После перепалки в Сент-Луисе из моей жизни ушла Рози. После перепалки в Денвере от меня отвернулись ребята из моей же группы. Ничего не скажешь, публику я в тот раз намылил знатно. Но тогда это еще не имело значения. Мы окончательно растеряли приверженцев где-то через год после того, как «Не заставляй меня плакать» покинула все чарты. С тех пор я ничего не сделал, чтоб слух о нас ожил. Хрен с ними, все будет хорошо — с этой мантрой у сердца я проходил добрый десяток лет. Тогда мне еще было известно, чего я боюсь. Но что страшит меня теперь? Что я облажаюсь на сцене? Что я не облажаюсь на сцене? Что вся затея яйца выеденного не стоит?

Джесс молча следил за мной.

— Всего один концерт, — сказал он.

— Вот все вы так говорите — «один раз не папуас», — рыкнул я на него.

Джесса мой выпад оставил невозмутимым.

— Сам же сказал, платят хорошо. Не возражаешь, если я примажусь?

— Ты серьезно? Хочешь со мной?

— Ну да.

Молчание с моей стороны в этот раз явно затянулось.

— Нет, — выдал я под конец. — Слишком много воды утекло.

И снова Джесс лишь пожал плечами. Буддист, что с него взять.

— Лады. Нам нужно найти гитариста, клавишника и ударника. Как насчет Олив и Оби — на клавишные и барабаны?

— Олив и Оби из «Безвестных»?!

— Конечно. Почему нет?

— Не знал, что они продолжают выступать.

— Олив делает карьеру в Голливуде. А Оби гнет спину на студии в Сан- Франциско. Почему бы нам не связаться с ними?

— Я ведь не просто сжег мосты, Джесс, я их подорвал ко всем чертям. Они ни за какие коврижки не согласятся играть со мной.

Он пожал плечами.

— Ты удивишься, но… прошло двенадцать лет. Упомяни деньги — они всегда и во всем помогают. Да и потом, ты же сам сказал — на сцене тебя не будет.

От этих его слов стало обидно. На удивление обидно.

— Что ж, если думаешь, что сумеешь их затащить…

— Посмотрим, что я смогу сделать. — Он снова почесал подбородок. — Пока что займусь поиском гитариста. — Он расплылся в улыбке. — Это может быть даже весело.

Вся наша четверка забилась встретиться на нейтральной территории — в китайской кафешке в Ван-Найс[55]. Я нервничал, места себе не находил — ломал зубочистку за зубочисткой. Заказывал Джесс, и нам достались луковый пирог с пельменями в комплекте, но я едва ли мог разжевать хоть что-то, угодившее в рот.

Джесс откинулся на спинку стула, излучая привычное спокойствие. Что бы ни случилось — он к этому был готов. Олив, все такая же маленькая и худосочная — росту метра полтора, не больше, — на встрече тоже оставалась спокойной, как и раньше. Она неспешно налила себе чаю, к зубочисткам и вовсе не притронулась. На сцене же она всегда казалась наэлектризованной — металась от одного синтезатора к другому, а за пальцами было и вовсе не уследить, они сливались во что-то неразличимое, порхая над клавишами. Мы с ней хорошо ладили — до того скандала, что поставил точку на группе. Впрочем, то же самое можно было сказать и обо всех остальных.

Оби продолжал сверлить меня тлеющим взглядом. Он очень сильно исхудал, его руки — запястья, в частности — приобрели болезненную гибкость, которая то и дело проявлялась в его движениях, пока он ел. Совсем не тот детина, каким я его запомнил. Мы с Оби все время цапались. Похоже, и сегодня все будет так же, как раньше.

— Джесс говорит, что ты с нами играть не будешь.

— Именно так.

— Тогда кто на гитаре?

Я прокатил по тарелке пельмешек, осознавая, что ни капельки не голоден.

— Не знаю. Джесс, ты пока что никого не нашел?

— Пока никого, — безмятежно ответствовал тот.

Оби к нему даже не повернулся.

— Собираешься побыть на подхвате, пока кто-нибудь не сыщется?

Я пожал плечами.

— Может быть. Ну или Точечка будет использовать фонограмму, пока вы учитесь.

— Кто будет главным? — Он подался вперед.

Я встретил его взгляд во всеоружии:

— Я.

