес не в образе хомяка. И, возможно, объяснить Бри, куда он денется…

— И, пожалуйста, — обратилась к нему Тильда, когда Тарлайн уже почти покинул комнату, — перемещайся только в пределах преподавательской башни. Ну, и центральной лестницы, разумеется. Я беспокоюсь об ученицах, сейчас темнеет мало.

Тар вынужден был кивнуть. Теперь у него не было даже возможности рассказать Бриане о случившемся. Нарушать приказ Тильды означало подвергать себя ещё большим подозрениям. В глубине души всё ещё теплилась надежда, что ему удастся доказать свою невиновность и отыскать существо, подвергнувшее опасности всех в Академии. Ведь это точно не он нападал на адептов, а значит, преступник всё ещё находился в Змеином Замке.

Но преподавательская башня — это не только личные комнаты. И первым делом Тарлайн помчался в преподавательскую. Там хранились его магические амулеты, позволявшие повышать уровень самоконтроля — забиравшие, впрочем, много сил, но Тар понимал, что в данном случае оно того стоило.

Дурные предчувствия, впрочем, не оставляли мужчину. Полнолуние — время, когда случается много дурного, и Тар знал: если Тильда ничего не сделает, неведомое существо уже в эту или в следующую ночь нападёт на кого-то, и на сей раз, возможно, всё закончится очень плохо. И спорить с ректором, требовать, чтобы ему позволили остаться, было глупо. Тар не сомневался, что она незамедлительно вызовет магическую полицию, и его утащат отсюда силком, к тому же, бросят в камеру, как особенно опасного.

Он с такой силой дёрнул дверь на себя, что ручка едва не осталась в его ладони. Тарлайн надеялся, что сможет успокоиться, выпьет воды, посидит в тишине… Но в преподавательской на столе в странной позе восседал Дрогар, наигрывал что-то на своей лютне и ещё и напевал песенку.

— О, Тарчик! — хохотнул Дрогар, слезая с парты. — Друг ты мой… Давно хотел сказать: если б не твоя дружеская поддержка…

Каждый раз, когда орк выпивал лишнего, он пел непотрёбные песенки и приставал к людям. Обниматься лез — вот и сейчас попытался своими огромными ручищами обхватить Тарлайна, но Дэррэйн ускользнул в сторону, уже зная о чужих привычках. Прикасаться к пьяному менестрелю — последнее, что ему сейчас хотелось.

— Та-а-ар! — возмущённо воскликнул орк. — Ну как так! А обнять меня, своего спасителя?!

— И от чего это ты меня спас? — сухо произнёс Тарлайн. — Можешь поделиться информацией? А ещё рассказать, откуда Тильда узнала о моём проклятии?

Дрогар быстро заморгал и попятился. Его пьяный смех прозвучал перепуганно, и менестрель опять вернулся на стол, устроился на нём в очень странной позе.

То, что орк так отреагировал, только подтвердило опасения Тарлайна. Он знал, что друг его ненадёжен, спьяну может выдать самый страшный на свете секрет, и в юности жалел, что вообще признался менестрелю в своей беде. Но шли годы, Дрогар вроде бы хранил его тайну, как свою собственную. До недавнего времени…

— Зачем ты рассказал Тильде о моём проклятии?

Прямой вопрос застал орка врасплох. Тот рассчитывал, что его в очередной раз простят, Тарлайн успокоится, а когда придётся вернуться к разговору, то уже не будет злиться. Но, к сожалению, проблема была куда серьёзнее, чем смотрел на неё Дрогар.

— Отвечай! — прорычал Тарлайн.

Менестрель не успел слезть со стола. Тар в два шага пересёк разделяющее их пространство и выдрал из рук лютню. Орк попытался поймать свой драгоценный инструмент, но Дэррэйн угрожающе занёс её над полом, показывая: разобьёт, если не услышит вопрос.

— Не надо! — взвизгнул Дрогар. — Нет-нет-нет…

— Отвечай!

Орк сжался, втянул голову в плечи и виновато всхлипнул. Эмоции в нём бурлили, подталкиваемые лишним алкоголем, взгляд бегал из угла в угол.

— Х-хорошо, — закивал он. — Ладно! Это вышло неспециально! Она заставила меня рассказать. Иначе она оторвала б мне голову…

Тарлайн не произнёс ни единого слова. Ему хотелось сначала выслушать все оправдания в исполнении друга, а потом уже принимать решение.

— Она застала меня с моей девочкой. Только ты никому! — Дрогар слез всё-таки со стола. — Понимаешь, она б и меня вышвырнула, и её вышвырнула из Академии, вот, а Элья очень хочет учиться. И я подумал, тебе ведь ничего не сделают! Это ж не противозаконно, проклятым быть. Вот… А она спросила. Сказала, что если я скажу честно, то она без проблем закроет глаза на нас, будет не против нашей связи…

Это был первый шанс хомяка стать крысой размером с медведя. Тар чувствовал, как зверь раздирал его изнутри на кусочки, но силой воли заставил себя сдержаться.

Дрогар же и вовсе не понимал, в чём его вина. Он только почесал подбородок и протянул руку, чтобы вернуть себе лютню.

— Из-за тебя, — постарался спокойно говорить Тарлайн, — из-за тебя, ты, бабник, не способный держать хвост на привязи, меня выгоняют. До той поры, пока я не сниму своё проклятие, я не могу переступить порог Академии. По Замку лазит какая-то гадость, нападающая на детей, и Тильда ж и пальцем не шевельнёт, чтобы им помочь. Я ещё мог что-то сделать, а теперь кто…