Оби кивнул и на протяжении нескольких минут хранил молчание. Он наколол на вилку пельмешек и поднес ко рту.

— А у кого права на музыку?

— У «Хитачи», — ответил я, зная, к чему он клонит, но не собираясь развивать тему.

— Славно, — язвительно протянул он. — То есть мы типа литературных негров, только музыкальные. — Ну вот, пожалуйста, он выводит меня из себя, как всегда.

— Есть какие-то возражения? — заворчал я.

К черту добрые намерения!

— У тебя же были возражения в Денвере? Вот и я теперь возражаю. За что боролся, на то и напоролся, Джейк, — как тебе такой расклад? За «Не заставляй меня плакать» мы не получили ни цента.

У меня с языка уже готовы были сорваться слова, о которых я, возможно, позже бы пожалел, но тут мой взгляд упал на по-прежнему донельзя спокойного Джесса… и, дивное дело, я осекся.

— Ну да, в Денвере я обошелся со всеми вами хреново, — медленно произнес я. — Да, мне жаль. Но на деньги я вас никогда не кидал. Вы получали все до последнего пенни.

— Мы заслужили долю роялти…

— Чепуха, — категорически отрезал я. — И с альбома, и с концертов вы получили все отступные.

— Да ты засрал нам всю концертную программу. Никто не хотел идти на нас после того, как ты знатно обул публику в Денвере. Альбом? Издох в уголочке, не замеченный никем. Единственным утешением для меня было наблюдать за тобой со стороны — как ты просаживаешь все деньги. Мне понравилось. Особенно когда тебя упекли в реанимацию. Я чуть живот со смеху не надорвал.

Делая один глубокий вдох за другим, я уставился в тарелку. Надо быть как Джесс — спокойствие, только спокойствие. Я осознал, что Оби прибыл сюда, в Ван-Найс, с одной лишь целью — высказать мне в лицо все то, что он носил у сердца целых двенадцать лет.

— Не хочешь выступать? Как хочешь.

— Я такого не сказ…

— А если хочешь, прикрой поддувало. Мне очень жаль, что в Денвере все пошло коту под хвост. Ты сказал мне все, что хотел. Я извинился перед тобой. Денег, по которым ты так скорбишь, уже двенадцать лет как нет. А концерт — он дело насущное, и я за него в ответе. Он соберет хорошую кассу, и в процессе подготовки будет весело, но если тебе прямо вот поперек горла стоит работать со мной, я тебя пойму. Так что либо оставайся на моих условиях, либо уходи.

Оби сразу как-то сдулся на своем стуле.

— Да, я в деле, — пробурчал он.

Олив просто кивнула.

Джесс улыбнулся — так, будто ничего и не произошло.

— Что ж, теперь нам нужен гитарист.

Реакция Рози на мою затею последовала бурная и незамедлительная.

— Ты собираешься заново собрать «Безвестных»?

Точечка сидела за своей частью стола, следила за нами и молчала.

— Нет.

— Само собой, нет! Я не дам тебе использовать мой проект твоего камбэка ради.

Я уставился на нее.

— Какой еще камбэк? Ты думаешь, он мне нужен? Да на кой черт! Я ведь даже не выступаю. Я взялся за этот концерт по контракту. Никаких личных притязаний.

Рози заколебалась.

— Тогда зачем ты их собрал?

— Потому что они хороши. Без шуток хороши. Всегда такими были. Джесс на одних струнах может выдать что угодно лучше любого гитариста, лучше меня, а я сам по себе дьявольски хорош. Олив — настоящая ведьма, когда дело доходит до клавишных.

— А Оби? Ты же его ненавидел!

— Когда это я его ненавидел?

— Не отнекивайся. Ты прозвал его Оби-тормоз.

— Да, он та еще неспешная кобылка. Но притом — лучший барабанщик из всех, с кем мне доводилось работать. — Я глубоко вдохнул. — Какие проблемы?

Тут я с изумлением подметил, что в глазах у Рози стоят неподдельные слезы.

— Я не хочу, чтобы Денвер повторился. — Она встала и вышла из комнаты.

Или Сент-Луис. Она сказала это про себя, но я отчетливо услышал.

Точечка с интересом разглядывала свои ногти.

— Том Шнайдер — гитарист из моей группы. Он сейчас свободен. Могу позвать его.